Лев Экономов - Перехватчики

• Название: Перехватчики
• Автор: Лев Экономов
• Издательство: Военного издательства Министерства обороны СССР
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1956

Лев Аркадьевич Экономов родился в 1925 году. Рос и учился в Ярославле.

В 1942 году ушел добровольцем в Советскую Армию, участвовал в Отечественной войне.

Был сначала авиационным механиком в штурмовом полку, потом воздушным стрелком.

После демобилизации в 1950 году начал работать в областных газетах «Северный рабочий», «Юность», а потом в Москве в газете «Советский спорт».

Писал очерки, корреспонденции, рассказы. В газете «Советская авиация» была опубликована повесть Л. Экономова «Готовность № 1».

В 1952 году окончил литературный факультет Ярославского педагогического института.

Л. Экономов — член КПСС с 1953 года.

С 1954 по 1959 год работал редактором в издательстве ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия».

Л. Экономов не порывает связь с армией и в настоящее время. Военная тема занимает центральное место в его произведениях.

Вышли в свет повесть «Под крылом — Земля» и книги очерков.

Роман Л. Экономова «Перехватчики» правдиво и волнующе рассказывает о жизни и боевой учебе советских летчиков, которым поручена охрана воздушных границ нашей Родины, о мужестве и стойкости, о крепкой дружбе, горячей любви и верности воинскому долгу.

---

— Все равно я не должен отступить, — бормочу себе под нос. — Ни при каких обстоятельствах. Не должен, не должен, не должен.

— Ты что-то сказал? — спросила меня Алевтина Максимовна.

— Нет, нет. Просто я хотел узнать, что вы делаете в этом городке.

— Работаю в заводском конструкторском бюро.

— Теперь-то, конечно, вы помогли бы нам рассчитать схему планера, — улыбнулся я.

— Какого планера? Ах да, вспомнила. Мои хорошие мальчишки! Как было жалко вас! Да, теперь я, конечно, помогла бы.

— Значит, вы имеете отношение и к той новой сверхзвуковой машине?

— Некоторое, — Алевтина Максимовна встала из-за стола, чтобы убрать тарелки. — Но о ней говорить рано.

Гостеприимные хозяева проводили нас до дверей. По дороге Кобадзе, отвечая на какие-то свои мысли, сказал:

— Что ж, ведь и у истребителей вся война прошла только на двух — трех тысячах метрах. Лишь одиночные самолеты забирались выше. А теперь? Так что шансы у нас одинаковые.

СЕРДЦУ НЕ ПРИКАЖЕШЬ

Прошло пять дней, а мы еще не были на аэродроме. Днями занимались в классах с преподавателями, вечерами — в общежитии. Штурмовали инструкцию по эксплуатации и технике пилотирования самолета.

Разговоры постоянно велись на темы, связанные с предстоящими полетами на новой машине.

У нас уже определились отличники. По теории лучше всех успевал Михаил Шатунов. Перед этим приземистым белобрысым парнем с хмурым лобастым лицом нелегко открылись врата авиации. Сын летчика-бомбардировщика, погибшего в Отечественную войну под Ленинградом, он тоже решил стать летчиком. Но медицинская комиссия забраковала парня по росту. Тогда он поступил на отделение механиков, а по окончании курса остался здесь работать. Иногда ему выпадало счастье, и он поднимался в воздух с курсантами, которым нужен был пассажир.

— Отпусти ручку, — просил он курсанта, — я поведу сам. Если что — поправишь.

Курсант отдавал управление самолетом механику и, «если что», поправлял его.

Через полгода Шатунов мог уже сделать в воздухе любую фигуру на учебном самолете.

Однажды во время посещения аэроклуба высоким начальством Шатунов самовольно поднял в воздух самолет и на глазах у всех с блеском продемонстрировал свое летное мастерство.

Его тотчас же вызвали в кабинет начальника аэроклуба. О чем там шел разговор, осталось неизвестно — Шатунов не любил рассказывать о себе, но только после этого его посадили на гауптвахту, а потом пересели в группу летчиков.

Была в характере Шатунова завидная черта — упорство. И там, где другие брали способностью (например, Лобанов), он достигал настойчивостью.

И все он умел делать без шума, без выпячивания своего «я». Мы теперь то и дело обращались друг к другу с какими-нибудь вопросами, но чаще всего полный и исчерпывающий ответ можно было получить только от Шатунова.

— Ты как электронная машина, — говорил другу Лобанов. — Нажал кнопку — и получай ответ.

Но меня Шатунов поразил не этим и не сейчас, а раньше, значительно раньше, когда мы еще были курсантами летного училища.

Он пришел как-то в библиотеку и попросил Библию.

— У нас религиозных книг нет, — улыбнулась библиотекарша.

Все удивленно подняли глаза на этого чудака, а он вздохнул и ушел.

«Зачем ему понадобилась такая книга? — подумал я. — Ведь не думает же он изучать библейские мифы?» Этот вопрос я задавал себе каждый раз, когда встречался с Шатуновым в столовой, на аэродроме, в классах самоподготовки (мы учились в разных группах). А потом терпению моему пришел конец, и я, выбрав удобный момент, спросил курсанта, удалось ли ему достать Библию.

