Жорж Бордонов - Кавалер дю Ландро

• Название: Кавалер дю Ландро
• Автор: Жорж Бордонов
• Издательство: Прибой
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-7041-0100-3

В третий том избранных произведений известного современного французского писателя Жоржа Бордонова вошли исторические романы, время действия которых — XIX век.

Вы, уважаемый читатель, конечно, обратили внимание на привлекательную особенность творчества автора, широко издаваемого во многих странах, а ныне, благодаря этому трехтомнику, ставшего популярным и в России. Прежде чем сесть в тиши кабинета за письменный стол, Ж. Бордонов внимательно изучает всю панораму увлекшей его исторической эпохи, весь «пантеон» полководцев и правителей, «по доброй или злой воле которых живут и умирают люди». А затем отодвигает великих людей на второй план (их силуэты маячат где-то на фоне пейзажа) и выводит вперед фигуру дворянина, «невольника чести», в чьих жилах течет кровь многих поколений воинственных предков. Автор бросает его в бурный поток событий и внимательно следит за тем, как несет героя через водовороты и пороги, как он ломает его жизнь, судьбу, но не дух, не волю, не честь.

Место действия романов — западная окраина Франции, чей пейзаж мало изменился со времен Вильгельма Завоевателя. Холмистые, поросшие трудно проходимыми кустарниками, дубовыми, каштановыми, ореховыми лесами и рощами пространства, речки с лесистыми берегами. Между ними крестьянские усадьбы и дворянские гнезда — старинные замки. Эти места — сердце Вандеи — называют «Бокаж» (по-русски — «роща»).

Исторический фон «Кавалера дю Ландро» — кровавый террор французской революции против мятежной Вандеи, восстания и бунты непокорных дворян и крестьян, победы Наполеона и гибель его армии в снегах России, реставрация Бурбонов… Призрачная возможность «вписать свою строчку в историю» бросила гордого, независимого дю Ландро в водоворот событий первой трети XIX века. И хотя разумом он быстро понял всю обреченность борьбы, войн и восстаний, чувство чести не позволило ему выбраться из захлестнувшего потока.

---

Что касается Ланьо, он не имел орденов. В четырнадцать лет он ушел на Великую войну и сражался под командой Сапино. Несмотря на юный возраст, он отличился своей храбростью, ловкостью и прекрасным знанием местности. Его обязанностью было передавать донесения и приказы, пробираясь через позиции и посты республиканцев. В 1815 году волонтеры Эрбье выбрали его капитаном.

Из этой небольшой компании только он и Ландро не умрут своей смертью в постели. Один из рабочих Ланьо размозжит ему голову мотовилом при погрузке тюков с шерстью за то, что тот постоянно упрекал его за республиканские взгляды.

— Открой глаза, мой дорогой шевалье. Да, посмотри налево. А! Кого ты видишь?

— Да это же Шенуо, или я сплю?

— Ты не спишь. А его сосед доктор Мартино, еще один злейший враг его величества Людовика XVIII.

— А рядом с ними что за типы?

— Их телохранители, как я понимаю.

— Ну что ж, повеселимся.

Шевалье спокойно допил свой стакан. Его друзья с интересом следили за его действиями. Он поднялся и пересел за стол к Шенуо.

— Ну что, гражданин, рискнули высунуть нос наружу? Тяжело долго жить взаперти? Правда, у тебя есть хорошенькая жена, но, говорят, она так же, как и ты, любит приложиться к бутылке.

— Господин, я вас не знаю.

— Так сейчас узнаешь, каналья!

— Господин, я честный собственник…

— Чужого имущества, и вас это тоже касается, Мартино.

— Я попрошу вас, господин, относиться с уважением к моему медицинскому званию.

— Сначала, подлец, надо было уважать других, которых ты вместо того, чтобы лечить, посылал на расстрел и под нож гильотины.

Он поднялся во весь свой огромный рост и продолжил грозно:

— Этот так называемый доктор Мартино, отец своих больных, лечил их новым способом, он укорачивал их на длину головы! Присутствующие считают за честь быть с вами в одной компании. О, богач Мартино! Он еще и грабил свои несчастные жертвы! Он их тщательно выбирал, отправлял на эшафот только богатых!

— Это точно, — добавил Соважо, — я читал одно письмо, которое я буду помнить, пока живу: «Я хочу довести до вашего сведения, — было там написано, — что славный Мартино, молодой доктор из Сен-Фюльжана, донес на кюре из Сен-Сесиль».

— Господин выбрал свою сторону, — снова заговорил Ландро, на этот раз кротко. — Он начал доказывать свою преданность новым хозяевам. А может, я преувеличиваю? Просто молодой доктор отдавал предпочтение священнослужителям? Что-то вроде идеи фикс…

Мартино поднялся, белый как полотно, с трясущимся подбородком.

— Не могут же быть пьяными все вокруг…

В зале раздался смех. Игроки забыли про свои карты, стаканы на столах остались недопитыми.

— Друзья мои, друзья мои, — заговорил Ландро, — наше недостойное общество принимает гостя еще более замечательного, чем Мартино, простого мерзавца, воспользовавшегося плодами революции. Здесь присутствует сам господин Шенуо, правда, он постарел и втянул голову в плечи, но мы его узнали, он был не последним действующим лицом в революции! Совсем недавно он правил в Ляшатенрае, и ему мало было только управлять. Он очищал Вандею от нежелательных элементов, занося в черный список тех из наших, кто сражался за короля, и, конечно, тех, кто ему мешал. Сорок пять невинных парней из Эпеса были расстреляны по его доносу.

— Город Эпес попал в руки республиканских отрядов из Майнса после поражения Шоле, — проговорил красный как рак Шенуо.

