Аркадий Львов - Прерванный процесс

• Название: Прерванный процесс
• Автор: Аркадий Львов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Некоторое время Мак держался в прежней позиции, но долго противостоять смеху нелегко, и он сбавил напряжение, однако полного расслабления все же не позволил себе: физики, хотя и смеялись, явно выжидали чего-то. Чего именно, определить было трудно, но с настороженностью, откуда бы она ни происходила, не считаться нельзя.

- А старик здорово работает, - сказал Хим, - я бы ни фига так не сумел.

- И я, - признался Кир, - ни фига.

Это был открытый комплимент Маку, а комплименты, как известно, говорятся теми, кто побаивается или ищет мира. Мак не ответил на комплимент, и тогда физики, желая скрыть свою растерянность, пошли на новый маневр:

- Старичок, ну чего обижаться: показал буку - и ладно. Если надо, можно извиниться, мы ведь так, для смеху, пристращали тебя, а ты - с ходу буку ломать. Неинтересно, старичок, скучно.

Мак, видимо, сам решил уже, что игра не в меру затянулась, перестроился с четверенек на корточки, улыбнулся, причмокивая губами, и, наконец, целиком освобожденный от напряжения, вовсю зевнул и потянулся.

- О-хо-хо, потягунюшки, - произнесли физики приветливо, потому что щекотливое положение, когда шутка могла пойти черт знает какой дорогой, кончилось и не стало нужды ни других стращать, ни самим бояться.

Тем не менее, как только обнаружился подходящий момент, Кир шепнул Химу насчет неясных своих опасений по поводу Мака, который после операции какой-то не совсем такой, как раньше, так что не возьмешь в толк, чего от него ожидать. Хим ответил, что и у него имеются неясные опасения, однако пока ничего такого, подтверждающего, не произошло, следовательно...

Хим не успел изложить своей посылки насчет неопределенности опасений и возможных отсюда выводов: у столика, за которым сидели четверо - два парня и две девушки, - стоял Мак и ловко, используя оцепенение хозяев, перекладывал апельсины из стекляной корзинки в свои карманы.

По первому впечатлению действия Мака были совершенно нелепы: дело в том, что рядом, метрах в пяти-шести от столика, находился автомат и достаточно было нажать кнопку или произнести в микрофон приказ, чтобы получить, сколько душа пожелает, этих самых оранжей. Не заметить автомат было невозможно; допустить же, что инженер-электроник не знает правил обращения с механизмом, который своей замысловатостью немногим превосходит пивную бутылку, представлялость уже прямым абсурдом.

Оставалось лишь одно: Мак бесчинствует, причем бесчинствует сознательно и преднамеренно.

Вот они, неясные опасения, мелькнуло не без торжества у Кира. То же мелькнуло и у Хима, но оба они сохранили эти мысли про себя, ибо нет ничего глупее, как в минуту несчастья или неудачи ссылаться на свои пророчества: видите, я предупреждал, я говорил!

В корзинке осталось три апельсина, когда с молодых людей сошел, наконец, столбняк. Мак протянул руку, чтобы забрать и эти апельсины, но парни уже поднялись, стали по обе стороны и, прижимаясь к Маку плечами, вежливо попросили вернуть все плоды на место. Удивительнее всего, что он нисколько не придал значения ни самой просьбе, ни подчеркнутой вежливости обращения, которая в большинстве случаев, как показывает опыт, предвещает осложнения. Тогда молодые люди, чтобы не терять попусту времени, сами полезли в карманы Мака и принялись перекладывать апельсины обратным порядком, причем опять-таки ничуть не нарушая требований обходительности.

Девушки сдержанно улыбнулись, ничего оскорбительного для Мака в этой улыбке не было, но он по-своему истолковал ее и пронзительно закричал:

- Брысь!

Окрик адресовался парням, которые совершенно не давали повода для сравнения их с кошкой, и мог иметь только одну цель - унизить этих парней. Хим толкнул Кира в бок: "Это он вспомнил, как ты его шугал, - теперь отыгрывается!"

Посетители смеялись, девушки тоже смеялись, и парням, если они дорожили своей репутацией, не оставалось ничего другого, как перейти к решительным действиям. Схватив Мака за руки, они сделали усилие, чтобы приподнять его и так, в приподнятом виде, пронести между столиками до самого выхода.

Как ни странно, усилие это не дало никакого результата: со стороны отчетливо было видно, что бицепсы парней порядочно напряглись, между тем Мак стоял недвижимо, вроде наглухо привинченный к полу. Потом, когда молодые люди затеяли новую попытку, такую же, впрочем, бесполезную, как и предыдущая, Мак вдруг выбросил обе руки в направлении апельсинов и завопил:

- Дай! Дай! Дай!