Он внимательно посмотрел мне в глаза, видимо думая, что я подсмеиваюсь над ним, но я и не думал смеяться, и Шатунов это понял.

— Удалось, — сказал он. — Сегодня уношу обратно.

— А зачем она была нужна?

— Ты знаешь версию о Тунгусском метеорите? — спросил он, вместо того чтобы ответить.

— Знаю. Некоторые ученые предполагают, что на нашу землю упал космический корабль. Может быть, он пытался сесть к нам, но у космонавтов что-то не получилось, и они взорвались.

— Ну так вот, — сказал Шатунов, — другие ученые предполагают, что были и более удачные попытки. На нашей земле имеется немало следов, которые дают право предполагать, что к нам действительно прилетали жители других миров и улетали обратно.

Меня это очень заинтересовало. Я глубоко верил, что во вселенной существуют другие обитаемые миры, и в детстве мечтал попасть на один из них.

— Но при чем тут Библия?

А Шатунов опять оставил мой вопрос без внимания и стал рассказывать о колоссальной Беальбекской веранде, сооруженной в горах Антиливана чудесными зодчими глубокой древности, о необычных стекловидных образованиях в Ливийской пустыне, так называемых тектитах, в которых обнаружены радиоактивные изотопы алюминия и бериллия и которые, как и Беальбекская веранда, могли появиться на земле в те необычайно далекие времена только при условии высокоразвитой науки, техники и культуры. У земных жителей миллионы лет тому назад ничего этого не имелось.

— Не была ли веранда стартовой площадкой для космонавтов, которые прилетали к нам на землю? — сказал Шатунов. — Не являлись ли эти стекловидные образования, родившиеся при очень высокой температуре и мощных радиоактивных излучениях, своеобразным шлаком того топлива, которое использовали межзвездные путешественники? Заметь: горы Антиливана и Ливийская пустыня находятся сравнительно недалеко друг от друга.

— Все это интересно, но при чем же тут Библия? — снова спросил я, пораженный рассказом курсанта.

— Библия состоит из мифов, преданий и легенд, записанных древнееврейскими жрецами. А мифы рождались в народе, легенды создавал тоже народ на основе действительных и вымышленных фактов… Ты слышал что-нибудь о Содоме и Гоморре? — перебил себя Шатунов и, не дожидаясь от меня ответа, сказал — Это мифические города в древней Палестине, которые якобы были разрушены за грехи их жителей. Потому-то сейчас иногда и связывают с именами этих городов беспорядок и суматоху… Но не это главное. Я дам тебе прочитать то место из Библии, где говорится о разрушении этих городов.

Мы пришли в казарму, и он открыл тумбочку. Она была сплошь набита книгами.

«Когда же он успевает их читать?» — подумал я. Он достал из-под низу здоровенный фолиант с бумажной закладкой.

— Вот, прочти девятнадцатую главу до двадцать девятого абзаца, у меня там отмечено.

Я стал читать. В главе рассказывалось, как к жителю Содома Лоту пришли два ангела переночевать, как о пришельцах узнали все жители города и окружили дом Лота.

— Где люди, пришедшие к тебе на ночь? Выведи их к нам, мы познаем их, — сказали жители.

Лот стал защищать пришельцев, и тогда горожане решили выломать дверь. Но пришельцы ввели Лота в дом, а людей, бывших при входе, поразили слепотою…

Потом они велели Лоту вывести из города родных, потому что решили истребить это место.

Когда Лот с женой и дочерьми вышли, то один из пришельцев сказал:

— Спасай душу свою; не оглядывайся назад и нигде не останавливайся в окрестности сей; спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть.

А дальше, через несколько абзацев, было написано: «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь… И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и произрастения земли. Жена же Лотов а оглянулась позади его и стала соляным столпом».

— Ну что ты на это скажешь? — спросил Шатунов, когда я кончил читать. — Если, конечно, отбросить всю эту чепуху о карах господа бога.

«Похоже, что этими ангелами (тогдашние темные земные жители в них и видели ангелов) и были космонавты, — подумал я. — Их прилет, конечно, заметили жители города и хотели посмотреть на посланцев космоса. Космонавты могли подумать, что на них совершается покушение и с помощью неизвестного оружия ослепили их.

Возможно также, что перед отлетом они велели уйти жителям из местности, где стоял космический корабль, потому что этот отлет сопровождался взрывом ядерного горючего и сильным излучением».

Много мыслей пронеслось у меня, пока Шатунов убирал книгу.

— Это еще один след возможного посещения нашей земли, — сказал Шатунов. — А раз к нам прилетали, значит, и мы можем, — Шатунов не договорил и смутился.

«Вот если бы подружиться с ним!» — почему-то подумал я в ту минуту.

Но друзьями мы так и не стали.

Он был замкнут и, вероятно, поделился своими мыслями только потому, что они распирали его голову, как, впрочем, и я в тот же день рассказал товарищам по курсу все, что узнал от Шатун он а.

Но какое-то хорошее чувство к этому неуклюжему и невзрачному на вид парню со светлыми глазами у меня зародилось. И это чувство теплилось во мне все годы.