Фрэнк Норрис - Спрут

• Название: Спрут
• Автор: Фрэнк Норрис
• Издательство: Художественная литература. Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00671-8

Настоящий том "Библиотеки литературы США" посвящен творчеству Стивена Крейна (1871-1900) и Фрэнка Норриса (1871 - 1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом "Алый знак доблести" (1895), Фрэнк Норрис - романом "Спрут" (1901).

---

- Вовсе нет.

- Значит, ты просто утомилась. Конечно! И неудивительно - сколько тебе пришлось сегодня мотаться по моей милости.

- Милый, я не устала и не больна, и все у меня в порядке.

- Не говори, я же вижу. Сейчас я распоряжусь, чтобы постелили постель, и ты ляжешь.

- Ну, что народ смешить!

- Слушай, скажи мне, что у тебя болит? Покажи где. Рукой покажи! Может, ты хочешь покушать?

Он спрашивал и переспрашивал, не желая менять гему разговора; уверял, что у нее синяки под глазами и что она похудела.

- Надо бы узнать, нет ли при поезде врача,- бормотал он, растерянно оглядываясь вокруг.- Покажи-ка язык. Я знаю: глоток виски - вот что тебе нужно, и хорошо бы чер….

- Ни в коем случае! - воскликнула она.- Я совершенно здорова. Погляди на меня. А теперь скажи, похожа я на больную?

Он с горестным видом вглядывался ей в лицо.

- Нет, ты как следует посмотри. Я же образец здоровья,- настаивала она.

- С одной стороны, может, и так,- начал он,- но вот с другой…

Хилма затопала ногами и изо всех сил стиснула кулаки. Потом зажмурилась и замотала головой.

- Даже слушать не хочу, не хочу, не хочу! - кричала она.

- Но все-таки я…

- Бе-бе-бе, бе-бе-бе! - передразнила она его.- Не хочу, не хочу! - И зажала ему рот рукой.- Гляди-ка, вон идет официант из вагон-ресторана, приглашает ужинать, а твоя благоверная проголодалась!

Они пошли в вагон-ресторан и поужинали, а состав, выйдя тем временем на главную магистраль, все набирал скорость и уже мчался на всех парах; так будет он нестись чуть ли не неделю, наматывая на колеса мили, как пряжу на веретено.

Уже смеркалось, когда они проехали Антиок. Не черняя заря вдруг описала круг и оказалсь справа по ходу поезда за горой Дьябло, которая встала перед ними во весь рост, видимая чуть ли не от самой подошвы. Теперь поезд шел в южном направлении. Проехали Нероли, потом Брентвуд, потом Байрон. С наступлением сумерек вдалеке по обе стороны полотна начали выстраиваться горы, заслоняя горизонт. Поезд грохоча несся вперед. Пространство между горами было поделено на мелкие и крупные хозяйства. Чем дальше, тем крупнее они становились; начали появляться огромные пшеничные поля; ветер, поднятый несущимся мимо поездом, колыхал пшеницу, и казалось, что по ней пробегают волны. Горы становились выше, растительность пышнее, и к тому времени, как взошла луна, поезд уже давно оставил позади северо-восточную границу долины Сан-Хоакин.

Энникстер с женой занимали целое купе, и перед тем, как они улеглись спать, проводник опустил верхнюю полку. Хилма, сидя в постели и закрыв лицо обеими руками, прочла молитвы, потом поцеловала мужа, пожелала ему спокойной ночи и сразу, как маленькая, уснула, не выпуская его руки из своих.

Энникстер обычно плохо спал в поезде; задремывал и тотчас просыпался, томился, то и дело поглядывая на часы, сверяясь с расписанием всякий раз, когда поезд останавливался; дважды он выходил попить воды со льдом, а потом подолгу сидел на узкой полке, потягиваясь, зевая, и бормотал неизвестно по какому поводу:

- Господи помилуй! О-хо-хо, помилуй Господи!

В вагоне было с десяток пассажиров,- дама с тремя детьми, компания школьных учительниц, два коммивояжера, тучный господин с бакенбардами и хорошо одетый молодой человек в клетчатой дорожной кепке, который, как заметил Энникстер, перед ужином читал по-французски «Тартарена из Тараскона» Доде.

К девяти часам все они уже улеглись. Изредка Энникстер слышал сквозь равномерное постукивание колес, как кто-то из детей начинает ворочаться и хныкать. Тучный господин настырно храпел на все лады, выводя протяжные рулады то раскатистым басом, то литом. Изредка по вагону проходил кондуктор, повесив на руку фонарь с белыми и красными стеклами. В конце вагона, где спальные места оставались незанятыми, сидел проводник в белой форменной куртке из парусины и дремал, уронив голову на плечо и разинув рот.

Время шло. Было уже за полночь. Энникстер, отмечавший в расписании остановки, успел вычеркнуть Модесто, Мерсед и Мадеру. Потом ненадолго задремал и потерял остановкам счет. Он старался сообразить, где они находятся. То ли проехали уже Фресно, то ли нет? Отдернув оконную занавеску и заслонив глаза ладонями, как шорами, он стал смотреть в окно. Ночь была душная, темная, облачная. Сеял мелкий дождик, штрихуя окно с наружной стороны горизонтальными полосками. Только по едва отличимой сероватой мути можно было определить, где небо; все остальное тонуло в непроглядной тьме.

