Екатерина Лесина - Дориан Дарроу: Заговор кукол

• Название: Дориан Дарроу: Заговор кукол
• Автор: Екатерина Лесина
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Издательства книга не заинтересовала, поэтому выкладываю в свободный доступ. Эта история началась, когда некий джентльмен покончил жизнь самоубийством, леди обнаружила в гостиной труп, а на улицах города Мясник открыл сезон охоты на шлюх. Но какое до всего этого дело скромному механику Дориану Дарроу? Будучи вампиром благонадежным, он обустраивает мастерскую, заводит полезные и не очень знакомства, а также пытается проникнуть в старинный особняк. Вот только свидание оборачивается ловушкой. И лишь благодаря помощи бывшего клирика Дориану удается спастись. Но что стоит за внезапным предательством той, кому Дориан доверял как себе? И как остановить кукловода, который крепко держит все нити в своих руках? У Тайной службы Ее Величества Королевы Виктории на сей счет имеется план.

---

— Я оставляю им достаточно свободы воли, чтобы сделать выбор. — Френсис снял перчатки с куклы и продемонстрировал торчащий из запястья штырь. — Не только маска тела, но и личности. Иначе кого бы вышло обмануть?

— Скажите, а вы тоже слышите этот звук? Он весьма неприятен.

— Скоро исчезнет, — пообещал Дайтон и, протянув ей чашу, попросил: — Будьте так любезны передать вот это молодому человеку. Только осторожней, не пролейте.

Она шла ко мне, чеканя шаг. Качался колокол юбки, а руки были неподвижны. Большие пальцы куклы касались краев чаши, тогда как ладони смыкались у основания, и широкая ножка торчала из них стеблем диковинного цветка.

— Вот, — кукла протянула мне чашу. Пришлось коснуться ее рук, теплых, почти как настоящие. — Вы дрожите? Вы плохо себя чувствуете? Знаете, со мной тоже случается.

Я не дрожу. Я не дрожал, но едва не выпустил чашу. Кукла помешала.

— Вам следует прилечь. Моя тетушка всегда советует мне прилечь и приносит молоко. Но… вам, наверное, кровь привычнее?

— Видишь, Дориан, как она заботлива? А теперь, милая, отнеси ему и вот это.

Пистолет она взяла двумя пальчиками и несла с выражением крайней брезгливости. В руку же уронила. Я поймал.

Странно это. На одном колене смерть в серебре, на втором — в свинце. Я могу выстрелить в него, и тогда Эмили умрет. Я могу выпить яд, и тогда… может быть она останется жива.

Ему нравится играть в благородство.

— Возьми, Дориан, будь любезен.

И снова хронометр, на сей раз вложенный в руку куклы.

— У тебя тоже есть выбор. Ты можешь убить меня. И можешь умереть. Во втором случае, твоя сестра останется жива. И американка тоже. Я просто сделаю так, что она потеряет несколько часов памяти.

— Ты дашь слово?

— Ты проживешь достаточно, чтобы убедиться в моей честности. И в случае обмана успеешь выстрелить.

Запах крови щекотал нос.

Почему не вино? С вином мне было бы проще. С водой тоже. С чем угодно, но только не с кровью. Меня вывернет секунд через десять.

С другой стороны, это — шанс. И я, положив пистолет на широкий подлокотник, обеими руками поднял чашу:

— Я бы хотел, чтобы все сложилось иначе.

Френсис ничего не ответил. Он подошел к капсуле и положил руки на стекло.

Первый глоток дался легко. И второй. Третий застрял в горле, а четвертого не потребовалось. У этой крови сладковатый привкус, от которого вяжет рот и склеивает зубы.

Дайтон, наклонившись, нажал на что-то, и капсула с хрустом накренилась.

— Вам помочь? — заботливо спросила кукла.

Я закрыл глаза, принимая первую волну жара. Сколько времени у меня есть? Если очень постараться… Я постараюсь.

Стекло скрежетнуло о камень.

— Тебе совсем не интересно? — поинтересовался Френсис, и глаза пришлось открыть.

Пока не тошнит. Жарко очень.

Дайтон двумя ударами сбил стопора на крышке и отступил в сторону, позволяя желтоватой жиже выплеснуться на камень. Приливной волной вынесло и Эмили, но тело застряло в горле сосуда.

Надо встать. Надо самому ее вытащить. Надо просто постараться и… Комната качнулась, а ноги свело судорогой. И комок знакомый в горле застрял.

Френсис, сидя на корточках, срывал провода. Когда не осталась ни одного, он перехватил Эмили за талию и оттащил к столу.

— Н-не надо, — мне удалось говорить, не разжимая зубы. — Рядом с трупом. Испугается.

Ее тело, расчерченное странными узорами, было живо. Я слышал как бьется сердце, как сипят легкие, выталкивая остатки жижы, как гвоздят камень кукольные каблуки и как игла пробивает кожу.

Я судорожно сглатывал рвоту, и пытался дотянуть до момента, когда Эмили откроет глаза.

Кукла вдруг вздрогнула и рухнула на пол, забившись в судороге, совсем как та девочка.

Не надо ее жалеть. Она мертвая. Она — игрушка! Всего-навсего…

Тошнит.

Держаться. Сердцебиение Эмили ускоряется. Ресницы дрожат, и веки сухо царапают склеру.

