Зигфрид Обермайер - Под знаком змеи.Клеопатра

• Название: Под знаком змеи.Клеопатра
• Автор: Зигфрид Обермайер
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0636-3

Имя Клеопатры до сих пор звучит захватывающе и волнующе. Легендарная египетская царица, вершившая историю, образованная и смелая, великодушная и расчетливая, — она не утратила своего очарования и по сей день.

Под пером Зигфрида Обермайера история оживает. Автор ведет повествование от лица личного врача Клеопатры, и благодаря этому сквозь великие события проступает драма женщины, обожествляемой современниками, которая со всеми ее чувствами и страстями была всего лишь смертным человеком.

---

Это только еще одно свидетельство того, как война, нужда и опасность заставляют человека измениться и выявляют в нем все самое дурное и достойное презрения.

Наконец, скорее мертвые, чем живые, мы достигли пограничной реки Аракса, бурной и широкой. Пока наши пионеры — также голодные, обессиленные или больные — искали возможность переправиться через реку, мы со страхом ожидали очередного нападения парфян. Казалось немыслимым, что враг упустит эту последнюю возможность. Однако ничего не случилось, и наши солдаты смогли соорудить какое-то подобие переправы из росших на берегу деревьев и кустов. Они связали их канатом и закрепили его на том и другом берегу. Это был шаткий и ненадежный мост. Он почти полностью скрывался под водой, когда по нему проходили лошади или повозки, однако все же выдержал. Несколько людей утонуло, упав в воду, но в конце концов все мы оказались на той стороне. Царь выслал нам навстречу небольшой отряд, который радушно снабдил нас всем необходимым. Я слышал, как Антоний сказал своим офицерам: «У Артавасда нечиста совесть! Он хочет оправдаться за свое предательство. Подыграем ему и будем держаться с ним как с другом и союзником».

Этот расчет оказался верным. Нам в избытке предоставили все, в чем мы нуждались, так что вскоре обнаружились даже отрицательные последствия этого. Люди объедались и пили вино, как воду, притом что желудки их были ослаблены и не могли справиться с этим. Это, конечно, было не смертельно, но многие при этом совершенно ослабели, так что люди, тридцать дней терпеливо сносившие лишения, теперь пали жертвой излишеств.

Антоний был не из тех, кто относится к опасности легкомысленно и беспечно. Здесь, в Армении, он решил устроить смотр своих войск и попытался рассмотреть факты, ничего не приукрашивая. Я присутствовал в кругу легатов и трибунов, когда он сказал:

— Мы потеряли около двадцати тысяч пеших солдат и четыре тысячи всадников — не только в боях, но и от болезней и лишений. Каждый легионер, погибший и оставшийся в чужой земле, для меня словно часть моего тела, как болезненная рана, которая не скоро еще заживет. Мы выдержали более восьмидесяти сражений с парфянами и в большинстве из них победили и все же не можем считать противника побежденным. Природа предоставила царю Фраату мощное оружие, против которого бессильны его враги: страна его очень обширна и сурова. Трусливый, но умный, он уклонился от прямого столкновения и теперь, должно быть, считает себя победителем. Однако мы далеко не побежденные! В конце концов Рим восторжествует, потому что боги с нами!

Речь императора была хорошо обдуманной, но любой мог вычислить, что в этом бессмысленном и бесславном походе он потерял две пятых своей армии.

Те из солдат, кто дожил до этого дня, теперь могли вздохнуть с облегчением — так, по крайней мере, нам тогда казалось. Все мы полагали, что теперь сможем спокойно перезимовать в Армении, где нас накормят и дадут все необходимое. Однако неутомимый Антоний решил собрать всех, кто мог еще выдержать путешествие, и немедленно отправиться с ними дальше к побережью. Это означало, что нам предстоит преодолеть холодные горные перевалы, где бушуют метели, и только где-то в районе Эдессы мы вновь сможем рассчитывать на то, что станет теплее. Здесь, в Армении, должны были остаться только больные и раненые, а их было немало — по моим подсчетам, от шести до восьми тысяч.

Император предоставил мне самому решать, останусь я в Армении или вместе с ним отправлюсь к сирийскому побережью, где в маленьком портовом городке Левке Коме, к северу от Сидона, его будет ждать царица Клеопатра.

Салмо давно уже стал мне скорее другом, чем слугой, и я спросил у него совета.

— Останемся здесь! — предложил он не раздумывая. — Надежную зимнюю квартиру стоит предпочесть всему остальному. Бог знает, что еще задумал Артавасд вместе с этим коварным царем. Может быть, он только и ждет, пока Антоний достигнет гор, чтобы там окончательно его уничтожить. Здесь нас хотя и немного, но армянский царь не решится схватить нас, потому что опасается расправы со стороны императора. Здесь я, по крайней мере, чувствую себя надежнее и предпочел бы остаться.

