Аполлон Григорьев - Избранные произведения

• Название: Избранные произведения
• Автор: Аполлон Григорьев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1959

В сборник включены лучшие лирические произведения А.Григорьева (среди них такие перлы русской поэзии, как «О, говори хоть ты со мной, подруга семиструнная» и «Цыганская венгерка») и его поэмы. В книгу также вошли переводы из Гейне, Байрона, Гете, Шиллера, Беранже.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

<1845>

Город («Да, я люблю его громадный, гордый град…»)

Да, я люблю его громадный, гордый град
Но не за то, за что другие;
Не здания его, не пышный блеск палат
И не граниты вековые
Я в нем люблю, о нет! Скорбящею душой
Я прозреваю в нем иное, —
Его страдание под ледяной корой,
Его страдание больное.

Пусть почву шаткую он заковал в гранит
И защитил ее от моря,
И пусть сурово он в самом себе таит
Волненье радости и горя,
И пусть его река к стопам его несет
И роскоши и неги дани, —
На них отпечатлен тяжелый след забот,
Людского пота и страданий.

И пусть горят светло огни его палат,
Пусть слышны в них веселья звуки —
Обман, один обман! Они не заглушат
Безумно-страшных стонов муки!
Страдание одно привык я подмечать,
В окне ль с богатою гардиной,
Иль в темном уголку, — везде его печать!
Страданья уровень единой!

И в те часы, когда на город гордый мой
Ложится ночь без тьмы и тени,
Когда прозрачно всё мелькает предо мной
Рой отвратительных видений…
Пусть ночь ясна, как день, пусть тихо всё вокруг,
Пусть всё прозрачно и спокойно, —
В покое том затих на время злой недуг,
И то прозрачность язвы гнойной.

1845, январь, 1

«Когда в душе твоей, сомнением больной…»

Que celui a qui on a fait tort te salue.[1]

Когда в душе твоей, сомнением больной,
  Проснется память дней минувших,
Надежд, отринутых без трепета тобой
  Иль сердце горько обманувших,
И снова встанет ряд первоначальных снов,
  Забвенью тщетно обреченных,
Далеких от тебя, как небо от духов,
  На небеса ожесточенных,
И вновь страдающий меж ними и тобой
  Возникнет в памяти случайно
Смутивший некогда их призрак роковой,
  Запечатленный грустной тайной, —
Не проклинай его… Но сожалей о них,
  О снах, погибших без возврата.
Кто знает, — света луч, быть может, уж проник
  Во тьму страданья и разврата!
О, верь! Ты спасена, когда любила ты…
  И в час всеобщего восстанья,
Восстановления начальной чистоты
  Глубоко падшего созданья, —
Тебе любовию с ним слиться суждено,
  В его сияньи возвращенном,
В час озарения, как будут два одно,
  Одним божественным законом…

Апрель 1845

Героям нашего времени

Нет, нет — наш путь иной… И дик, и страшен вам,
Чернильных жарких битв, копеечным бойцам,
Подъятый факел Немезиды;
Вам низость по душе, вам страх страшнее зла,
Вы сердцем любите лишь лай из-за угла
Да бой петуший за обиды!
И где же вам любить, и где же вам страдать
Страданием любви распятого за братий?
И где же вам чело бестрепетно подъять
Пред взмахом топора общественных понятий?
Нет, нет — наш путь иной, и крест не вам нести:
Тяжел, не по плечам, и вы на полпути
Сробеете пред общим криком,
Зане на трапезе божественной любви
Вы не причастники, не ратоборцы вы
О благородном и великом.
И жребий жалкий ваш, до пошлости смешной,
Пророки ваши вам воспели…
За сплетни праздные, за эгоизм больной,
В скотско́м бесстрастии и с гордостью немой,
Без сожаления и цели,
Безумно погибать и завещать друзьям
Всю пустоту души и весь печальный хлам
Пустых и детских грез, да шаткое безверье;
Иль целый век звонить досужим языком
О чуждом вовсе вам великом и святом
С богохуленьем лицемерья!..
Нет, нет — наш путь иной! Вы не видали их,
Египта древнего живущих изваяний,
С очами тихими, недвижных и немых,
С челом, сияющим от царственных венчаний.
Вы не видали их, — в недвижных их чертах
Вы жизни страшных тайн бесстрашного сознанья
С надеждой не прочли: им книга упованья
По воле вечного начертана в звездах.
Но вы не зрели их, не видели меж нами
И теми сфинксами таинственную связь…
Иль, если б видели, — нечистыми руками
С подножий совлекли б, чтоб уравнять их
С вами,
В демагогическую грязь!

