Джин Плейди - Королева Виктория

• Название: Королева Виктория
• Автор: Джин Плейди
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002411-8

Победоносная, блистательная Виктория, чья жизнь стала легендой, а царствование составило целую эпоху, называемую викторианской. За годы ее правления Англия из «владычицы морей» превратилась во владычицу половины мира. Какой была эта женщина, королева из королев? Какие тайны скрывались за фасадом столь блестящего правления? Придворные интриги и политические заговоры, пышные балы и кровавые войны, но за всем этим стоит женщина, страстная и любящая.

Мудрая королева и нежная мятущаяся женщина — такой предстает перед нами королева Виктория на страницах романа Джин Плейди.

---

На следующее утро, когда мама и я с Лецен гуляли в парке, возле нас остановился великолепный фаэтон, в котором сидели король и тетя Мэри.

Экипаж остановился. Мама, Лецен и я сделали реверанс, здороваясь с королем. Он ответил величественным кивком, и сразу же его лицо озарила озорная улыбка. Он жестом показал мне, чтобы я приблизилась, а форейтору сказал: «Засунь ее сюда».

Форейтор в голубой с серебром ливрее соскочил с лошади и, подхватив меня, усадил в фаэтон между королем и тетей Мэри.

— Пошел! — крикнул король, и мы поехали, оставив маму и Лецен у обочины.

Они выглядели не только рассерженными, но и очень испуганными. Я думаю, маме показалось, что король похищает меня. Король смеялся, мамин испуг явно доставил ему удовольствие.

Я было немного встревожилась, но скоро все забыла, настолько было чудесно ехать в королевском фаэтоне — гораздо быстрее, чем мне когда-либо случалось ездить.

— Нравится тебе? — спросил король, взяв меня за руку.

— Замечательно, — воскликнула я. Я вдруг поняла, что могу кричать сколько угодно и делать и говорить все, что мне придет в голову. В добавление к чудесной поездке я еще, как и вчера, опять избавилась от маминого наблюдения.

Король разговаривал со мной все время, а иногда и тетя Мэри вставляла слово, приветливо улыбаясь мне.

Король задавал мне вопросы, и я рассказала ему, как я люблю ездить верхом на моем любимом пони Рози. Рози могла скакать очень быстро, если хотела, но иногда ее приходилось уговаривать. Я рассказала ему о своих уроках и как я ненавижу арифметику и люблю историю, потому что моя гувернантка, баронесса Лецен, делает эти уроки очень интересными.

Он слушал очень сочувственно, и я призналась ему, что больше всего Мне нравятся танцы и пение. Он совсем не походил на короля. Когда он упоминал о некоторых людях, он менял выражение лица и манеру говорить. Он так хорошо подражал им, что некоторых я узнавала.

— Я никогда не думала, что с королем можно так разговаривать, — призналась я.

— Многие думают о королях дурно, — заметил он. — Но что делать! Королям невозможно завоевать любовь всех людей. Если они делают что-то, что нравится одним, других это не устраивает… всех сразу не ублаготворишь.

Я подумала и сказала, что если человек поступает хорошо, то Бог доволен им и потому и все должны быть довольны.

— Кроме дьявола, — сказал он. — Ведь он любит грешников. Так я прав?

— Да, конечно, вы правы, потому что…

— Потому что я король?

— Нет, — сказала я, — потому, что вы… правы.

Мы подъехали к павильону для королевской рыбной ловли, вышли из фаэтона и перешли на баржу. Там было несколько очень важных персон. Король представил меня, и все они обошлись со мной с большим уважением. Один из них был герцог Веллингтон[4], о котором мне много рассказывала Лецен. Он был герой Ватерлоо, сыгравший такую важную роль в нашей истории. Он был, конечно, великий человек, но мне он не особенно понравился. Он был довольно высокомерен, и, казалось, все время старался напомнить всем, какая он важная особа. Я полагаю, поскольку сражение под Ватерлоо произошло почти десять лет назад, он, вероятно, считал, что люди начинают забывать о нем, так что считал необходимым постоянно напоминать им о себе. Он был невысок и очень худ, с крючкообразным носом и глазами, которые так и просверливали человека насквозь — так что мне стало не по себе. Король, по-видимому, его очень любил или, по крайней мере, очень уважал, наверное, из-за Ватерлоо.

Заиграла музыка, и оркестр исполнил «Боже, храни короля». Я хлопала и с любовью смотрела на дядю, который, заметив мой взгляд, ласково мне улыбнулся.

Но все хорошее когда-нибудь должно кончиться, и меня отвезли в Кумберленд Додж, где меня ожидала мама.

Что тут начался за допрос! Что сказал король? Что ты ответила? А потом что? Мама то и дело неодобрительно прищелкивала языком. «Ты не должна была этого говорить. Тебе следовало сказать то… или другое».

— Но, мама, — настаивала я, — мне кажется, королю нравится, когда я говорю то, что думаю.

— Он хотел точно узнать, что происходит. Он хотел заманить тебя в ловушку.