— Вот и все, Дориан. Я честно сыграл.

И я… хотел бы… честно. Рук не ощущаю, и ног тоже. Все-таки меня выворачивает, но Френсису все равно. Он взваливает на плечо Минди и уходит.

Его шаги сталкиваются с другими, тяжелыми и торопливыми. Я слышу их также четко, как и все, происходящее вокруг.

Слышу гудение воды в трубах.

Слышу треск поленьев в топке и кипение воды в котлах.

Слышу звонкий цокот копыт и шорох босых ног по каменным плитам.

И снова шаги. Грохочут. Много. Быстро. Близко.

Вдох и выдох. Влажный клекот в легких. И выстрел, оглушительно громкий, выбивший иные звуки. С последней волной жара мне не справиться.

— Дорри, сученыш, не смей помирать!

Удар. Щеки немеют, губы горячие, чужие.

— Слышишь?

— Вызовите врача!

Не поможет.

— Отпустите моего брата! Уолтер, сделайте же…

Откуда здесь Ульрик?

— Не смей! Слышишь меня?

— Оставьте его. Ульрик, мои соболезнования.

Этого не знаю. Надо открыть глаза. Я жив. Жив? Ненадолго. Под сердцем холодно. Раньше жарко было, а теперь холодно. Если бы не стошнило, я бы уже умер.

Но я жив, и шанс есть.

Решение очевидно. Сказать надо.

— Священника звать надо…

— Пр-р-ридурки!

— Заткните свою птицу, Персиваль!

Персиваль. Очевидно все. Кали. Тхаги. Кровь. Переливание. Не получалось, потому что не было сродства.

— Он уже бредит!

Кровь — это жидкость. Жидкости имеют сродство друг к другу. Кровь тоже имеет сродство. Нельзя менять просто так, нужно…

— Я понял, Дорри.

Хорошо. Теперь мне нужен еще один шанс.

Холод-поземка, по рукам и по ногам, которые есть ли, нету ли — не знаю. Зато есть крылья.

Ветер разворачивает спицы, натягивая до предела плотную перепонку из китайского шелка. Шрамами на ней вощеные нити. Причудливыми узорами тросы управления.

Он играет на снастях, как на арфе. И я засыпаю под ласковую его мелодию.

Мне уже не больно.

Только холод не отступает даже здесь.

— Глава 48. О том, что чудеса порой случаются, но не всегда идут от Бога

— Вы с ума сошли! — Уолтер Баксли попытался было оттеснить Персиваля, но младшенький Хоцвальд быстро ткнул в харю пистолетом и рявкнул:

— Уйдите!

— Ульрик, ваше поведение не разумно, — заметил лорд Фэйр, стягивая перчатку. Он голой рукой коснулся жидкости, изгваздившей пол, потер пальчиками и, понюхав, сморщился. — Вашему брату уже не помочь. Мне, безусловно, очень жаль, но…

— Если хоть какой-то шанс есть, я его использую.

— Дело ваше. Эксперимент и вправду любопытный, только вот экспериментатор сомнение вызывает.

— Пр-р-ридурки, — тихо сказал ворон, потершись клювом о шею.

Одобрял? Птичка-то с характером. И все эти, подтянувшиеся к больничке, по следу Персиваля, ей крепко не по вкусу. Персивалю тоже.

Только делать-то нечего.

— Командуйте, — велел Ульрик фон Хоцвальд, стаскивая сюртук.

Как бы знать, чего командовать. Одну кровь надо выпустить. Другую влить. Только вот у Перси руки не заточены для этих штук. Он, конечно, попытается, но…

— Позвольте уж мне, — Уолтер Баксли снял окулярчики и, подойдя к столу с инструментом, быстро отобрал нужное. — Вы, уберите тело.

Двое в сером поспешно уволокли распотрошенный труп, и Уолтер, указав на тряпку, велел:

— Расстелите. Пусть хотя бы призрак гигиеничности будет. И положите его. Господи, во что я ввязался?

Дорри аккурат уместился на столе. Белый. Куда белее, чем все их племя. И дышит через раз. Сердце трепыхается, но как надолго его хватит?

А руки у Перси неуклюжими вдруг стали. И голова тяжелой.

Почти как тогда.

Уолтер, плеснув на руки смердючей пакости, подошел к столу и осмотрел тело.

— Определенно, это полное безумие! Ульрик, вашу руку. Лучше обе.

Нагая богиня, женщина Шивы.

Темная мать, жена Шивы.

Голос раздался внутри. Персиваль не хотел его слышать! Не мог его слышать!

Возлюбленная темная богиня.

Мир — твой, страдания — твои.

Жгуты перетянули руки Ульрика, и вены вспухли жирными червями. Они и шевелились, как черви, подпевая безголосому хору.

Голая танцовщица, победительница времени.

Кали, приди и явись паучьей нитью.

Мир есть страдание.

Братья сошлись во имя Кали,

дочери гор, великой матери всего.

Железные хоботки игл пронзили червей, и те задергались быстро, как в агонии, а после застыли, снова притворившись сосудами.

— Ну-с, помолитесь. Вдруг да случится чудо, — сказал Уолтер Баксли, пробивая яремную вену. Резко повернув голову Дорри, он проколол и вторую.

Я утолю твой голод, жующая мясо.

Богиня пылающих погребальных костров,

Выдвини к нам своих преданных воинов.