Крик его до такой степени походил на детский, какой бывает при крайнем нетерпении, что два дюжих молодца, бессильных управиться с ним, действительно выглядели забавно, и посетители уже не просто смеялись, заботясь о приличиях, а хохотали и потешались в открытую.

Девушки же, наоборот, перестали смеяться и очень серьезно наблюдали борьбу, в которой один противостоял двоим. Вначале симпатии девушек целиком были на стороне двоих, которые безо всякого на то повода подверглись публично глумлению. Однако по мере того, как вскрывалась их неспособность совладать с одним, негодование и досада делали в сердцах девушек обычное свое дело, склоняя все симпатии на сторону победителя.

Парни затеяли третью попытку сбить Мака с ног, используя известный прием самбо - подсечку, крутой и болезненный удар каблуком по голени. Самое удивительное, что Мак не принял никаких мер защиты, а вновь устремился к апельсинам, словно бы все на свете, за исключением этих плодов, не имело ровно никакого значения.

- Черная магия, - пробормотал Хим, но тут же сам себя поправил, что черная магия, как всякая другая ирреальность, здесь ни при чем, а все дело в исключительном самообладании Мака.

Нет, сказал Кир, дело не в самообладании, и выразил предположение, что во время операции Маку то ли преднамеренно, то ли по недосмотру удалили болевой центр. Собственно, эта была та же, лишь с дополнительной версией насчет недосмотра, гипотеза, которую накануне высказала Эг, жена Мака.

Гипотеза эта, как известно, была ошибочной: Кир и все, кому она могла прийти в голову, обнаружили свое заблуждение не более тридцати секунд спустя.

Дело в том, что оба парня, убедясь в неэффективности безотказного, казалось бы, приема боевого самбо, прибегли к другому испытанному приему: стиснув до судороги в челюстях зубы, они взялись щипать Мака в руки и бока. Первыми возмутились девушки, они закричали, что клуб женщин-самбисток осудил этот прием, что за такие вещи надо бить физию и пусть Мак покажет, как следует, этим...

Из-за шума последнее слово невозможно было расслышать, но по общему смыслу фразы легко было догадаться, что оно не заключает в себе ничего лестного для парней. Негодование девушек побудило их к новому шагу: они схватили по две бутылки и объявили во всеуслышание, что если кто-нибудь позволит себе еще хоть раз нарушить правила честной борьбы, то он на собственной голове узнает, сколько весит каждая бутылка.

Бутылки были из-под шампанского, но предупреждение девушек оказалось лишено практического смысла: еще до того, как они изложили его целиком, Мак, взвыв от боли, схватил обоих парней под мышки, уронил на пол, затем опять взял под мышки и побежал к окну.

- Окно закрыто, - успела крикнуть одна из девушек. Мак на ходу свернул к двери. Кир, Хим и обе девушки помчались за ним, а посетители кафе, обсуждая происшествие, все сходились на том, что вираж Мака от окна к двери был выполнен мастерски, и если бы они сами не видели это собственными глазами, то никогда бы не поверили такому: во-первых, под мышками человек держал порядочный груз, килограммов полтораста, во-вторых, свободному проходу мешали столики и стулья, между тем, он не зацепил ни одного стула, не наступил даже никому на ногу.

Очутясь на улице, Мак побежал прямиком через дорогу к газону, посреди которого располагался фонтан. Это было грубейшее нарушение правил движения, тем более, что рядом, буквально в пяти метрах, стоял указатель, уведомлявший о ближайших отсюда подземных переходах - направо 200 метров, налево 300 метров.

- Мак, - закричали Хим и Кир, - оргопы!

- Оргопы! - повторили девушки, и если при первом окрике можно было допустить, что он, как всякий человек в ярости, не услышал голоса друзей, то теперь это допущение исключалось полностью: вслед за криком девушек раздался вой оргоповской сирены.

- Оргопы! - в последний раз отчаянно закричали все четверо, когда Мак, круто наклонясь, швырнул парней в бассейн фонтана, и они, прежде нежели достичь воды, ударились о каменный грот, из которого била струя.

IV

В оргоповской комнате предварительного собеседования было тихо, светло и уютно. В углу валялись детские игрушки: слоники, жирафы, куклы и акустические кубики, которые сами произносили звуки, соответствующие начертанным на них буквам. Слоны и жирафы тоже были говорящие: они рассказывали о своей родине - прекрасной великой Африке, о том, какой образ жизни они ведут там, чем питаются, как находят источники воды, где устраиваются на ночлег.