Зигфрид Обермайер - Под знаком змеи.Клеопатра

• Название: Под знаком змеи.Клеопатра
• Автор: Зигфрид Обермайер
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0636-3

Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.

Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.

---

Правивший до этого парфянский царь Ород — его сын был побежден и казнен римлянами — отрекся от престола. Его преемник Фраат начал с того, что убил своего двадцатидевятилетнего брата, чтобы устранить других претендентов на трон. Его отец, старый царь, не одобрил такого в ответ на что этот милый сын приказал убить также и его. Многие парфяне были возмущены этим и покинули страну. Среди них был также Монес, один из самых влиятельных вождей племен.

Однако вернемся к тому празднику, который Антоний устроил для своих друзей в честь освящения алтаря Гераклу.

Немного овладев собой, я увидел сияющие лица друзей, которые готовы были порадоваться вместе со мной и которых смутил мой испуг. Я вновь обрел способность чувствовать. Меня затопила волна доброжелательности и дружеского расположения, и настроение мое еще больше изменилось от короткой речи, которую произнес император:

— Светлейшая царица! Мои дорогие друзья! В жизни отдельного человека, рода, племени, народа или государства возникают иногда трудности, которые можно разрешить, хорошенько все обдумав, или смягчить, пойдя на взаимные уступки. Противостояние с парфянами, к сожалению, не относится к таким. Когда царь Митридат продвинул границу своего государства на запад, он уготовил своим преемникам плохое наследство: споры с Римом. Если сталкиваются друг с другом два камушка, то более легкий отлетает в сторону, если два камня — то тот, что поменьше, откатывается, а если это две скалы, то меньшая из них под давлением большей разваливается на куски и превращается в пыль, которую развеивает потом ветер. Вы знаете, дорогие друзья, что я имею в виду. Скала парфянского царства преграждает нам, римлянам, путь на восток. И у нас не остается иного выбора — мы должны разрушить эту скалу. До сих пор победа всегда оставалась за нами, и сейчас, с парфянами, будет так же.

Антоний остановился, выпил вина и взглянул на меня.

— Сегодня мы поздравляем тебя, Олимп-Гиппократ, с тем, что ты избран, чтобы стать участником этой великой истории, ты запомнишь это на всю жизнь.

Он поднял бокал.

— За Рим, за Египет, за победу!

Все поднялись и выпили стоя. Только наша царица осталась сидеть, и по движению ее губ я понял, что она прошептала: «За Египет, за победу!» Или, может быть: «За Антония, за победу!»

Все в свитах Клеопатры и Антония были уверены, что римская армия победит. Да и в самой армии, как увидел я позднее, каждый солдат также был уверен в победе.

Спустя немного времени секретарь императора спросил, нет ли у меня каких-нибудь пожеланий в связи с моим новым назначением. «Только одно, — ответил я, — чтобы мой слуга Салмо мог сопровождать меня в качестве адъютанта». В каком звании? Во имя Ареса — что же я понимал тогда в римской армии и ее званиях? Я знал только, что милее — это простой солдат, что над ним стоят опций, центурий и трибун и все они подчиняются легату легиона.

Слегка поразмыслив, я дерзко ответил, что мое звание главного врача армии по своей исключительности можно сравнить разве что со званием императора, поскольку ему подчиняются все легионеры, а мне — все врачи в войске. Поэтому мой первый помощник должен быть, по крайней мере, в звании центуриона.

Секретарь даже рот открыл от удивления.

— Что-что? — пролепетал он наконец. — Ты сравниваешь себя с божественным императором? Себя, простого врача?

— Я личный врач ее царского величества, царицы Клеопатры из Египта, и главный врач римского войска. Если ты не хочешь окончить свою жизнь в каменоломнях или на галерах, я требую, чтобы ты извинился за «простого врача».

Сразу видно, как звание изменяет характер. До того, как мне вручили табличку с моим назначением, я вовсе не был таким самоуверенным.

Секретарь склонившись пробормотал что-то вроде: «Я должен спросить господина». Через два дня Салмо официально был назначен моим адъютантом в звании опция.

— Итак, римским офицером ты не стал, — хлопнул я его по плечу, — но опций — это все же помощник центуриона, так что ты выше простого легионера, что, конечно, отразится и на твоем жалованье.

Салмо с отвращением поморщился.

— Я уж надеялся, что навсегда распрощался с солдатской жизнью, а теперь ты снова втянул меня…

— Стоп, Салмо, стоп! Ты ведь сам хотел участвовать в кампании и просил замолвить за тебя словечко перед императором. Как старый солдат ты ведь должен знать, что штатские…

— Я вовсе не это имел в виду, господин, и, конечно, жалованье тоже мне не помешает. Надеюсь, мне не придется иметь дело с мечом, копьем, луком и стрелами. Когда нам надо начинать?