— Ах, Салмо стал труслив и предпочитает теплое местечко походным кострам и зимнему переходу, — съязвил я.

Однако мой слуга остался спокоен:

— Нет, просто я пытаюсь решить, что было бы лучше для нас обоих.

— Я тоже, и именно поэтому мы поступим иначе. Путь Антония проходит через места, куда парфянский царь не рискнет сунуться. Ведь не забывай, что это не парфяне напали на Рим, чтобы подчинить его, а именно римляне вот уже несколько столетий мечтают захватить Парфянское царство, несмотря на всю тщетность своих попыток.

Салмо ухмыльнулся:

— Да, в этот раз у них снова ничего не вышло, но продолжай, господин.

Я насмешливо поклонился:

— Спасибо, благородный Саломон, что ты мне позволяешь. Иногда я действительно спрашиваю себя, кто из нас хозяин, а кто слуга. Итак, мы отправляемся с Антонием в Сирию, потому что я не доверяю Артавасду. Он снова

перейдет на сторону парфян, потому что они ближе к нему, чем римляне. А когда это случится, я не дам и ломаного гроша за жизнь оставшихся здесь солдат. Почти все они больны, ранены и слабы, так что не могут служить серьезным противником. Артавасд знает это, и, вероятно, он уже решил передать их Фраату в качестве доказательства своей верности. Антоний должен как следует поторопиться, чтобы предотвратить такой поворот событий.

— Поворот, который существует только в твоей голове, господин, — если ты позволишь мне подобное замечание. Никто из нас не знает, что произойдет на самом деле. Но твои подозрения небезосновательны, это стоит признать. Итак, мы отправляемся вместе с императором?

— Непременно, Салмо, и через несколько месяцев ты увидишь, что я спас нам жизнь.

Позднее оказалось, что ничего из того, что мы подозревали, не случилось, и отмечу только, что этот путь с Антонием был еще более тяжелым.

За несколько дней до нашего выступления император пожелал обойти палатки с больными и ранеными.

— Знаешь, Олимп, — откровенно сказал он, — я хотел бы узнать, какое настроение у людей. Ведь полководец во многом зависит от того, насколько его ценят солдаты. Вовсе не достаточно, сидя на коне, отдавать распоряжения офицерам. Нет, каждый из моих легионеров должен чувствовать, что я забочусь о его благе и что мне небезразличны его мысли по поводу создавшейся ситуации.

— Но тем не менее это не повлияет на твои планы…

Антоний беззаботно и радостно засмеялся.

— Конечно нет, но мне действительно не все равно, что думают и чувствуют люди.

Поверите вы мне или нет, но у Антония в самом деле слезы стояли в глазах, когда он увидел страдания больных и услышал их жалобы. Для каждого он находил доброе слово и уверял, что печется только об их благе.

Антоний настолько расположил к себе людей, что они, в свою очередь, стали убеждать его не заботиться о них, а думать о собственном благе.

Если до сих пор путешествие наше (я употребляю это слово, чтобы не говорить «отступление») было трудным из-за постоянных лишений и угрозы нападения врагов, то теперь нашим единственным врагом была природа. У нас было все необходимое: провиант, сильные, выносливые лошади, теплая одежда и опытные проводники, но мы оказались бессильны перед безжалостной яростью природы.

На нас с Салмо были одеты по два шерстяных плаща, а на ногах — штаны — этот странный вид одежды, который встречается только у варваров, живущих в суровом климате. Даже лица наши, по совету местных жителей, были защищены шерстяными накидками. И все же за этот короткий переход через горы Западной Армении мы потеряли в процентном отношении больше людей, чем за время всего долгого похода в Парфии.

В этот раз лучше пришлось тем, кто ехал верхом на муле, потому что эти неприхотливые и выносливые животные — помесь осла и кобылы — лучше приспособлены для путешествия по горным тропам. А наши лошади — это дети степей, в горах они становятся неуверенными и пугливыми и то подолгу застывают на одном месте, то несутся, не разбирая дороги. Многие из них поэтому разбивались, нередко даже вместе со всадниками.

То и дело кто-нибудь замертво падал с лошади, совсем замерзнув. Мне как врачу интересно было, не спасет ли от холода вино — если, например, пить его понемногу в течение всего дня. Оказалось, что хотя после первых нескольких кружек по телу разливается приятное тепло, но затем холод чувствуется еще сильнее, так что хочется еще выпить вина. Многие так и делали, однако потом, опьянев, они падали с лошади, засыпали и замерзали.

Салмо, и всегда бывший неприхотливым, довольно хорошо перенес этот зимний переход, тогда как я несколько раз был близок к тому, чтобы упасть и больше не подняться. — Хуже всего пришлось на второй или третий день, когда мы достигли одного высокогорного перевала. Идти приходилось большей частью пешком, потому что на тропе, покрытой глубоким или обледенелым снегом, даже наши мулы застревали или скользили.