- Похоже на то, что Фресно мы уже проехали,- пробормотал он и взглянул на часы. Было половина четвертого!- Если проехали, надо будить Хилму. А то ей понадобится не менее часа, чтобы одеться. Схожу выясню.

Он натянул брюки, надел пиджак и ботинки и вышел в коридор. Место проводника теперь занял кондуктор; сунув за ухо синий карандаш и поставив на соседний стул денежный ящик, он сверял билеты с лежащей у него на коленях ведомостью.

- Какая у нас следующая остановка? - спросил Энникстер, подходя к нему.- Скоро Фресно?

- Только что проехали,- ответил кондуктор, глядя на Энникстера поверх очков.

- А следующая какая?

- Гошен. Будем там минут через сорок пять.

- Экая темень стоит, а?

- Да уж, хоть глаз выколи! Вы из девятого купе? Верхнее и нижнее место?

Энникстер ухватился за спинку ближайшего стула как раз вовремя, чтобы не упасть, а денежный ящик соскользнул с плюшевого сиденья и, громко звякнув, свалился на пол. Газовые фонари под потолком судорожно замигали, так что зарябило в глазах; от сильного толчка, тряхнувшего весь поезд, он мгновенно сбавил скорость, и кондуктор с трудом удержался на ногах. Оглушительный, противный скрежет донесся из-под вагонов: Энникстер догадался, что колеса перестали вращаться, и поезд скользит по рельсам силой инерции.

- Эй, эй! - воскликнул он.- В чем дело?

- Экстренное торможение,- объяснил кондуктор, подхватив денежный ящик и засовывая в него ведомость и билеты.- Ничего страшного, скорей всего, на путь забрела корова.

Он исчез, унося с собой фонарь.

Проснулись все пассажиры, кроме тучного господина; головы повысовывались из-за занавесок, и Энникстера, спешившего к Хилме, засыпали по пути вопросами:

- Что это?

- Что-нибудь случилось?

- В чем дело?

Хилма уже не спала, когда Энникстер отдернул занавеску.

- Ой, я так испугалась. Что такое, милый? - спросила она.

- Кто его знает,- сказал он.- Экстренное торможение. Наверное, корова забрела на путь. Не волнуйся. Ничего серьезного.

Тормоза Вестингауза взвизгнули последний раз, и поезд остановился.

И сразу наступила полная тишина. Слух, притуплённый многочасовым стуком колес и лязгом железа, вначале отказывался воспринимать более слабые звуки. С другого конца вагона донеслись голоса, странные, непривычные, словно шли они откуда-то издалека, сквозь водную толщу. В этой глубокой ночной тиши звук, с которым дождевые капли, срываясь с вагонных крыш, ударялись о железнодорожную насыпь, был отчетлив, как тикание часов, стоящих рядом.

- Ну, кажется, остановились,- сказал один из коммивояжеров.

- Что такое? - повторила Хилма.- Ты уверен, что ничего серьезного не произошло?

- Конечно,- сказал Энникстер.

Кто-то быстро прошел под окном, давя шлак, насыпанный между шпалами. Шаги удалялись, и Энникстер услышал, как кто-то в отдалении крикнул:

- Да! С другой стороны!

Потом дверь в конце вагона отворилась, рыжебородый кондуктор протопал по коридору и выскочил на противоположном конце. Передняя дверь захлопнулась. И опять все стихло. В наступившей тишине снова стал слышен храп тучного господина.

Прошло несколько минут - никаких звуков; только падали дождевые капли с крыши. Вереница вагонов замерлa в неподвижности, окутанная тьмой. Один из коммивояжеров, выходивший на платформу выяснить, в чем дело, вернувшись, сказал:

- Станцией и не пахнет, разъезда тоже нет. Наверняка произошла какая-то авария.

- А вы бы проводника спросили.

- Спрашивал. Тоже ничего не знает.

- Может, остановились, чтобы набрать воды, или топлива взять, или еще зачем-нибудь?

- Тогда бы так не затормозили. Ведь поезд остановился с ходу. Я чуть с полки не слетел. Воспользовались экстренным тормозом. Я слышал, как кто-то это говорил…

Издалека, оттуда, где находился паровоз, донесся резкий громкий звук револьверного выстрела; потом еще два, последовавшие один за другим, и после длительной паузы - четвертый.

- Послушайте, по-моему, это стрельба! Ей-Богу, стрельба. Братцы, да ведь это налет!

В вагоне вспыхнула настоящая паника. Было что-то зловещее в этих четырех выстрелах, донесшихся сквозь шум дождя из мрака, что-то таинственное, все-ляющее страх. Они мигом сбили с пассажиров всякую уверенность в собственной безопасности и превратили их в людей, одуревших от страха, уподобившихся выгнанному из норы кролику. Они только таращили дpyr на друга глаза - вот, мол, и мы сподобились узнать то, о чем часто пишут в газетах. Теперь они на своем опыте испытают опасности, таящиеся в ночи, вплотную столкнутся со злоумышленниками в масках, вооруженными, готовыми на все, вплоть до убийства. Собственио, опасность их уже настигла. Они в руках грабителей!