— Не знаю, когда Антоний со своими легионами выступает отсюда, а мы должны начать уже сейчас, потому что нам предстоит набрать врачей, позаботиться обо всех необходимых инструментах и лекарствах. Еще нам надо принести присягу — да, к сожалению, это тоже.

— Мне… мне снова придется надеть форму?

Я усмехнулся:

— Конечно, ведь твое новое звание не обозначено у тебя ни на лице, ни на затылке.

Времени у нас оказалось предостаточно, и в этом императора тоже потом упрекали. Почему, когда решение уже было принято, он оставался в Антиохии еще целых три месяца? Прошли январь, февраль и март, и только в середине апреля войска пришли в движение. Повсюду слышался укоряющий шепоток, что египетской любовнице удалось задержать Марка Антония в своей постели и теперь шансы на успешное завершение похода сильно уменьшились. Почему? Потому что парфянский отце- и братоубийца получил возможность упрочить свое господство и потому что римскому войску из-за такого позднего выступления, возможно, придется зимовать в каком-нибудь необжитом горном районе. То, что оба этих опасения оказались справедливы, мы узнали только много позже. Однако тогда любого, кто осмелился бы их высказать, сразу объявили бы паникером и даже предателем.

Поначалу я опасался, что не смогу найти в Антиохии ни одного хоть сколько-нибудь опытного врача, который согласился бы разделить все тяготы и опасности этого похода. Однако оказалось наоборот: желающих объявилось множество, правда, две трети из них были недостаточно хорошо подготовлены или оказались слишком стары. Я не мог представить, чтобы человек, которому уже почти шестьдесят, готов не раздумывая отправиться на поиски приключений, в этот поход, конца которому пока еще не предвиделось. Все они, как один, твердили, что хотят послужить на пользу Рима и не допустить, чтобы парфяне дошли до Иерусалима, убивая, разоряя и сжигая все на своем пути. Конечно, они не тронут Антиохию, но кто знает, что будет дальше.

Салмо подмигивал мне всякий раз, когда слышал подобные объяснения в различных вариациях, поскольку все эти бравые врачи хотели показать себя истинными патриотами Рима, хотя вовсе не являлись таковыми. Настоящий врач быстро распознает под маской подлинные мысли людей. В действительности этими господами руководили совершенно другие чувства.

Так, один хотел вырваться из своей семьи, где дочери, сыновья, невестки и зятья, внуки, племянники и братья чуть было совсем не сожрали его, поскольку каждый хотел от него что-то получить. Другой запутался в долгах, поскольку ему пришлось исполнять все прихоти своей требовательной любовницы. Его жена узнала об этом и предъявила еще большие претензии.

Один, показавшийся мне с первого взгляда весьма симпатичным, из-за своей алчности допустил непростительную врачебную ошибку, и немного позже его арестовали за это.

Однако время от времени к нам приходили и достаточно молодые врачи, пригодные для службы в армии, которые уже несколько лет занимались врачебной практикой, и прежде всего хирургией. Ими действительно руководила жажда приключений и желание увидеть другие страны. Они надеялись уцелеть среди всех опасностей и лишений и к тому же разбогатеть.

В эти дни и недели у императора было мало времени, но я смог добиться аудиенции по поводу платы военным врачам и объяснить ему, что эти люди, которые до сих пор зарабатывали весьма неплохо, не согласятся терпеть все невзгоды и опасности, если им не будет обещано за это достойное вознаграждение — во всяком случае, не меньше того, что они до сих пор получали, и значительно больше того, что получают офицеры соответствующего ранга. Антоний сразу согласился с этим и, улыбнувшись, сказал, что, теперь это легко устроить. Я понял, что он имеет в виду, потому что в нашем кругу давно; было известно» что Клеопатра: выделяет значительную сумму на этот поход.

Мне пришлось постараться, чтобы подготовить в достаточном количестве все необходимые инструменты и лекарства. Для каждого врача я велел изготовить по два одинаковых набора инструментов. Здешние кузнецы оказались весьма прилежными, и почти все заказы были готовы в срок.

Но труднее всего пришлось мне с восемью медиками, которых Антоний, собираясь в предстоящий поход, захватил с собой из Италии. Трое из них наотрез отказались подчиняться мне, египтянину, — не из-за того, что я был слишком молод, нет, ведь тогда мне было уже тридцать три года, но из-за того, что это было ниже их достоинства — подчиняться подданному зависимого от Рима государства. Антоний на этот раз был последователен и поставил их перед выбором: или следовать моим указаниям, или возвращаться в Рим. Один из них остался, а двое отправились обратно.