Павел Берков - История советского библиофильства

• Название: История советского библиофильства
• Автор: Павел Берков
• Издательство: Книга
• Жанр: Культурология
• Год: 1971

Берков Павел Наумович был профессором литературоведения, членом-корреспондентом Академии наук СССР и очень знающим библиофилом. «История» — третья книга, к сожалению, посмертная. В ней собраны сведения о том, как при Советской власти поднималось массовое «любительское» книголюбие, как решались проблемы первых лет нового государства, как жил книжный мир во время ВОВ и после неё. Пожалуй, и рассказ о советском библиофильстве, и справочник гос. организаций, обществ и людей.

Тираж всего 11000 экз., что по советским меркам 1971 года смешно.

© afelix.

---

Еще в 1930 г. И. С. Ежов в таких словах характеризовал в „Литературной энциклопедии“ (т. I) работу издательства „Academia“: „…в издании беллетристических произведений „Academia“ часто стремится удовлетворять спрос „рафинированного“ мещанства. Особенно выделяются издания „Academia“ по своему внешнему оформлению: подбор шрифтов, формат, обложка, переплет, — все это делается с большим вкусом“.

Если оставить в стороне вульгарно-социологические суждения о якобы существовавшем стремлении издательства „Academia“ удовлетворять спрос „рафинированного“ мещанства, то основная часть приведенной характеристики справедлива. Руководство издательства обратило серьезное внимание на типографское оформление своей продукции. Оно стало применять довольно долго находившийся в пренебрежении елизаветинский шрифт, привлекало к работе над иллюстрированием выпускавшихся книг ряд известных старых, а также молодых, уже проявивших себя графиков. Такие издания, как „Тысяча и одна ночь“ в переводе М. А. Салье, в оформлении Н. А. Ушина, „Слово о полку Игореве“ с рисунками палешан и многое другое, несомненно, относятся к серьезным достижениям советского типографского искусства начала 30-х годов.

Интерес к изданиям „Academia“ был, как уже сказано, исключительно велик. „Все, что вышло в издании „Academia“, — писал в 1932 г. букинист М. И. Пузырев в журнале „Московский книжник“, — распродано… А между тем, спрос на эти издания чрезвычайно большой“ (138). Но внимание к изданиям „Academia“ проявляли и зарубежные любители изящной книги. Это учла „Международная книга“, и уже в 1932 г. выпустила „Каталог книг. Издания „Academia““ (М., 1932, 29 с.).

Как уже упоминалось, в 30-х годах существовало „Издательство писателей в Ленинграде“. В 1931 г. по предложению М. Горького оно предприняло выпуск серии избранных произведений русских поэтов, начиная с фольклора и поэтов XVIII в. и кончая поэзией советских лет. Это была известная „Библиотека поэта“. Выходить она стала с 1933 г. и также сразу же сделалась предметом собирательства многочисленных советских любителей поэзии. Позднее, после I съезда советских писателей, „Издательство писателей в Ленинграде“ влилось в издательство „Советский писатель“, которое и до сих пор продолжает выпуск обеих серий „Библиотеки поэта“.

Таким образом, подписные и художественные издания Гослитиздата, серии издательства „Academia“ и „Библиотеки поэта“ „Советского писателя“ были тем качественно новым материалом, который повлиял на формирование вкусов советских библиофилов 30-х годов.

Сейчас эти, когда-то новые, издания старательно разыскиваются нашими современными библиофилами — как редкие старые книги!

Переходя от вопросов книгоиздательства в 30-е годы к вопросам книготорговли вообще и торговли букинистической и антикварной книгой в частности, мы должны отметить в этой области одно важное явление, которое стало обозначаться еще в конце 20-х годов, потом в 30-е приобрело резко выраженные формы и до сих пор не исчезло и постоянно дает себя знать и чувствовать. Речь идет о том, что, несмотря на несоизмеримо бóльшие тиражи, чем в досоветское время, с конца 20-х новую, особенно интересную в каком-либо отношении, книгу становилось доставать все труднее. Видный советский литературовед и книголюб Я. Е. Эльсберг писал по этому поводу, правда, несколько позже, в 1951 г. следующее: „Каждый, кто любит и собирает книгу, знает, какой тревожный интерес вызывает у читателей известие о выходе новой книги. Тревожный, — ибо суждено ли ее, эту книгу, добыть?..“ (69, с. 57). Но этот вопрос стоял уже в начале 30-х годов. Поэтому еще 3 марта 1931 г. правление Всероссийского союза советских писателей вынесло решение об организации в Москве книжной лавки писателей. „Оно мотивировалось, — читаем мы в брошюре „Книжная лавка писателей. 3 мая 1931 г. — 15 августа 1934 г. К первому Всесоюзному съезду советских писателей“ (М., 1934), — необходимостью наилучшего снабжения книгами писателей и писательских организаций“. Вскоре книжные лавки писателей появились в Ленинграде, Киеве и других городах.

