Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

• Название: Коромысло Дьявола
• Автор: Алек Экзалтер
• Жанр: Фэнтези

Религиозная сайнс фэнтези для верующих и не очень верующих в XXI веке от нашей христианской эры.

---

"А ну как не примет чревоугодно моего питания кулинарного? Его ведь не хухры-мухры, а всякими-разными вкусностями, разносолами триста лет потчевали…"

Все обошлось благополучно, вкусно и питательно. Даже здорово. Дорогому гостю рыцарь-неофит угодил с пищей.

Прецептор Павел был восхищен. А шашлык по-карски его экстатически вдохновил на длинную шпионскую историю с кавказской кухней и на рассказ о том, как он случайно в пути встретил сочинителя Грибоедова на Военно-грузинской дороге.

— …Представился я ему купцом, возвращающимся из Персии. Поговорили мы в рассеянии дорожном так-сяк на фарси. Научил я его кое-каким словесам малоприличным на персидском наречии. На том мы с Алексан Сергеичем и расстались…

Ах да, мой друг! Вы несомненно ожидаете от меня исполнения вам заповеданного. Что ж, извольте. Я готов поделиться с вами частью своего дара распознавания языков. Прошу…

Филипп от такого предложения едва с кресла не упал, от неожиданности липкий ликер на стеклянную столешницу неопрятно расплескал.

— Пал Семеныч! А как будем с реанимацией?

— О нет, рыцарь Филипп! Прошу не беспокоиться. Ничего кардиологического нам не понадобится. Доволе нам обычнейшей хиротонии, то бишь рукоположения секунду-другую. Ваш модус оператум позволяет нам организовать сие действо…

"М-да… судари мои… Хорошо быть супер-пупер ноогностиком.

И-и… мне бы так научиться. Легко и непринужденно…, единым духом и во многая языцев…"

— 2 —

Духовный дар распознавания языцев, с легкостью необычайной преподанный прецептором Павлом рыцарю Филиппу, имел одну примечательную органическую особенность. Стоило его обладателю осознанно теургически переключиться на мышление на каком-нибудь иностранном языке, как он тотчас начинал походить, коммуникативно и экстралингвистически, по манере общения, привычке держать себя на людях на исконного вернакулярного носителя этого наречия. Не говоря уж о самоорганизации акцента, типичного образовательного лексикона, соответствующего набора возрастной жаргонной и диалектной лексики.

Первым это соответствие (или же несоответствие, как посмотреть) заметил вдумчивый и наблюдательный Ваня Рульников в ирландском аэропорту Шэннон во время пересадки на рейс "Пан-Америкэн" до Хьюстона:

— Фил Олегыч, знаете что? — он на пару секунд задумался и перешел на английский.

— Вы совсем как американец. Как будто к себе на родину из-за границы возвращаетесь.

Филипп тут же нашелся с ответом по-русски:

— Подумаешь, брат ты мой! Скажешь тоже…

Мы ведь с тобой выросли на американских фильмах и книгах с самого детства. Не скажу, будто домой едем, но уж точно в места знакомые и понятные. Тебе и мне…

Обещаю: через неделю-другую мы с тобой оба по-техасски начнем гнусавить. Зря что ли я тебя без малого два года аглицкому тренирую, дрессирую, америкэн бой?

— Йес, сэр, — откликнулся Ваня. В игровую ситуацию, предложенную учителем, его ученик с радостью включился. Дальше он сам стал, между прочим, многим напоминать и Тома Сойера, и того американского мальчишку, одного оставленного дома на Рождество.

Впрочем, маленькие белые дети европейской расы у родителей из среднего класса мало чем отличаются друг от друга. Социализированные национальные различия между ними наступают в более взрослом возрасте и далее, когда от них этого требует политическая среда общения. Будь то во всяких русофобиях или антиамериканизмах разного толка…

Арабского хмыря в дорогом лондонском костюме, бестолково ерзавшего в кресле у прохода, Филипп приметил сразу же, едва тот украдкой зыркнул, метнул ненавидящий взгляд на Ваньку. В тот момент Филиппов воспитанник радостно и громко, почти по-американски рассказывал, как им обещано, что в Техасе они будут учиться стрелять, точно ковбои, верхом на лошадях…

Ни Ваня Рульников, ни кто-либо другой из пассажиров, размещенных во втором салоне бизнес-класса, благополучно, в счастливом неведении не заметили, как делу приступили рыцарь Филипп и его сигнум. Неизбежно, неумолимо и аноптически. По-русски и в православии.

"Благо, инквизитор искренне ваш, дамы и господа путешествующие. Покамест не страждущие и террористом соборне не плененные. Паки и паки я потом сам за вас помолюсь литургически в тиши и во благовремении."