— Из-за него погибли еще шестнадцать человек, — добавил Соважо.

— Хуже того, — вступил в разговор Гиняр, — он позволял «разжалобить» себя будущим вдовам и обещал спасти их мужей в обмен на выкуп, а собрав деньги и драгоценности, отправлял несчастных к доктору Гильотену.

— Твоя жена, — снова вступил Ландро, — воображала себя принцессой Резо, выезжала полуголая на прогулку в коляске, увешанной лентами и усыпанной цветами…

По залу пробежал шепот.

— Ты ее выставлял в разграбленной накануне церкви, и по твоему указанию все твои приспешники восхищались ею, как Девой Марией.

— Я был тогда молод и неразумен, — выкрикнул Шенуо.

— Нет, тебе было уже около сорока! Не надо искать оправданий.

— Да что здесь происходит? Король нас амнистировал. Или ты ставишь себя выше короля Людовика XVIII? И не тебе упрекать меня в надругательстве над верой! Я не разбивал бутылки с водкой о церковную паперть! Я уважаю чужую веру…

— А я, приятель, я сейчас покажу тебе, какое полено меня греет, и оно переломает тебе пару ребер.

Он прыгнул вперед, опрокинув стол. Мартино упал на засыпанный осколками стекла пол. Шевалье подскочил к Шенуо, схватил его за грудки, оторвал от пола и прислонил к стене так, что посыпалась штукатурка. Соважо, Ланьо и Гиняр занялись телохранителями, здоровяками, по виду бывшими солдатами. Вбежал хозяин трактира.

— Господа, успокойтесь, — воскликнул он. — Начальник полиции уже слезает с лошади, наверное, его кто-то предупредил.

Все расселись по своим местам, Десланд оттащил шевалье от его жертвы. Вошли жандармы в треуголках, надвинутых на лоб, и с лихо закрученными усами.

— Что здесь происходит? — спросил их начальник. — Драка? Никто не желает отвечать?

Игроки, уткнув носы в карты, молча шлепали ими о стол. За другими столами так же молча разливали вино и водку по стаканам и чашкам.

— Кто-нибудь будет говорить?

— Это дю Ландро и его банда пристали к нам, — сказал Шенуо. — Но вы, господин начальник, пришли как раз вовремя, еще не произошло ничего серьезного.

Полицейский повернулся на каблуках и внимательно посмотрел на Ландро и его друзей. Затем отдал им по-военному честь со словами:

— Господин шевалье, господин полковник, господа, мое почтение.

Шенуо не поверил своим ушам.

— Бригадир! — вскричал он. — Эти люди нам угрожали. Я прошу у вас защиты. Мы были бы вам благодарны, если бы вы сопроводили нас до Эпеса.

Шевалье «заржал»:

— Не беспокойтесь, бригадир. Мы уходим. Пусть эти господа из Эпеса успокоятся. Мы не будем пачкать о них руки.

Но напрасно Шенуо остался в «Зеленом дубе», считая, что визит полиции напугал этих «проклятых бандитов». Зимой темнеет рано. Не доезжая примерно лье до Эпеса, он пережил нечто такое, о чем потом с содроганием вспоминал всю оставшуюся жизнь. На дорогу вдруг с диким криком выскочили шесть человек и преградили путь его карете. Шенуо и его спутники попытались было проскочить, но неизвестные схватили лошадей под уздцы и каждый напал на своего противника. Шенуо хотя и был самым старым из всех, яростно защищался, нанося удары хлыстом, и рассек щеку шевалье (разумеется, это был он и его товарищи). Но схватка была короткой.

— Что будем с ними делать? — спросил Десланд, указывая на лежащие тела.

— Зарезать их, как свиней, — сказал Соважо.

— Вздернуть на суку, — предложил Ланьо.

— Расстрелять их. По две пули каждому. Одну в голову и одну в кусок мяса, который заменяет им сердце. Эй! Шенуо, перестань стонать. Женщины, у которых твои товарищи вспарывали животы, наверное, тоже просили о пощаде, а ты только смеялся? А дети, поднятые на штыки?

Так они спорили некоторое время, затем вмешался Ландро:

— Будем великодушны. Разденем их аккуратно и отпустим в Эпес. Но у них деликатные натуры, поэтому оставим им кальсоны и нижние рубахи. Видишь, ты, паршивый докторишка, каким я могу быть милосердным?

Когда их жертвы были готовы в одном нижнем белье отправиться в путь, а друзья вновь сидели в седлах, Ландро сказал:

— Вы сможете найти свое тряпье в «Зеленом дубе», мы не грабители. Просто мы дали вам небольшой урок, по случаю. Счастливого пути, Шенуо!

Таковы были так называемые «ужасные забавы» шевалье…

Кованый сундук

Ночь покрыла инеем лесные заросли и дубовые рощи, окружавшие дом нашего летописца. Поля, уходящие к горизонту, были в черных и белых пятнах и походили на раскинутое полотно. Лесные птицы клевали за окном зерна и крошки, насыпанные щедрой рукой хозяина дома. Он любил природу, зверье и птиц, однажды поняв, что только одна природа по-настоящему невинна. На старости лет он отказался от охоты. Теперь он предпочитал лесные прогулки охотничьим засадам. Комната, где он сидел, громко называлась «кабинет для чтения» и была отделана деревом и увешана портретами. Их писали художники, вызываемые на дом, как позднее будут приходить фотографы, чтобы «щелкнуть» разросшееся семейство. Хотя комната была маленькая и с очень красивым камином, в ней постоянно было прохладно. Но старик был человеком неприхотливым и не очень требовательным. Однако, усаживаясь за письменный стол, и он дышал на пальцы, стараясь их согреть. Затем он тщательно выбирал гусиное перо, внимательно осматривал его острие и начинал писать: