Фрэнк Норрис - Спрут

• Название: Спрут
• Автор: Фрэнк Норрис
• Издательство: Художественная литература. Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00671-8

Настоящий том "Библиотеки литературы США" посвящен творчеству Стивена Крейна (1871-1900) и Фрэнка Норриса (1871 - 1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом "Алый знак доблести" (1895), Фрэнк Норрис - романом "Спрут" (1901).

---

- Господин, помогите, подайте, Христа ради, бедной женщине!

Но тот, не замедляя шага, прошел мимо.

Подали рыбное блюдо - ломтики вымоченного в белом вине окуня и мелкие фаршированные лососи в грибном соусе.

- Разумеется, я читала вашу поэму, мистер Пресли,- сказала миссис Джерард.- Я имею в виду «Тружеников». Ужасный юноша! Славно вы отчитали в ней нас всех! У меня было чувство, что я должна немедленно распродать все, что имею, и раздать деньги бедным. Но если серьезно, поэма меня ужасно взволновала. Можете поздравить себя: одного неофита - в моем лице - вы, во всяком случае, обрели. Прочитав вашу поэму, мы с миссис Сидерквист развернули целую кампанию за отправку парохода пшеницы голодающим Индии. Ну как, довольны вы, ужасный reactionaire?[32]

- Я очень рад,- пробормотал Пресли.

- Вот только я боюсь,- заметила миссис Сидерквист,- что мы можем опоздать. Эти несчастные мрут с невероятной быстротой. Когда наш корабль доберется до Индии, голод там, наверное, уже кончится.

- Ну, этого можно не бояться,- сказал Пресли. - Опоздать с помощью нуждающимся невозможно. К сожалению, число их не уменьшается. «Бедные всегда с вами»,- процитировал он Библию.

- Ах, как это мудро! - воскликнула миссис Джерард.

Миссис Сидерквист постучала веером по столу, как бы аплодируя.

- Блестяще! - прошептала она.- Прекрасный афоризм!

- Онория,- обратилась миссис Джерард к дочери, разговаривавшей с томным Лэмбертом.- Онория, entends tu, ma sherie, l'esprit de notre jeune Lamartine![33]

Миссис Хувен, спотыкаясь и крепко прижимая к груди Хильду, продолжала брести по городу. Голод мучил ее нестерпимо; она исходила взад и вперед с десяток улиц, возвращалась на проспект, и все это время голод неотступно и неумолимо терзал ее. Ей мучительно хотелось есть, и если она, пожилая женщина, так болезненно ощущала голод, то что же должна была испытывать ее маленькая дочка. Господи, хоть бы кто-то протянул руку помощи, иметь бы хоть маленький кусочек хлеба. Хотя бы откусить разок! «Еды! Еды!» - кричало ее измученное тело. Что угодно, лишь бы притушить жгучую боль в желудке,- кусок хлеба, пусть черствого и заплесневелого, обгрызанное яблоко, поднятое с земли, пусть даже найденное в мусорном ящике! Она все шла и шла, заглядывая в темные углы, в проходы между домами, во все закоулки, где бесшумно крались вдоль стен кошки и рыскали в поисках пищи бродячие собаки.

Миссис Хувен все больше слабела; колики и спазмы возобновились. Она продолжала нести Хильду на руках, чуть ли не вдвое сгибаясь под ее тяжестью. Несколько раз у нее начинала сильно кружиться голова, одолевала слабость, она с трудом удерживалась на ногах. Хильда, однако, не просыпалась. Разбудить ее - и она сразу запросит есть; только сможет ли она нести ее дальше? А что, если она упадет вместе с ребенком? Она представила себе, как валится на тротуар, холодный и блестящий от осевшего на него тумана, и ее обуял страх. Во что бы то ни стало она должна пережить эту ночь! Миссис Хувен приостановилась, собрала все силы, переложила спящую девочку на другую руку и пошла дальше. Немного погодя она заметила валявшуюся на тротуаре банановую корку. Кто-то уже наступил на нее и испачкал, но миссис Хувен радостно схватила ее.

- Хильда,- закричала она,- проснись, моя девочка! Я нашла еду. Погляди - банан!

Но съесть эту почерневшую грязную подгнившую кожуру оказалось невозможным,- при виде ее тошнота подступала к горлу.

- Нет, нет,- всхлипнула Хильда,- это гадость. Я не могу это есть. Дай мне хлеба и молочка!

Тем временем гости миссис Джерард перешли к следующим блюдам - фазанам из Лондондерри, жареной утке и rissolettes a la Pompadour[34]. К ним подавали вино Шато-Латур.

Гости оживленно разговаривали между собой. Великолепные вина рассеяли легкую натянутость, чувствовавшуюся в начале вечера, и за столом воцарилось веселое настроение; все, казалось, были расположены друг к другу. Молодой Лэмберт и мистер Джерард предавались воспоминаниям об утиной охоте, на которой они как-то побывали вместе. Миссис Джерард и миссис Сидерквист обсуждали недавно появившийся в переводе с итальянского роман - страннейшую помесь психологии, проблемы вырождения и эротических сцен. Стивен Лэмберт и Беатриса спорили о достоинствах и недостатках шотландской овчарки, подаренной на днях этой молодой особе. Все вокруг выглядело удивительно нарядно и жизнерадостно: электрические лампы излучали свет, отражавшийся в бокалах с вином, стол сверкал белоснежными салфетками, тонким фарфором, дорогим стеклом. Слуги двигались позади гостей, наполняя бокалы, меняя приборы, подавая новые блюда,- все это споро, без задержек и совершенно бесшумно.

