Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола

• Название: Коромысло Дьявола
• Автор: Алек Экзалтер
• Жанр: Фэнтези

Религиозная сайнс фэнтези для верующих и не очень верующих в XXI веке от нашей христианской эры.

---

— Ах, мои прекрасные добрые самаритянки, я вам чувствительно благодарен за трогательную заботу о моем здоровье. Правду скажем, это было всего лишь легкое недомогание, минутное помрачение сознания…

Истинная правда, вернувшись в свое пространство-время, на скамейку в парке, Филипп чувствовал себя без преувеличения великолепно. Тем более, он в здравом уме и твердой памяти изумительно помнил, как и что с ним произошло неизвестно когда и неведомо где.

"Почему неведомо? Кое-какие географические сведения наличествуют. Были и есть Кастилия, Ла Манча, где некогда странствовал сумасшедший сеньор Алонсо Кихано, был доминиканский монастырь, аббатство Сан-Сульписио. Очень легко можно проверить, насколько весь этот реалистичный бред соответствует нашей пространственной действительности.

Время тоже известно: не больше 30–40 секунд в состоянии неполного (или перемещенного?) сознания. Иначе эти две дурищи успели бы "скорую" вызвать…"

Меж тем Безделкиной и Лядищевой свою постыдную слабость и обморок Филипп Ирнеев объяснил сегодняшними пертурбациями. С большего, так оно и есть.

Потому что полтора часа назад он чуть не влетел в аварию со смертельным исходом на улице Баранова. Потом вытаскивал человека из клинической смерти.

Обе подружки слушали, ахали и всему верили. Им было известно: красавчик Филька может лапшу на уши вешать только чужим, типа начальства из деканата. Своим же говорит одну правду или отмалчивается, если кто-нибудь из стукачей поблизости отирается.

Так оно чаще всего и было. Большей частью Филипп на людях и в женском обществе, не отвечавшем его сексологическим и социальным критериям, хранил многообещающее молчание романтичного брюнета из дамского романа в мягкой обложке.

Спохватившись, как это он чересчур разболтался не там и не с теми, с кем надо, он сослался на дела и оставил собеседниц в приятном убеждении, что рано или поздно недоступный Ирнеев падет к их ногам с предложением руки, сердца и столичной прописки по месту жительства его родителей.

"Много все-таки у нас ближних, от кого лучше держаться подальше. Не то вмиг обротают, оседлают, запрягут, захомутают, на загривок сядут и ну погонять. Скачи шибче, конек мой вороной.

Лучше уж я сам по себе, не спеша…"

Перейдя через плотину реку, отделявшую парк позапрошлого века от еще более старой части города, многократно разрушенной, восстановленной, перестроенной, Филипп углубился в современный район элитной застройки.

Там и сям среди многоэтажек с квартирами повышенной комфортабельности располагались особнячки почтенного возраста, а по соседству и вовсе малопочтенные жилые новоделы. Последних весьма богато нынче понастроили на месте вдрызг приватизированного железоделательного заводика, при советской власти изрядно отравлявшего окружающую среду чуть ли не у самого геополитического центра Республики Белороссь.

Среди прочих аляпистых новоделок строители светлого и чистого капиталистического будущего усадили офисный комплекс — якобы аутентично восстановленный Дом масонов маловразумительных архитектурных достоинств.

Это здание час от часу суеверно обругивали, но Филиппу оно нравилось. Была в нем, на его взгляд, некая мистическая аура, таинственность и эзотерика минувших веков. Пусть себе ничего сокровенного в нем не было, кроме заурядных коммерческих секретов получастных и полугосударственных контор, пополнявших республиканский бюджет из сомнительных финансовых источников.

Пользующиеся высоким покровительством и прикрытием владельцы офисов чихать хотели на городскую мэрию с башни-колокольни Дома масонов. И потому украсили свой юридический адрес множеством вывесок с иностранными причудливыми шрифтами.

Кому нужно, тот разберет, куда и в какие двери ему идти. А любители кириллических надписей пускай ищут знакомые буквицы в других местах.

Вон там, к примеру, общественные литеры "М" и "Ж". Вот вам туда и надо двигать, уважаемые граждане. На запах.

Здесь же люди деньги делают. Они, денежки, как говаривал древнеримский принцепс Веспасиан Флавий, не пахнут.

Пахнут или не пахнут инкассаторские кофры и мешки с долларами, евро, фунтами стерлингов, с китайскими юанями и венесуэльскими боливарами Филипп не знал, не ведал.

