Корнелия Функе - Бесшабашный

• Название: Бесшабашный
• Автор: Корнелия Функе
• Издательство: Махаон, Азбука-Аттикус
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-01146-5

В один из самых обычных дней двенадцатилетний Джекоб вошел в кабинет отца, год назад загадочно пропавшего, и обнаружил листок бумаги со странной фразой: «Зеркало откроется лишь тому, кто себя не видит». Подойдя к старинному зеркалу, висевшему в кабинете, Джекоб закрыл ладонями свое отражение — и, подобно Алисе из книги Льюиса Кэрролла, оказался в Зазеркалье.

Джекоб прекрасно освоился в этом сказочном мире, полностью оправдав свою фамилию Бесшабашный.

Став охотником за сокровищами — хрустальным башмачком Золушки, скатертью-самобранкой, волшебными часами — он смертельно рискует, но только такую жизнь считает настоящей.

Но однажды к зеркалу в отцовском кабинете подошел его младший брат. И теперь Джекобу приходится отвечать не только за свою бесшабашную голову.

Он должен спасти от заклятия Темной Феи своего брата, который медленно, но неотвратимо превращается в камень — не только телом, но и душой.

Джекоб должен решить, что для него важнее — любовь или жажда приключений…

---

Возле позолоченных дверей часовых не было. Двери эти еще дед императрицы заказал златокузнецу, который обучался своему ремеслу у ведьмы. В деревья, раскинувшие золотые кроны по всему дверному полотнищу, были врезаны ветви настоящей ведьминой березы, которые пронзали всякого, кто попытался бы открыть двери, не зная их секрета.

Стоило коснуться дверной ручки, эти ветви выскакивали из своих гнезд, как копья, причем метили, как и в Черном Лесу, первым делом в глаза.

Но Джекобу-то секрет дверей был известен. Он подошел к ним вплотную, но не дотрагиваясь до ручек. Среди золотых листьев кузнец спрятал неприметного золотого воробушка. Стоило Джекобу на него дохнуть, и золотые перышки окрасились пестроцветьем живой птицы, после чего двери, словно распахнутые порывом ветра, услужливо раскрылись сами собой.

Кунсткамеры Аустрийской империи.

Первый зал по большей части занимали волшебные существа, добытые членами императорской семьи на охоте. Проходя мимо застекленных витрин, где, хранимые от пыли и моли, стояли всевозможные чучела, Джекоб, казалось, ощущал на себе их неотрывные остекленелые взгляды. Единорог. Летучие зайцы. Бурый волк. Человек-лебедь. Золотой ворон. Говорящие кони. Разумеется, была здесь и лисица. Отнюдь не такая изящная, как Лиса, и все равно Джекоб не посмел встретиться с ней взглядом.

Во второй кунсткамере были представлены атрибуты ведьмовства. Здесь не делалось никаких различий между ведьмами-знахарками и ведьмами-людоедками. Ножи для разделки человечины красовались рядом с иглами, укол которых заживляет раны, и совиными перьями, что возвращают слепцам зрение. Имелись тут и два помела, на которых ведьмы летают быстрее и выше птиц, и сладости со стен пряничных домов, хозяйки которых так любят полакомиться нежным детским мяском.

В витринах третьей кунсткамеры поблескивала чешуя нимф, русалок и водяных. Положенная под язык, такая чешуйка помогала глубже нырять и дольше находиться под водой. Но были здесь и чешуи драконов всех размеров и форм. Если верить слухам, чуть ли не во всех уголках зазеркального мира еще оставались живые особи, но сам Джекоб лишь однажды краем глаза видел промелькнувшую в небе тень, подозрительно смахивавшую на драконью. Одну из стен зала целиком занимала витрина, где, вытянувшись во всю длину, лежала мумия красного дракона. Размеры ее впечатляли, однако поговаривали, что это всего лишь муляж, искусно изготовленный по приказу прадеда императрицы из шкур обычных животных.

Джекобу некогда было любоваться ни дохлым драконом, ни ведьмиными метлами. Мяч, который он разыскивал, обнаружился в одной из витрин четвертого зала. Величиною не больше куриного яйца, он красовался на подушечке черного бархата. Джекоб нашел его в пещере водяного, когда освобождал похищенную дочку булочника. Приложенное к экспонату описание весьма походило на сказку о Золотом мяче, хорошо известную по ту сторону зеркала:

Первоначально любимая игрушка младшей дочери Леопольда Добродушного, с помощью которой она нашла своего жениха (впоследствии короля Венцислава Второго) и избавила его от колдовского заклятия в образе лягушки.

Но это была еще не вся правда. На самом деле мяч был западней. Всякий, кто его ловил, немедленно оказывался внутри и мог выбраться из заточения только после того, как кто-то снаружи тщательно протрет его золотую оболочку.