Никто из пассажиров аэробуса, летевших в салоне первого класса сразу за пилотской кабиной, не обратил внимание на то, как один молодой человек через полчаса после взлета прогулялся к ним. Осмотрелся тут и там. Заглянул в служебные помещения, в туалеты и с облегчением вернулся к себе в кресло.

"Ага! Рицин в кармане у шахида-ублюдка я, слава Тебе, Господи, нейтрализовал. Отравы наверняка хватило бы на всех в "Боинге".

Допустим, Ваньку и Гореваныча я бы прикрыл сигнумом. Но пилотов вряд ли. А кто поведет самолет и главное, посадит его в Хьюстоне? Никак ас Пушкин, Алексан Сергеич без сокращения? Нашему спецу на все руки Гореванычу поручим?

Нетушки. Решительно не нужен нам этакий бубновый туз в рукаве, пертурбации и турбулентности.

Смотри ты, исламский ублюдок елозить, егозить перестал, морду ящичком делает, будто спит. Покойся с миром, нечестивое творение."

Спустя полтора часа полетного времени, когда две участливые стюардессы развозили и обносили публику ужином, инквизитор принял решение. Для отменного спокойствия пассажиров и экипажа никто из них не увидел, как спящий джентльмен восточного типа, нечленораздельно отказавшийся отужинать, как-то вздрогнул, дернулся в своем кресле у прохода и затих.

Наверное, ему что-то кошмарное приснилось. Вроде того, как Аллах его обидел и подсунул ему далеко не девственную гурию в магометанском раю.

"Может быть, он заказал себе мальчика? А мальчика-то в исламских небесах ему вовсе и не было."

В салоне приглушили свет. Пассажиры начали устраиваться поудобнее. По гринвичскому основному времени наступил поздний вечер.

Филипп немного понаблюдал, как Ваня читает с экрана своей планшетки, часто ходит в контекстное меню за переводом незнакомых слов и наставительно заметил:

— Ты поменьше переводи, Иван. Иначе никакого тебе удовольствия от чтения. Лучше потом заново за книжку взяться.

Честное слово, по себе знаю, этого автора и перечитать не грех с Божьей помощью. Занимательно и познавательно.

Между тем заботливые услужливые стюардессы занимались пассажирами, помогали им укладываться спать, опускать кресла. Любезно и участливо доставали сверху одеяла и маленькие подушки.

Одна из них услужливо коснулась умиротворенно дремлющего джентльмена в темно-синем деловом костюме, расположившегося с краю у прохода. Невозмутимо и холодно пощупала у него пульс, затем заботливо укрыла с головой одеялом.

"Атта, гёрл! Молодца, девочка, чтоб не замерз наш бедолага и не простыл часом."

Чуть погодя, когда в салоне стало совсем тихо и спокойно, Филиппа чрезвычайно насторожил Гореваныч. Ветеран-спецназовец, до того безмятежно еле слышно по-стариковски похрапывавший, вдруг плавно приподнялся и сверхъестественно скользнул вдоль прохода в полной боевой готовности. В движении он внезапно сделал фехтовальный выпад, неприметно кольнув в шею чем-то из-под ладони какого-то черноголового азиатского малого, второго с краю.

"Мадре миа! У Гореваныча-то нашего неслабое ясновидение. Зафонило со скрежетом, аж в ушах засвербело. И двигается он типично в дискретной телепортации. Так-с, примем к сведению его магический потенциал в экстремальности.

Наверняка его перекрутило после того случая в Питере, когда Ваньку телом прикрыл. Почему мне раньше-то не приходило в голову его прощупать?

А все Ника-дурында. Мол, на близких дарования не применять…

Да-а… вот тебе, неофит, исключение из правил в разбросе стихийных аномалий природной магии, помнится, Пал Семеныч мне толковал.

И я-то хорош, нечего сказать, каброн, из рака ноги! Сообщника не приметил, кабы не Гореваныч…"

Продолжая себя всячески ругать, Филипп дождался, пока компетентный спецназовец сызнова примет спящий вид, встал и на этот раз в открытую потопал в туалет с тошной, скорбной миной человека, плохо переносящего воздухоплавание и самолеты. По пути туда и назад инквизитор придирчиво и дотошно изучил обстановку.

"Слава Богу, на борту оказалось только двое воздушных пиратов. И чего им, нечестивцам магометанским неймется? Ишь отчего-то нашу христианскую цивилизацию невзлюбили, Америку, Россию…"

Задавшись риторическим вопросом, Филипп удовлетворенно понаблюдал, как первому незадачливому террористу дюжий афроамериканский стюард и жилистая стюардесса англосаксонских кровей очень незаметно помогли покинуть салон бизнес-класса. Едва ли не в орденском стиле аноптического образа действий.