Валерий Кузин - Малый срок

• Название: Малый срок
• Автор: Валерий Кузин
• Жанр: Прочее

---

Тогда я вспомнил наш спор с Отто в лагере и представил себе, что в Германии правят коммунисты. Это ведь пол страны бездельников-паразитов. ЦК в столице, ЦК по всем земельствам, обкомы, горкомы, райкомы, и все дублированные своими резервными комсомольскими комами с огромной сферой их обслуживания, ничего не производящей. Созданная ими система требует многие тысячи снабженцев и толкачей, агитаторов, инструкторов и освобожденных (от работы) секретарей на заводах в вузах и учреждениях с бездельниками первых отделов КГБ. Огромная армия из солдат-рабов (деньги им выдают только для приобретения пасты для зубов и сапог) - тоже ничего не производит. Власть глушит любую разумную инициативу и внедряет свои идиотские исторические решения. Загнулась бы Германия, как и другие страны при коммунистах, а Россия и эту напасть должна перетерпеть. То была очередная компания в хрущевском варианте. Позже, при брежневском правлении, не горкомы, а уже ЦК КПСС на совместном заседании с Совмином выдает постановление об увеличении выпуска посуды и махровых полотенец. Из письма в редакцию "Комсомольской правды": "Сегодня разбили последнюю тарелку. Едим из кружек". Приказным порядком, в убыток себе, завод стройкерамики, где я тогда работал, заставляют выпускать кружки, наряду с умывальными столами и унитазами различных конструкций. При автоматическом производстве тарелок и чашек себестоимость их ничтожна, но надо решать катастрофическое положение с посудой, и заводы на нее не ориентированные, должны выпускать ее себе в убыток и низкого качества. "Тришкин кафтан" устраивает мудрых правителей, но не тех, кто его латает. На обратном пути в Барнаул при приземлении в Новосибирске, летчик неудачно посадил самолет, и его так тряхнуло, что ампулы с двухпроцентным морфием, приготовленные мною для пересылки в лагерь, находящиеся в багажнике самолета в чемодане, частичо полопались. Этого я не знал. Когда же приехал на железнодорожный вокзал, то увидел чисто лагерную картину. Была амнистия, и бытовики заполнили его до предела. Привычная обстановка для этой части населения страны была в туалетах. Сидели по всем стенам и углам на корточках, многие под хмельком - шум, гам, возбужденные они громко разговаривали. Запах анаши и музыка - на расческах играют. Пустые флаконы от лекарственных препаратов, одеколона, грязные бинты, коробки. Кто-то перевязывал себе руку и оставил флакон с лекарством тут же на умывальном столе. Подошел любитель, понюхал и выпил содержимое до дна. Мне стало не по себе. Как будто скрытая лагерная грязь оказалась вывернутой наизнанку. Поднялся наверх в зал ожидания, попросил соседку присмотреть за чемоданом, если засну в ожидании поезда, и стал дремать. Осторожное прикосновение меня разбудило. Вот-те раз, передо мной стоял Яша! Он закончил срок и ехал к брату в Ташкент. Брат работал в Совмине и его чурался. Деться же ему было некуда, и он надеялся (инкогнито) на его помощь. Большой поклонник поэтического таланта Г. Черепова и силы его натуры, он в лагере был ему весьма предан. Покладистый и верный человек всегда мог что-то сделать или найти. Среди высоких цветов незаметно растет мак. Нечем колоться - сейчас же лезвием на стебле и корбочке мака сделает спиральные надрезы, и из них выступает белый сок. Подвялится, станет коричневатым, его соскребают аккуратно тем же лезвием и в пузырьки от пенециллина. Тут же на огне кипятят с водой, а после охлаждения и фильтрации через вату из фуфайки - шприцем в вену. Ощущение весьма необычное. Волны гуляют внутри тебя от затылка от затылка до кончиков всех пальцев и постепенно успокаиваются. Все внешние ощущения вроде вкусной еды, питья, поцелуев не могут сравниться с этим чувством небытия. Надо мной это чувство не возобладало, потому как жажда к обычным, возникающим из-за общения с другими людьми чувствами, казалось мне более ценным. Наслаждаться без возможности передать радость другому для меня не имело смысла. Все же многие подкупались этой обманной ситуацией и становились наркоманами. Тут я и вспомнил об ампулах в чемодане и рассказал Яше, что приготовил их для пересылки, но как это сделать, не мог сообразить. Теперь же я прямо мог их отдать нуждающемуся человеку. Когда открыл чемодан, тут и заметил битые. Пошли в ресторан и на все оставшиеся у меня деньги купили пива. Расспрашивал о ребятах, а он рассказывал и все держал ампулы в руках и не спускал с них глаз. Поезд наш был уже у перрона, и нам надо было идти на посадку. Шприц достать было негде. Он на каждой остановке выскакивал в медпункт, но безуспешно. По пути он мне рассказал, как уже ездил к брату перед этим сроком, тоже после освобождения. Из общего вагона пошел в ресторан. Облезлый зек идет через спальный вагон. Толстый, говорит, стоит хмырь в пижаме и рожу скорчил, что тут всякая шваль проползает. Еле протиснулся за его задницей. На обратном пути, Яков уже забалдевший, опять столкнулся с ним. Тот деревянным животом прижал его к стене. Тут уже Яков не выдержал: тощий лагерный доходяга врезал толстому в рожу и обозвал его коммунистской харей. Выскочили,говорит,еще трое из купе, оттащили меня в тамбур и так били, не знаю почему они меня не скинули. Разбитые ампулы он держал в руках и в отчаянии мечтал о соломинке. Бывало, и через соломинку, вскрыв вену, вводили себе наркотик. И этой не было. Так мы и расстались с ним. Он с ампулами в руках, а я с чемоданом. Однако Яков не был наркоманом. Просто при его темпераменте, уме, желании общения, привязанности к делу и жажде этого дела, всего этого ему не хватало, поэтому и тоска была безысходной. По этой же причине масса нашего населения пьет и прибегает к другого рода "глушителям", искуственно заменяя естественные потребности неестественными.