Однако открытие их в определенной мере обеспечивало книжные интересы писателей и в значительно меньшей — прочих книголюбов. Неразрешенное до сих пор затруднение с приобретением некоторых нововыходящих книг служит самым наглядным свидетельством изменений в характере советского библиофильства и роста его в количественном отношении.

Проблемой приобретения новых книг не исчерпывались библиофильские вопросы книжной торговли в 30-е годы. Свои, специфические, трудности имела и торговля букинистической и антикварной книгой.

Как писал один из деятелей Москниготорга в журнале „Московский книжник“, за 1932 г., „за 15 лет существования советских издательств ряд книг совершенно вышел из продажи и сделался библиографической редкостью“ (138).

Это в первую очередь относилось к самым ранним изданиям советского периода — 1917–1922 гг. О их историческом и, следовательно, библиофильском значении умно и тепло сказано замечательным писателем и не менее замечательным библиофилом В. Г. Лидиным в очерке „Искать и беречь“ из книги „Друзья мои — книги“ (1962–1965 гг.).

С 30-х годов советские библиофилы стали усиленно собирать уже почти исчезнувшие из продажи книги и книжечки поэтов первых лет революции, — издания Пролеткульта, стихи В. Брюсова, А. Блока, А. Ахматовой, миниатюрные сборнички метеорически возникавших и распадавшихся издательств со странными названиями: „Чихи-пихи“, „Картонный домик“, „Сопо“ (Союз поэтов) и пр. В большом спросе были и издания тех же лет, посвященные театру (изд-во „Светозар“).

Спрос на эти и другие советские издания периода военного коммунизма и 20-х годов, с одной стороны, и прекращение деятельности частных букинистов и антикваров в конце 20-х годов, с другой, заставили Книгоцентр уделить специальное внимание организации государственной антикварно-букинистической торговли. С начала 30-х годов в Москве, — в Ленинграде, как мы видели, несколько раньше, — был открыт ряд букинистических и антикварных магазинов; некоторые из них, — например, магазин № 18 в проезде Художественного театра и др. — существуют и сейчас. К работе в этих магазинах, как и в Книжной лавке писателей, были привлечены старые книжники — А. Г. Миронов, Д. С. Айзенштадт, М. И. Пузырев, Э. Ф. Ципельзон и др. Постепенно стали складываться кадры и новых букинистов-антикваров. В процессе их работы возникло много вопросов, требовавших решения, в частности, вопрос о редкой книге, о продажной цене распроданных и ставших библиографической редкостью книг советских изданий и пр. Интересные материалы по этим вопросам находятся в журнале „Московский книжник“ за 1932 г.: статьи Л. Хайкина „Букинистическое дело в МОГИЗе“ (№ 15–16), А. Михайлова „По поводу статьи „Букинистическое дело в МОГИЗе“ (В порядке обсуждения)“ (№ 23–24), М. И. Пузырева „Необходимо определить номинал букинистической книги“ (№ 13–14) и отклики на эту статью — Л. Калинина „Еще раз о номинале букинистической книги“ (№ 17–18) и А. Михайлова „Нельзя повышать номинал советских изданий“ (№ 21–22).

Вопросы о номиналах книг продолжали обсуждаться и позже на страницах журналов „Книжный фронт“ и „Советский книжник“.

Вопрос о покупной и продажной цене антикварной и букинистической книги был решен в середине 30-х годов изданием „Правил торговли букинистической и антикварной книгой“, разработанных Книгоцентром. В них указывалось, что книги советских издательств выше номинала ни в коем случае продаваться не должны. Впрочем, тут же делалась оговорка, что „исключение делается для тех книг советских изданий, которые являются библиографической редкостью, а также для книг, не имеющих номинальной цены (подписные издания и приложения)“. Такие книги, равно как и „дореволюционные издания и роскошные антикварные книги, представляющие библиографическую редкость, расцениваются в индивидуальном порядке“.

Эти правила, имевшие целью устранить затруднения в торговле букинистической и антикварной книгой, лишь отчасти помогли делу, так как не было окончательно определено, что же считать библиографической редкостью и каковы принципы Индивидуального порядка». Нерешенными оставались эти вопросы и в последующие десятилетия, и даже тогда, когда в начале 60-х годов была сделана попытка радикального пересмотра антикварно-букинистического ассортимента.

Иначе рассматривалась другая проблема — ознакомления новых кадров продавцов букинистической и антикварной книги и новых библиофилов с редкой книгой.

В 30-е годы, насколько нам известно, кроме упоминавшихся и не имевших практического значения докладов А. И. Кондратьева в Московской секции собирателей книг и экслибрисов, в печати не было попыток теоретически определить понятие «редкая книга». Это не значит, что были признаны выводы А. И. Малеина, Н. Ю. Ульянинского и других. Скорее всего они были либо забыты, либо неизвестны новым книжникам и книголюбам. Поэтому вопрос решался не теоретически, а практически. Те категории книг, которые П. П. Шибанов определил как редкие в каталоге «Ищем купить», служили отправным пунктом для новых антикваров-практиков.