Фрэнк Норрис - Спрут

• Название: Спрут
• Автор: Фрэнк Норрис
• Издательство: Художественная литература. Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00671-8

Настоящий том "Библиотеки литературы США" посвящен творчеству Стивена Крейна (1871-1900) и Фрэнка Норриса (1871 - 1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом "Алый знак доблести" (1895), Фрэнк Норрис - романом "Спрут" (1901).

---

Дилани с простреленным животом свалился с лошади и на карачках пополз через дорогу в пшеницу. Кристиен повалился назад и соскользнул с седла в сторону коляски, одной ногой запутавшись в стремени, головой и плечами он уперся в колесо. Хувену, когда он попытался приподняться с колена, пуля угодила в горло, и он рухнул на землю. Старик Бродерсон с криком: «Они же меня укокошили, ребята!» - сделал два неверных шага в бок и, безжизненно опустив руки и пригнув голову, свалился в канал. Остерман, у которого изо рта и из носа лилась кровь, повернулся и пошел назад. Пресли помог ему перебраться через канал, и он лег на землю, уронив голову на скрещенные руки. Хэррен Деррик упал, где стоял, потом перевернулся на живот. Он лежал неподвижно, издавая душераздирающие стоны, а под животом у него растекалась лужа крови. Старик Дэбни, бессловесный, как всегда, встретил смерть молча. Упал на колени, поднялся, снова упал и тут же скончался, не проронив ни слова. Энникстер, убитый наповал, лежал, вытянувшись во весь рост, локтем прикрыв лицо.

VII

По пути на дерриковскую усадьбу Хилма и миссис Деррик услышали звуки отдаленной стрельбы.

- Стой! - вскричала Хилма, хватая за плечо Вакку.- Останови лошадей! Что это?

Бричка остановилась; прорвавшись сквозь шорох волнующейся пшеницы, до них долетели несильные хлопки выстрелов.

- Слушайте! - закричал Вакка, испуганно вытаращив глаза.- Да они же… они ж дерутся!

Миссис Деррик закрыла лицо руками.

- Дерутся? - воскликнула она.- Боже мой! Но это же ужасно! Там Магнус и… Хэррен…

- Как, по-твоему, где это?

- Скорей всего на хувеновской ферме.

- Я еду туда! Поворачивай, Вакка! Гони лошадей!

- Я бы не стал этого делать, миссис Энникстер,- возразил Вакка.- Мистер Энникстер сказал, чтоб мы ехали домой к мистеру Деррику. Если на ферме у Хувена творится что-то недоброе, лучше нам туда не ехать. Да и потом, пока мы туда доберемся, все уже кончится.

- Да, да, поедем домой! - воскликнула миссис Деррик.- Я боюсь. Ах, Хилма, я так боюсь.

- Тогда едемте со мной к Хувену.

- Туда, где стреляют? Нет, я не могу! Не могу! И мы все равно не успеем доехать, Вакка прав.

- Это уж конечно,- подтвердил Вакка.

- Поезжай к Хувену! - приказала Хилма.- Если ты не поедешь, я пойду пешком!

Она отбросила фартук и спустила ногу на подножку.

- А вы! - воскликнула она, обращаясь к миссис Деррик.- Как вы можете… зная, что Хэррен и ваш муж могут… могут находиться в опасности?

Недовольно ворча что-то себе под нос, Вакка повернул лошадей и поехал напрямик через поля, пока не выехал поблизости от миссии на дорогу, ведущую в Гвадалахару.

- Скорей! - подгоняла Хилма.

Щелкнул бич, и лошади побежали резвей. Вдали показалась усадьба Кьен-Сабе.

- Может, домой заедем? - обернулся к ним Вакка.

- Нет, нет! Поезжай быстрей, гони вовсю!

Лошади неслись во весь опор мимо надворных построек.

- Боже мой! - вскричала вдруг Хилма.- Поглядите! Смотрите, что они сделали!

Вакка осадил лошадей. Ехать дальше было нельзя. Громадная куча домашнего скарба, беспорядочно сваленного посреди дороги перед домом Энникстера, преграждала им путь. Семейный очаг Хилмы был разорен: из дома вынесли и безжалостно бросили на дороге все, что они с мужем купили в ту чудесную неделю после свадьбы. Тут был и белый спальный гарнитур - все три кресла, умывальник и комод, ящики которого вывалились, а содержимое рассыпалось по земле; рядом валялись белые шерстяные коврики из гостиной и подставка для цветов вместе с осколками горшков и поникшими цветами, разбитый стеклянный шар и дохлые золотые рыбки, плававшие прежде в нем; качалка, швейная машина, большой круглый стол мореного дуба, лампа с красным абажуром из тонкой гофрированной бумаги, прелестные литографии, изображавшие хор ясноглазых мальчиков и мечтательных девиц в розовых платьицах и деревянные резные орнаменты - перепелка и дикая утка, подвешенные каждая за одну ногу; и, наконец, чистые, свеженакрахмаленные кисейные занавески, грубо сорванные и измятые. Кровать - их чудесная кровать с пологом, нарядная и веселая, которой Хилма так гордилась, была выброшена из уютного, сокровенного уголка спальни в пыль проезжей дороги, всем напоказ, на осмеяние; ее осквернили, над ней надругались.