Получаю телеграмму от Майи с текстом о реабилитации! Закупаю много горячительного и бутылки уже занимают половину пространства под моей кроватью. Через четыре дня получаю письмо из Прокуратуры СССР с официальной справкой. Тут же мчусь в милицию и меняю свой рабский паспорт на другой, где написано, что паспорт выдан на основании паспорта. Прикидываю, когда ребята получат справки и приедут. Через несколько дней в общежитии, в разговоре один хмырь произнес, что-то скабрезное насчет Ады Киселевой, я бросился на него, но он оказался шустрее. В бане я не мог мочалкой прикоснуться к губе, закрывшей ноздрю и закупоренному отеком глазу. Утром как-то автоматически просыпаюсь. Бах! В дверях Колька! Смотрит с удивление на мои синяки. Плевать, дело житейское. Берем с собой бутылку и опять в баню, ему с дороги а мне поотмокать. Разговоры, рассуждения, планы. Все- таки все впереди. Пока мы холостые и пустые. Арнольд прибыл через три дня. Задержка вышла из-за отсутствия в зоне одежды, в которой можно человека выпустить за проволоку. На нем была одна рвань. Наконец, подыскали и выпустили. Казалось, празднику не будет конца, но и будням - место. У умного человека я почерпнул, что государство для того и создавалось естественным путем, чтобы дать человеку безопасность и возможность соревноваться. Нет еще такого государства, где в полной мере были бы выполнены эти основы. Нигде человек не находится в безопасности и нигде не может соревноваться: честно, открыто, во всем объеме своих возможностей, данных ему от Бога. Воплощение этих возможностей в безопасности и есть основная, как я думаю, цель разума.

* * * * *

Илюстрации Сенокос. Липовый чай на костре Парад физкультурников 1954 г. Группа Помилуйко Парад физкультурников 1954 г. Разминка Барнаул 1956 г. Слева направо: А.Кузин, А. Тюрин, Н. Семенов Лагерь в Чуне 1958 г. Стриженые Чуна. В лагере 019 Чуна 1958 г. Слева направо: А. Эйбрамс, А.Кузин, Б. Вайль Чуна 1958 г. Слева направо: Мещеряков, Рекушин, Кузин, Бернадский, Тюрин, Семенов Заключенные Свидетели Иеговы Лагерные лица. Чуна У стены нашего барака Участники футбольной команды зоны "Голый король" Е. Шварца. Лагерная самодеятельность Московская область, г. Лобня Слева направо: В. Воронов, А. Кузин, А. Иванин. 1966 г. А. Н. Кузин. На воле после освобождения