Луис Ламур - Флинт

• Название: Флинт
• Автор: Луис Ламур
• Жанр: История

---

- Как это сделать? Если мы все ринемся в Санта-Фе, неизбежно возникнут вопросы.

- Ты поедешь один. Доедешь до Хорс-Спрингс, а там пересядешь на дилижанс. Вернешься тем же путем. Я хочу, чтобы никто не заметил твоего отсутствия.

Он искоса взглянул на нее. Эд Флинн не был уверен, знает Нэнси Керриган о Глэдис Соупер или нет. Эд считал Нэнси очень скрытной девушкой. Может она и знает, что он живет с Глэдис, а может и нет. "Никто" могло включать и Глэдис. А это уже сложнее.

- Поехать должен ты, Эд, - говорила Нэнси. - Там тебя знают и заполнят заявку без лишних разговоров. А мне именно это и надо.

У Глэдис на ближайшие дни имелись свои планы. Его путешествие эти планы спутает, а Глэдис, когда захочет, может показать свое недовольство. Черт возьми, если бы существовал другой выход...

- И еще одно, Эд. Давай удвоим количество ездовых лошадей. Теперь нам придется много разъезжать.

- Все изменилось, когда здесь пролегла железная дорога, - подумала Нэнси. - Да, ранчо получало много денег, поставляя скот в промышленные районы, но вместе с железной дорогой появился всякий сброд.

Тот человек в поезде с красным лицом и светло-голубыми глазами. Кто он? Зачем он здесь? И зачем он старался привлечь ее внимание?

Знал ли он, кто она? Догадался ли, с какой целью она ездила в Санта-Фе?

Глава 3

Увидев человека, лежащего в кустах, Кеттлмен резко остановился. Прижавшись к сосне, он тщательно оглядел местность. Только когда Кеттлмен убедился, что вокруг никого нет, он приблизился к упавшему. Тот лежал на пологом склоне и не мог бы выбрать лучшего укрытия, находись он в сознании. С любой другой стороны его невозможно было заметить.

Кеттлмен встал на колени и осмотрел человека. Тот был жив, хотя и потерял много крови. Кеттлмен обнаружил только одну рану: пуля прошла через трапециевидную мышцу под рукой.

Подобрав несколько сухих веток, Кеттлмен разжег маленький бездымный костер, вскипятил воду и промыл рану. В это время человек застонал, открыл глаза и уставился на Кеттлмена.

- Кто ты?

- То же самое меня спрашивал Наджент. А тебе лучше уходить, потому что он поедет этим путем.

Человек с усилием сел.

- Твоя лошадь сможет увезти двоих? Мне надо спрятаться, Наджент хочет убить меня.

- Извини... У меня нет лошади.

Кеттлмен собрал свои вещи. - И больше не проси меня о помощи, потому что знаешь эту местность лучше меня.

- А чем ты можешь помочь? - Раненый смотрел на него с желчной враждебностью. - Что же мне делать?

- Это твои проблемы. Но я начал бы с того, что убрался бы отсюда, потому что, по-моему, Наджент в самом деле намеревается тебя убить, и я его не виню. Ничего хорошего от тебя ждать не приходится.

Лицо раненого залилось сердитой краской.

- А что ты обо мне знаешь, черт побери?

- Я знаю, что промыл тебе рану, а ты не нашел времени даже поблагодарить меня.

Кеттлмен снова закинул за спину рюкзак и поднял оружие. - Тому, кто тебя нанял, явно не хватало людей.

- Кто сказал, что меня кто-то нанял?

Глаза раненого смотрели проницательно.

- Такие, как ты, только на это и способны, - ответил Кеттлмен, - но вы редко отрабатываете полученное. Прощай.

Он резко свернул в кустарник, не желая подставлять спину оставленному позади человеку, затем сменил направление и зашел в самую чащу леса, двигаясь как можно осторожнее. Снова свернув на запад, он миновал развалины пуэбло - старой индейской деревушки, и остановился оглядеть пройденную тропу. Он не заметил никакого движения. Затем исследовал лежащую перед ним местность и выбрал дорогу к лавовым полям. Он стремился держаться низин, чтобы не показываться на фоне горизонта и в то же время избежать встречи с людьми Наджента.

Через час с вершины хребта далеко внизу он разглядел дым паровоза. Воздух был чистым и свежим, и он с наслаждением глубоко дышал. К северу он увидел две месы - столовых плато, поднимающих свои квадратные склоны на фоне неба. На одной из них были видны здания и струйки дыма. Это, должно быть, Акома - небесный город. На небе глубокого голубого цвета тут и там плыли легкие облака. Прекрасная земля, и очень жаль, что ему осталось так мало времени наслаждаться ею.

Впервые его кольнуло острое чувство сожаления, и размашистым шагом он отправился дальше. Не стоит искать любви к чему-либо, даже к такой прекрасной и щедрой на красоту земле - поздно. Внутри него росла эта штука, медленно уносящая жизнь, и будет лучше, если он уйдет без приятных воспоминаний или горечи.