Джекоб взломал витрину ножом, испытав на миг большое искушение прихватить еще несколько вещиц, дабы пополнить свой сундук в каморке у Хануты, однако оставил эту мысль, понимая: пропажи одного только мяча уже вполне достаточно, чтобы не на шутку разгневать ее величество. К тому же, едва он сунул мяч в карман плаща, в первом зале неожиданно вспыхнули газовые лампы. Заметив, что сам он уже становится видимым, Джекоб юркнул за витрину, где сиротливо кособочился изрядно стоптанный сапог-скороход саламандровой кожи, который Ханута в свое время продал еще отцу императрицы (найти к нему пару он так и не смог). Звук шагов гулко разносился по залам, потом Джекоб услышал, как кто-то возится с замком витрины. Но увидеть ночного гостя он из своего укрытия не мог, а выйти не решался, опасаясь выдать свое присутствие. Кем бы ни был ночной посетитель, оставался он в кунсткамерах недолго. Свет погас, тяжелые двери захлопнулись, и Джекоб снова остался в кромешной тьме один.

Его уже вовсю мутило от слизи, но он заставил себя еще раз пройти вдоль витрин, чтобы выяснить, ради каких таких чудес явился в залы таинственный незнакомец. Исчезла ведьмина целительная игла, два когтя дракона, якобы защищающие от ран, и лоскут кожи водяного, которой приписывалось такое же чудодейственное свойство. Так и не взяв в толк, что все это значит, он довольствовался предположением, что это, наверно, императрица решила в качестве свадебного подарка преподнести жениху несколько магических оберегов, дабы его не сменил вскорости какой-нибудь новый, куда менее миролюбивый гоильский король.

Когда золотые двери снова захлопнулись за ним, он чувствовал себя уже настолько худо, что его чуть не вырвало прямо на лестнице, но он только крепче сжал в кулаке золотой мяч. У него уже начинались судороги — первые предвестья паралича, вызываемого слизью, — а дворцовым коридорам все не было конца. Джекоб решил возвращаться через сады, откуда пришел. Они, правда, были обнесены высокой каменной оградой, однако рапунцелева коса не подвела его и на сей раз. Хоть одну толковую вещь сумел сберечь.

Солдат Доннерсмарка все еще стоял у ворот, но Джекоба он даже не заметил, что и неудивительно, ведь его тело было еще полупрозрачным, как у привидения, и ночной сторож, совершавший свой неспешный обход по городским улицам, чуть не столкнувшись с Джекобом лицом к лицу, от ужаса выронил фонарь.

По счастью, пока он доплелся до гостиницы, тело его приобрело уже вполне зримые очертания. Зато каждый шаг давался с трудом, пальцы рук почти не слушались. С грехом пополам он влез в лифт и только перед дверью своей комнаты вспомнил о Лисе.

В дверь он колошматил с такой силой, что двое разбуженных гостей высунулись из своих комнат, прежде чем солдат наконец-то ему отпер. Джекоб ввалился в номер и, шатаясь как пьяный сразу направился в ванную, где его вырвало. Лисы нигде не было.

— Где она? — спросил Джекоб, выходя из ванной. И прислонился к стене — ноги уже совсем не держали.

— Я в шкафу ее запер. — Солдат обиженно показал ему окровавленную руку, наспех перевязанную носовым платком. — Она меня укусила!

Джекоб выставил его в коридор.

— Передашь Доннерсмарку: я исполнил, что обещал.

Он обессиленно привалился к двери. Один из эльфов, что все еще кружили в номере, оставил серебристый шлейф пыльцы у него на плече. Сладких снов, Джекоб!

Лиса была в шкуре и ощерила зубы, едва он распахнул дверцы шкафа. Если она ему и рада, то замечательно умеет это скрывать.

— Это что, от феи? — только и спросила она при виде его перепачканной кровью рубашки и с невозмутимым лицом продолжала наблюдать, как он тщетно пытается раздеться. Пальцы у него были уже как деревяшки.

— Я чую слизь-невидимку.

Как ни в чем не бывало она старательно вылизывалась, устраняя следы грубых солдатских прикосновений со своей пышной шкурки.

Джекоб, пока еще был в силах, сел на кровать. Колени тоже почти не гнулись.

— Помоги мне, Лиса! Мне завтра на свадьбу идти, а я и пошевельнуться не могу.

Она так долго глядела на него молча, что он испугался, уж не разучилась ли она разговаривать.

— Хорошенький укус тебе бы очень не повредил, — вымолвила она наконец. — И, не скрою, он доставит мне огромное удовольствие. Но прежде ты мне расскажешь, что ты опять задумал.

СВАДЕБНЫЕ ПЛАНЫ

Небо над крышами города подернулось первым рассветным багрянцем, а Тереза Аустрийская все еще бодрствовала. Час проходил за часом, а она все ждала, но когда один из карликов провел наконец Доннерсмарка в зал аудиенций, все чаяния императрицы были упрятаны под непроницаемой напудренной маской.

— Он исполнил, что обещал. Король уже велел искать ее повсюду, но если Джекоб сказал правду, ее не найдут.

Доннерсмарк, похоже, был не слишком-то рад известию, которое сам же принес, зато сердце императрицы забилось сильнее: именно на такое известие она и уповала.

— Хорошо. — Она провела рукой по туго затянутым волосам. Поседели уже, но ей их красят. У нее золотые волосы, как и у дочки. Теперь она сохранит дочь. И трон. И свою честь. — Отдай заготовленные приказы.

Доннерсмарк склонил голову, как всегда, когда был не согласен с ее решением.

— В чем дело?

— Вы можете убить их короля, но его армии стоят в двадцати милях от столицы.

— Без Кмена и феи они обречены.

— Кто-нибудь из ониксовых гоилов его заменит.