Отмыванием денег он не занимался. Его в общем-то не привлекал этот грязноватый бизнес.

Тогда как за исчезновением старых названий фирм и появлением новых на фасаде, на фронтонах Дома масонов он следил со спортивным интересом. Вот и сейчас он заинтересованно приметил:

"Ага! на первом этаже левого крыла, сбоку, где совсем недавно был кусок глухой стены, городу и миру явилась импозантная дубовая дверь."

Вывеску покуда не успели приделать, но символикой уже кто-то озаботился. На двери некто крестообразно разместил сверху бронзовую адамову голову, слева — львиную морду, справа — безрогого быка в анфас, снизу — гордый профиль орла.

Чрезвычайно заинтересовавшись евангелическими аллюзиями, Филипп подошел поближе, чтобы вверху прочитать рекламный слоган новой фирмы: "Ad majorem Dei gloriam".

"Вон оно как! Во имя вящей славы Божьей. Девиз отцов иезуитов. И никому до городского филиала Общества Иисуса нет никакого дела."

Действительно, деловой люд туда сюда сновал мимо необычной двери с полным безразличием.

Новая фирма открылась? Дверь в стене прорубили? Значит, так оно и надо.

У нас, товарищи и господа хорошие, ничего не делается ни с того ни с сего, без необходимой чиновной формы, визы, дозволения, санкции, лицензии.

ГЛАВА II НА РАБОТЕ В ГОСТЯХ КАК ДОМА

— 1 —

Формально, но не содержательно чинный домашний обед мало чем отличался от чопорного ресторанного бизнес-ланча. В привычной деловой обстановке супруга босса, а также один из коммерческих директоров фирмы заучено любезно обрабатывали трех потенциальных американских инвесторов и тайваньского китайца.

После деловитого обеда естественным образом Филипп с Ваней, не выходя из языковой среды, продолжили урочные занятия по-английски.

В иноязычную обстановку оба вошли органично. Филипп в случае малейших затруднений поддерживал за обедом деловой разговор и светские любезности двусторонним переводом. Тем временем его ученик молча ел и хмурился, внимая тому, что мог понять и разобрать.

Сей же час 9-летний Ваня, по обыкновению сидя за монитором, делит свое внимание между расхаживающим по детской учителем и языковыми упражнениями на экране. Они уже отработали речевую дрессировку, когда полтора часа Филлит беспощадно и многократно гонял подопечного по жесткому порядку слов в английских вопросах, парадигме с флексиями глагола "быть" и прочему запланированному материалу, добиваясь автоматических ответов и мгновенной реакции.

Филипп на собственном учебном опыте знал: хороших речевых упражнений должно быть много. Так как они подобны отработке начальных приемов в боевых искусствах.

Везде идут в ход автоматизм и условные рефлексы, а лингвистически речевые центры головного мозга следует упражнять, дрессировать как и тело физическими нагрузками. Вопрос, ответ, удар, блок, обманное движение и переход в атакующую серию…

Зато в языковых упражнениях следует напрягать память и мышление, к примеру, занимаясь подстановкой английских предлогов, послелогов или артиклей. Спасибо тут Ирнееву-старшему, сочинившему целый Эверест упражнений для интенсивного обучения языку.

Их-то и поставлял Филипп в промышленном количестве своему ученику. Без отгулов и праздничных дней. Почти ежедневно и неустанно. Без вакаций и каникул. Технологически непрерывно.

Не зря по-английски "упражняться" звучит одинаково со словом "сверлить". Так языки и надо изучать.

А также долбить, строгать или резать по дереву. Ибо самый умный обучаемый вовек глуп и ленив как бревно для самого тупого из преподавателей. Каждого необходимо заставлять и наставлять на путь истинного знания.

Если же у наставника подобно Филиппу Ирнееву коэффициент интеллекта превышает 120 американских пунктов, то результат непрерывного обучения иностранному языку достаточно впечатляющ. В этом также убедились родители Вани, выразив признательность домашнему учителю путем значительного повышения его жалования спустя три месяца интенсивных трудов учителя и ученика.

Ученик тоже помогал учителю, вовсе не пребывая в деревянном статусе пассивного реципиента остро отточенных режущих инструментов дидактики. Как мог, он вникал в характерные черты лексики и грамматики, бесперебойно вдалбливаемых ему всякий день недели, пока самостоятельно не научился сравнивать и обобщать языковые явления.

В один прекрасный день Ваня заявил домашнему учителю, что по существу не видит больших различий между родным русским языком и английским с испанским, которому Филипп по собственному почину начал его понемногу обучать.