(22 мая 1845)

Песня духа над Хризалидой

1

Ты веришь ли в силу страданья,
Ты веришь ли в право святого восстанья,
Ты веришь ли в счастье и в небо, дитя?
О, если ты веришь — со мною, за мною!
Я дам тебе муки и счастья, хотя
От тебя я не скрою,
Что не дам я покою,
Что тебя я страданьем измучу, дитя!..

2

Ты ждешь ли от сна пробужденья,
Ты ждешь ли рассвета, души откровенья,
Ты чуешь ли душу живую, дитя?
О, если ты чуешь — со мною, — за мною!
Сведу тебе с неба я душу, — хотя
От тебя я не скрою,
Что безумной тоскою
По отчизне я душу наполню, дитя.

Меня ль одного ты любила,
Моя ль в тебе воля, моя ль в тебе сила,
Мое ли дыханье пила ты, дитя?
О если мое, — то со мною, — за мною!
Во мне ты исчезнешь любовью, — хотя
От тебя я не скрою,
Что тобой не одною
Возвращусь я к покою и свету, дитя.

1845, июль

Призрак

Проходят годы длинной полосою,
Однообразной цепью ежедневных
Забот, и нужд, и тягостных вопросов;
От них желаний жажда замирает,
И гуще кровь становится, и сердце,
Больное сердце, привыкает к боли;
Грубеет сердце: многое, что прежде
В нем чуткое страданье пробуждало,
Теперь проходит мимо незаметно;
И то, что грудь давило прежде сильно
И что стряхнуть она приподнималась,
Теперь легло на дно тяжелым камнем;
И то, что было ропотом надежды,
Нетерпеливым ропотом, то стало
Одною злобой, гордой и суровой,
Одним лишь мятежом упорным, грустным,
Одной борьбой без мысли о победе;
И злобный ум безжалостно смеется
Над прежними, над светлыми мечтами,
Зане вполне, глубоко понимает,
Как были те мечты несообразны
С течением вещей обыкновенным.

Но между тем с одним лишь не могу я
Как с истиной разумной помириться,
Тем примиреньем ненависти вечной,
В груди замкнутой ненависти… — Это
Потеря без надежды, без возврата,
Потеря, от которой стон невольный
Из сердца вырывается и треплет
Объемлет тело, — судорожный трепет!..

Есть призрак… В ночь бессонную ль, во сне ли
Мучительно-тревожным он предстанет,
Он — будто свет зловещей, но прекрасной
Кометы — сердце тягостно сжимает
И между тем влечет неотразимо,
Как будто есть меж ним этим сердцем
Неведомая связь, как будто было
Возможно им когда соединенье.

Еще вчера явился мне тот призрак,
Страдающий, болезненный… Его я
Не назову по имени; бывают
Мгновенья, когда зову я этим
Любимым именем все муки жизни,
Всю жизнь… Готов поверить я, что демон,
Мой демон внутренний, то имя принял
И образ тот… Его вчера я видел…

Она была бледна, желта, печальна,
И на ланитах впалых лихорадка
Румянцем жарким разыгралась; очи
Сияли блеском ярким, но холодным,
Безжизненным и неподвижным блеском…
Она была страшна…была прекрасна…
«О, вы ли это?», — я сказал ей. Тихо
Ее уста зашевелились, речи
Я не слыхал, — то было лишь движенье
Без звука, то не жизнь была, то было
Иной и внешней силе подчиненье —
Не жизнь, но смерть, подъятая из праха
Могущественной волей чуждой силы.

Мне было бесконечно грустно… Стоны
Из груди вырвались, — то были стоны
Проклятья и хулы безумно-страшной,
Хулы на жизнь…Хотел я смерти бледной
Свое дыханье передать, и страстно
Слились мои уста с ее устами…
И мне казалось, что мое дыханье
Ее на сквозь проникло, — очи в очи
У нас гляделись, зажигались жизнью
Ее глаза, я видел…
Смертный холод
Я чувствовал…
И целый час тоскою
Терзался я, и тягостный вопрос
Запал мне в душу: для чего болезнен
Сопутник мой, неотразимый призрак?
Иль для чего в душе он возникает
Не иначе…Иль для чего люблю я
Не светлое, воздушное виденье,
Но тот больной, печальный, бледный призрак…

Август 1845