На краю плато Себолетта ему следовало найти то место, где сходился высокий уступ плато и лавовое поле. Эта точка была ключевой к проходу в старое убежище Флинта.

Несколько раз он присаживался отдохнуть, хотя не любил сидеть и никогда не медлил перед конечной целью. Однако, силы его таяли, а ноги очень устали. Ходьба здесь не шла ни в какое сравнение с ходьбой за охотничьими собаками в Вирджинии или Нью-Джерси. Земля здесь была неровной, каменистой, к тому же он уже поднялся на три тысячи футов с того момента, как спрыгнул с поезда.

Обойдя край лесистой местности, он пересек каменистое плато со множеством озер и вышел к точке, к которой стремился. Перед ним и чуть ниже лежали грозные лавовые поля - страшный мальпаис. Как огромная толстая змея, мальпаис пролегал на много миль к северу и югу - черная, безобразная масса искореженных скал и наплывов лавы. Все это очень напоминало потухший ад. Река горящей лавы из вулканов Маунт-Тейлор и Эль-Тинтеро текла на юг, убивая на пути все живое, сравнивая с землей каменные дома, накапливаясь в низинах, чтобы потом перевалиться через гребни холмов, отвесно стекая с крутых склонов и застывая в виде окаменевших потоков естественного стекла. Затвердев снаружи, лава часто продолжала течь под каменной поверхностью и оставляла огромные полости, закрытые сверху на первый взгляд прочными скалами, но на самом деле прикрытыми тонким слоем лавы толщиной с яичную скорлупу. Разбиваясь временами на отдельные рукава, лава оставляла между ними зеленые травянистые островки - опустившиеся в землю оазисы со стоящими тут и там деревьями, окруженные стенами лавы до пятидесяти футов высотой. Под стенами лежали пещеры с вечной мерзлотой. Кеттлмен знал, что на одном из этих островков Флинт нашел себе убежище.

В узком ущелье, по которому Кеттлмен следовал к оазису Флинта, не было видно никаких следов чужого присутствия. Почти на всем протяжении оно было таким тесным, что ноги всадника касались бы стен, а в самом широком месте человек, вытянув руки, смог бы дотронуться до обоих краев тропы.

У одной из левых стен оазиса Флинт сложил хибару из обломков скал и ими же перекрыл ближайший вход в пещеру. Затем он соорудил подобие низкого каменного забора, чтобы в случае опасности добраться от дома до пещеры под его прикрытием. Сама пещера представляла собой длинный туннель длиной ярдов в пятьсот, который вел в еще один - намного больший - оазис с деревьями и небольшим ручьем. Здесь Флинт выпустил несколько лошадей: одного жеребца и трех кобыл. Сам вход в убежище был почти невидимым, Флинт лишь случайно обнаружил его.

Кеттлмен уселся на ствол упавшего кедра, снял рюкзак и вынул бинокль. Солнце уже приближалось к западному горизонту, и в каменных развалах мальпаиса скопились густые тени. Кеттлмен тщательно, дюйм за дюймом, осмотрел местность. Далеко в лавовых полях на расстоянии семи-восьми миль он разглядел зеленое пятнышко. Все остальное представляло собой кошмар смерти и опустошения, он не смог найти другого такого пятна, ни одного оазиса, о которых рассказывал Флинт.

Повернув на север, с тяжелым рюкзаком на усталых и стертых плечах, он пробирался по вершине хребта. Здесь должна пролегать едва заметная тропа, проложенная оленями, горными козами, медведями и полудиким скотом. Солнце скоро скроется. Вряд ли сегодня он найдет трещину в стене. Несколько раз он останавливался, скручиваемый болью в желудке.

Обнаружив тропу, он посмотрел на нее с трепетом: Флинт говорил, что тут может пройти хорошая горная лошадка, но если так, то одна нога всадника будет свешиваться над пропастью.

Внизу все было черно. Умирающее солнце превратило лавовые поля в огненно-красную массу, словно возвращая время к страшным моментам ее рождения. В нескольких милях за лавой возвышался крутой склон - возможно, Эль-Морро или Скала Надписей, где более двухсот лет назад испанские конкистадоры оставили свои имена.

Хотя обрыв, по которому Кеттлмен спускался вниз, лежал в густой тени, тропа виднелась ясно, а лавовые поля еще купались в постепенно исчезающем красном свете. Внизу тропа кончалась лабиринтом скал и валунов, поросших низкорослым кустарником и несколькими чахлыми деревцами. Однажды он оцарапал голень об острый край скалы, а второй раз споткнулся и упал на колени. Наконец, он сел и снял с плеч рюкзак. Он чувствовал себя совершенно измотанным. Никогда в жизни Кеттлмен не ощущал слабости и никогда не болел. Обладая огромной физической силой, он привык полагаться на нее, и вот теперь впервые почувствовал слабость. Он сидел не шевелясь, хрипло переводя дыхание. Живот побаливал, и Кеттлмен боялся, что опять начнутся острые невыносимые приступы.