Но Пресли не получал никакого удовольствия от присутствия на этом обеде. Оторвавшись от зрелища утонченной роскоши и изящных манер, он уносился мыслью к Лос-Муэртос, к Кьен-Сабе, к оросительному каналу на участке Хувена. Он снова видел, как падают сраженные один за другим Хэррен, Энникстер, Остер-ман, Бродерсон, Хувен. Звон бокалов заглушала револьверная пальба. Железная дорога и впрямь могла быть никому не подвластной силой, и ответственность за ее действия не нес никто, но убиты-то были его друзья, потребовались годы гнета и вымогательств, дабы выжать из долины Сан-Хоакин средства, нужные для того, чтобы создать окружавшее его сейчас великолепие. Чтобы Джерард стал железнодорожным королем, Магнус Деррик должен был стать нищим; чтобы эти люди купались в роскоши, фермеры Сан-Хоакина должны были разориться.

В его воображении одна за другой возникали картины, страшные, уродливые, просто чудовищные. Затем и пали фермеры у оросительного канала, чтобы наелись досыта Джерард и его семья, а с ними и все эти люди. Они жирели на крови Народа, на крови тех, кого убили в сражении у канала. Было что-то трагикомическое в этом отвратительном каннибализме, подтверждающем, что человек человеку - волк. Вот они у него на глазах пожирают Хэррена, Энникстера и Хувена. Изящные барышни, его двоюродная сестра Беатриса и юная мисс Джерард, обе хрупкие и нежные, да и все остальные дамы, красивые, утонченные, с маленькими ручками и гибкими шейками, превратились вдруг в его больном воображении в гарпий, терзающих человеческое тело. Голова его кружилась от этих ужасных, воображением порожденных сцен. Нет, народ обязательно восстанет когда-нибудь и, восстав, по заслугам воздаст тем, кто сейчас грабит его. На какое-то мгновение Пресли представил себе погром этого роскошного особняка: столы опрокинуты, картины разодраны, занавеси пылают и Свобода в образе трущобного жителя с черным от порохового дыма лицом, с окровавленными руками, пропахшего плесенью и отбросами, с горящим факелом в руке врывается с воплями в каждую дверь.

В десять часов вечера миссис Хувен упала.

К счастью, в это время она уже спустила Хильду с рук, и девочка не ушиблась. Напрасно ходили они по городу все эти часы. Попытки просить милостыню она прекратила давно, к тому же никто и не встречался им на улицах. Не стала она искать еду и на помойках в обществе бродячих собак и бездомных кошек. Решив возвратиться в парк и отдохнуть там на скамейке, она по ошибке свернула не в ту сторону и вышла не к парку, а к большому пустырю на холме близ Клэй-стрит. Пустырь не был огорожен, склоны холма заросли кустарником, среди которого торчало несколько чахлых дубков. Пробираясь сквозь кусты, она и упала, но с трудом снова поднялась на ноги.

- Ты не ушиблась, мамочка? - спросила Хильда.

- Нет, милая, нет.

- А здесь нам дадут хлеба и молочка?

Хильда указала на одинокое, чуть видневшееся в сумраке меж деревьев строение, приютившееся на самой вершине холма.

- Нет, девочка, там нам не дадут хлеба и молочка.

Хильда начала всхлипывать.

- Мамочка, пожалуйста, ну, пожалуйста, дай мне поесть. Я голодная.

Напряженные до предела нервы наконец не выдержали, и, схватив девочку за плечо, миссис Хувен грубо тряхнула ее:

- Замолчи, слышишь! Сейчас же замолчи! Ты мне всю душу вымотала.

И тут же ее охватила жалость. Она упала на колени и крепко обняла Хильду.

- Не слушай меня, плачь! Говори, что ты голодная! Повторяй это все время! Бедная моя, голодная девочка. Господи Боже мой, у меня в голове совсем помутилось,

скоро, наверное, спячу. А что я могу сделать? Ничего. Где мне достать тебе поесть? Негде! Помрем мы с тобой, Хильда, вместе помрем. Обними меня, моя девочка, вот так, покрепче. Помрем и уйдем к нашему папе. И тогда нам никогда не придется голодать.

- А куда мы пойдем сейчас? - спросила Хильда.

- Никуда. Мама устала. Сядем здесь и отдохнем немного.

Миссис Хувен легла на землю под большим кустом, который слегка защищал их от ветра, обняла Хильду и укутала ее своим теплым платком. Безбрежная, непроглядная ночь опустилась на мир. Они находились высоко над городом. Стояла мертвая тишина. Совсем низко, над головой, клубился туман, надвинувшийся с моря; он обволакивал фонари, застилая свет, скрадывая все очертания. Постепенно тьма окончательно поглотила город; не стало видно даже одинокого строения на вершине холма. Ничего, кроме плывущих клубов сероватого тумана и дрожавших от холода матери с маленькой дочерью, нашедших приют на клочке сырой земли - островке, бесцельно перемещающемся в пустом пространстве.