— О нет, мама, он хотел доставить мне удовольствие.

— Ты еще слишком молода, Виктория, — сказала она, покачав головой.

— Но я становлюсь старше. Нельзя оставаться вечно молодой. — Ты не прислушиваешься к тому, что тебе говорят. Ты слишком торопишься высказать свое собственное мнение.

— Но мама, как я могу высказывать чье-то еще мнение?

Она отвернулась, и внезапно мне стало жаль ее. Странно было жалеть маму, которой все в доме повиновались… хотя, может быть, и не все. Во всяком случае, не сэр Джон Конрой… скорее это она повиновалась ему.

Настало время, и наш визит в Виндзор завершился, пора было нам возвращаться в Кенсингтон. По просьбе короля меня посадили ему на колени, когда мы прощались. Он сказал, что мое посещение доставило ему большое удовольствие, и выразил надежду, что это было взаимно.

— О да, конечно, — ответила я. — Особенно потому, что я боялась, что все будет совсем по-другому.

— Почему ты боялась?

— Все боятся королей.

— Потому что это им внушают?

— Да.

— Но я в конце концов оказался не таким уж чудищем? Мне кажется, мы с тобой друг другу понравились.

— Вы мне очень понравились, дядя-король, и я думаю, что я вам тоже, потому что вы доставили мне столько удовольствий… помимо подарка. Он улыбнулся и спросил:

— Скажи мне, что тебе больше всего у меня понравилось? Минуту я поколебалась и потом сказала:

— Многое, но больше всего, когда вы сказали форейтору: «Засунь ее сюда», и фаэтон помчался.

— Я так и сказал?

— Да, «засунь ее сюда».

— Сказано не очень-то по-королевски. Но, может быть, между дядей и племянницей это извинительно… хотя она и принцесса, а он король. И это тебе больше всего понравилось? Я кивнула.

— Ты славная малышка, — сказал он. — Я надеюсь, ты навсегда останешься такой, какая ты сейчас, и что события… и люди, окружающие тебя… тебя не изменят. Тут мы простились, и он снова поцеловал меня. Расставаясь с ним, я была близка к слезам, и он тоже выглядел очень печальным.

Мама желала точно узнать, что он сказал и что я ответила. Я рассказала ей и прибавила:

— Мне кажется, король — один из самых приятных людей в мире.

Ей это не понравилось. Но визит в Виндзор изменил меня немного. У меня сложилось такое впечатление, что иногда лучше говорить то, что я думаю, а не то, что от меня ожидают. Во всяком случае, король считал, что это так.

Но я не понимала многого. Мама была права, когда говорила, что я слишком наивна. Часто я чувствовала себя так, словно я брожу во мраке, на ощупь.

Я не знала, что этот визит причинил маме серьезное беспокойство не только на мой счет, но и насчет Феодоры.

После визита в Виндзор жизнь казалась скучной. Было много уроков и слишком мало праздников. Если я жаловалась, Лецен говорила мне, что учиться — мой долг. Принцесса не должна быть невеждой.

— Но так много приходится учить! — со вздохом сказала я.

— Разумеется, — ответила Лецен. — Мы все учимся всю нашу жизнь.

— Какой ужас!

Лецен засмеялась и сказала, что все трудности ничто по сравнению с радостью познания.

Я хотела возразить ей и сказать, что есть куда более приятные вещи, но Лецен повторила свой излюбленный довод:

— Вы еще слишком молоды, в свое время вы сами все поймете.

Конечно, я была молода, против этого было трудно возражать. Но мне постоянно хотелось ускользнуть из классной комнаты. Когда же мне это удавалось, я отыскивала Феодору, и мы шли в сад моего дяди Сассекса, где я любила поливать цветы. У меня была особая лейка, и мне нравилось смотреть, как льется вода. Обычно я промачивала себе ноги, и тогда Феодора потихоньку приводила меня домой, и баронесса Шпет, которую я очень любила, потому что она всегда была добра ко мне, надевала мне сухие чулки, платье и туфли. Все это было очень весело, потому что ни мама, ни Лецен ничего не знали, а то бы поливку мне тут же запретили.

У дяди Сассекса, как и у нас, были апартаменты во дворце, и, хотя он и был очень странный человек — как и большинство моих дядей, — он был очень добрый. Когда я была маленькая, я его очень боялась, потому что однажды, когда я раскричалась, кто-то сказал: «Тише, успокойся, а то дядя Сассекс тебя возьмет…» Я думаю, так было сказано потому, что мы жили по соседству. Долгое время после этого я смотрела на него с подозрением, пока не обнаружила, что уж он-то не стал бы жаловаться на шум, и в любом случае он был слишком поглощен своими книгами, птицами и музыкой, чтобы обращать внимание на мои выходки. Вообще, когда я познакомилась с моими дядьями с отцовской стороны, я перестала всех их бояться, кроме дяди Кумберленда, который по-прежнему продолжал внушать мне ужас, и, как мне кажется, не без основания.