Хилме показалось, что на обозрение выставлена какая-то частица ее души,- выставлена, поругана, втоптана в грязь. То, что было для нее свято, оказалось осмеянным, оплеванным. Горькие слезы оскорбленного достоинства застлали ей глаза, краска стыда залила лицо.

- Боже мой! - вскричала она, чувствуя, что рыдания подступают к горлу.- Боже, как они могли!

Но тут же ее охватил страх, затмивший все прочие чувства - очевидно, впереди ее ждали еще горшие испытания.

- Гони,- крикнула она Вакке,- скорей, скорей!

Но Вакка не послушался. Он заметил то, что ускользнуло от внимания Хилмы: на веранде стояли двое мужчин - вне всякого сомнения, полицейские из отряда шерифа. Хозяевами здесь были они, и присутствие в Кьен-Сабе врагов, участвовавших в разгроме дома, привело его в совершенный ужас.

- Нет уж,- заявил он, слезая с козел.- Не повезу я вас туда - а то еще подстрелят вас. Да и проехать нельзя - вся дорога завалена вашим добром.

Хилма спрыгнула на землю.

- Пойдемте,- сказала она, обращаясь к миссис Деррик.

Потерявшая всякое самообладание, растерянная, трепещущая миссис Деррик повиновалась, и Хилма, обойдя руины своего домашнего очага, вывела ее на тропинку, ведущую к Эстакаде и ферме Хувена.

Дорога перед домом и двор были забиты народом. Опрокинутая коляска лежала у обочины, неподалеку от дома; запутавшихся в постромках лошадей держали двое мужчин. Под дубом стояли дрожки Карахера, а рядом с ним - легкий фаэтон, принадлежавший, как было известно Хилме, доктору из Гвадалахары.

- О Боже, что тут случилось, что случилось? - стонала миссис Деррик.

- Идемте! - сказала Хилма и, взяв ее за руку, стала проталкиваться сквозь толпу, которая безмолвно расступалась перед двумя женщинами. Они вошли во двор.

- Пресли! - вскричала миссис Деррик, увидя его у входа в дом.- Пресли, что случилось? Где Хэррен? Где Магнус? Что с ними?

- Сюда нельзя, миссис Деррик,- сказал Пресли, идя им навстречу,- нельзя.

- Где мой муж? - спросила Хилма.

Пресли отвернулся и ухватился за дверной косяк, чтоб устоять на ногах.

Оставив миссис Деррик, Хилма вошла в дом. В зале было полно людей. Словно в тумане увидела она смертельно бледных Сайруса Рагглса и Бермана, понизив голоса, они озабоченно разговаривали о чем-то с Каттером и Фелпсом. В комнате въедливо пахло каким-то лекарством. На столе стоял чемоданчик доктора, лежали хирургические инструменты, синий продолговатый пакет с ватой и бинты. Люди, находившиеся здесь, разговаривали приглушенными голосами, двигались почти неслышно, и все звуки покрывал один страшный - нырывавшееся из чьей-то груди натужное, хриплое, прерывистое дыхание.

- Где мой муж? - закричала Хилма. Она оттолкнула столпившихся перед ней мужчин и увидела Магнуса, который стоял с обнаженной головой, и нескольких, лежавших прямо на полу людей. Верхняя часть туловища одного их них была сплошь забинтована; над ним, стоя на одном колене, склонился доктор без пиджака и что-то

делал.

Бледный как полотно Гарнетт повернулся к Хилме.

- Где мой муж?

Не ответив ни слова, он отступил в сторону, и Хилма увидела на кровати безжизненное тело своего мужа. Она не вскрикнула. Не проронила ни звука. Подошла к кро-вати, села и, бережно взяв обеими руками голову Энникстера, переложила ее себе на колени. Она словно застыла и этом положении, продолжая держать на коленях его мертвую голову; невидящий взгляд ее блуждал по лицам толпившихся в комнате людей, из широко раскрытых глаз падали крупные слезы и медленно скатывались по щекам.

Когда Магнусу сообщили, что приехала его жена, он выбежал во двор. Она бросилась к нему.

- Скажи мне правду! - закричала она.- Хэррен… Он?.. Он?..

- Пока ничего нельзя сказать,- ответил муж.- Боже мой, Энни!..

По тут же сдержался: он умел владеть собой, и сейчас было не время терять самообладание.

- Доктор осматривает его,- сказал он.- Все, что нужно, будет сделано. Крепись, Энни. Надежда не потеряна. Это был страшный день. Да будет Господь милостив ко всем нам!

Она рвалась в дом, но Магнус не пустил.

- К нему покамест нельзя. Посиди в другой комнате. Гарнетт, позаботьтесь о ней.

Однако остановить миссис Деррик оказалось невозможно. Оттолкнув мужа, она прорвалась сквозь толпу людей, окружавших ее сына, упала рядом с ним на колени и заплакала, охваченная ужасом и беспредельной жалостью.

Хэррен лежал на полу, вытянувшись во весь рост, под голову была подсунута подушка, грудь прикрыта пиджаком. Одна штанина была насквозь пропитана кровью. Глазные яблоки, видневшиеся из-под полуопущенных век, регулярно подергивались, словно их приводил в движение какой-то механизм. В лице не было ни кровинки, так что золотистые волосы казались темно-русыми, рот был открыт, и это из него вырывалось то натужное, хриплое, прерывистое дыхание, а в груди что-то булькало и клокотало.