Луис Ламур - Флинт

• Название: Флинт
• Автор: Луис Ламур
• Жанр: История

---

Тени сгущались, затухало сияние огня в лавовых полях. Только небо оставалось того же темно-голубого цвета, и то тут, то там, словно крошечные фонари, вспыхивали звезды. Но он не двигался. Дышать стало легче, приступ не повторился, но он продолжал ждать. Слишком поздно теперь искать вход в убежище, это может занять у него несколько дней, даже зная те приметы, о которых рассказывал Флинт. Странно, что все эти годы он помнил их, будто предполагал, что когда-нибудь эти приметы ему пригодятся.

Он не питал ненависти к жене и тестю ни за то, что они пытались сделать, ни за то, что хотели нажиться, используя его связи. Он не питал к ним ненависти, потому что не ждал от них ничего более достойного.

С самого своего приезда на Восточное побережье он испытывал лишь одно желание: получить богатство и власть. Он дрался за это так, как учил его Флинт, действуя хладнокровно, безжалостно и умно.

Кеттлмен начал работать кебменом; он сам нашел эту работу, чтобы лучше узнать город и почувствовать запах денег. Однажды он подслушал разговор двух бизнесменов о предполагаемой покупке участка под застройку. Следующим утром на рассвете он приобрел ключевую часть этой земли, а через две недели перепродал ее со значительной прибылью. Затем он целый год работал посыльным в маклерской фирме, держа рот на замке, а глаза и уши раскрытыми. Он не трогал свой капитал и только время от времени понемногу вкладывал деньги. Через год после прибытия в Нью-Йорк его капитал превышал первоначальный в три раза.

Он вкладывал деньги, пользуясь информацией, полученной на работе. Он ни на минуту не забывал, сколько можно услышать, если только захотеть. Позже он специально нанимал людей для подобного рода услуг. Бизнесмены часто обсуждают деловые вопросы, как будто кебмен или мелкая сошка из подчиненных глухонемые.

Его размышления нарушил посторонний звук. Он испуганно вздрогнул, когда услышал стук копыт о камень, повернулся и увидел всадника, едущего по тропе вдоль лавового поля. За ним растянулось небольшое стадо коров. Кеттлмен был хорошо укрыт, и ему оставалось лишь сидеть тихо, и стадо со всадником пройдут мимо. Процессию замыкали еще три всадника, и Кеттлмену не надо было объяснять, почему скот перегоняют в такое позднее время.

Последний всадник ехал в отдалении и, немного не доезжая до Кеттлмена, натянул поводья. К этому часу совсем стемнело. Только по звуку Кеттлмен догадался, что всадник остановился, а затем он услышал скрип седла, как будто человек на лошади сменил позу. Кеттлмен не двигался, лишь повернул ружье на звук. Он услышал, как чиркнула спичка, и сквозь листья увидел не лицо всадника, а его руку. Человек держал спичку в отведенной руке, ожидая выстрела. Кеттлмен весело удивился, но не сдвинулся с места. Спичка догорела, затем зажглась еще одна.

- Ну, - человек говорил тихо, слегка растягивая гласные, - я так и знал, что ты не будешь стрелять. Так почему бы нам не поговорить?

Лошадь нетерпеливо била копытом. Кеттлмен не шелохнулся. Невидимый всадник закурил сигарету, склонив голову к зажженной в ладонях спичке, а не наоборот. Мелькнуло изможденное, костлявое лицо, затем спичку задули, и остался только огонек сигареты.

- Этот конь, - продолжал тихий голос, - хороший ночной конь. Это мустанг, он на вес золота для человека, который ездит ночью. Он сразу же тебя почуял. Если бы ты был лошадью, он бы заржал, если бы ты был коровой, он бросился бы загонять тебя в стадо, а от медведя он бы шарахнулся. Так что ты - человек.

Всадник помедлил.

- Чем-то ты отличаешься, это я вижу по его поведению.

Кеттлмен сидел тихо, ему было интересно, что сделает всадник. И когда тот снова заговорил, в его голосе появились жалобные нотки.

- Послушай, я свое сказал, теперь дело за тобой. Как же люди будут дружить, если некоторые даже не хотят знакомиться? Если боишься толпы, то те, впереди, уже доехали до самого ада, а может быть и переехали его. Очень уж они скрытные. Вот я помню, один раз в Техасе... Слушай, а кто ты такой вообще-то?

Кеттлмен решил, что наблюдательность человека заслуживает награды. Не так просто определить по поведению лошади, что ты не один, да к тому же сделать это в полной темноте.

- Я человек, который занимается своими делами, - сказал он громко, и все, что я прошу от других, это оставить меня в покое.

- Разговаривает он нормально, хорошо разговаривает. Видно, что учился в школе, а я бы сказал, что в нашей округе таких немного. Ты можешь, вдруг сказал всадник, - оседлать не ту лошадь и посчитать меня за скотокрада. Кстати говоря, я, бывало, уводил пару-тройку коров, но это было не здесь и очень давно. Что бы ты ни подумал, я с теми ребятами дел не имею. Ну, имею, но не те дела. Понимаешь, я с ними знаком и знаю, что там, где они проедут, там скота не досчитаются, вот поэтому я сегодня решил проехаться с ними и почитать им из Библии. Знаешь, вроде как установить взаимопонимание. Пускай делают, что хотят, но не трогают коров, за которыми я приглядываю. Если они сунутся к моему клейму, сказал я, то пусть потом пеняют на себя.

Огонек окурка проделал короткую дугу, ударился о лаву и потерялся в скалах.

- Разговор вроде как односторонний, - сказал всадник, - но если ты вдруг один из этих головорезов, которые к нам съезжаются, лучше держись подальше от "Кейбара". Нам не нужны неприятности.

- Мне тоже, - сказал Кеттлмен, - и мы вряд ли снова встретимся.

Минуту или две царила тишина, но всадник, похоже, не собирался двигаться дальше. Кеттлмен почти физически ощущал одолевающее того любопытство. Наконец всадник сказал:

- Вот странная вещь: ты говоришь, что я тебя больше не увижу, то есть мы не встретимся. Здесь много земли, но не так много, чтобы люди могли легко прятаться друг от друга. Я буду все время здесь. А что будет с тобой, если мы не увидимся?

Не получив ответа, всадник сказал: - Это хорошая земля, приятель.

Он помолчал и добавил: - Если ты в бегах, тебе, наверное, интересно знать, что в Аламитосе даже нет шерифа, да он и не нужен. Народ здесь не любопытный, хотя много приезжих. Некоторых из них тут здорово не любят.

- Я об этих вещах ничего не знаю, - ответил Кеттлмен, - и меня не интересуют местные дела.

Он почувствовал симпатию к спокойному, невозмутимому человеку. Он услышал шорох бумаги и понял, что тот сворачивает еще одну сигарету.

- Вы не отсюда, иначе я бы признал твой голос, - сказал всадник, - я ведь знаю здесь почти каждого. Ты вроде как никуда не вписываешься, если только ты не друг Порта Болдуина.

По каньону пронесся холодный ветерок. Кеттлмен выждал, затем спросил: - Я его не знаю. Он здешний?

- Приезжий. Откуда-то с востока. Он только что обосновался тут с сорока тысячами коров, а это значит, что кому-то придется потесниться. Кажется, он на это и рассчитывал, когда заявился сюда.

Порт Болдуин! Кеттлмен никогда не встречал этого человека, но имя знал. Оно принадлежало прошлому, которое он надеялся оставить позади.

- Это он приглашает ганменов?

- Точно. Хотя Том Наджент тоже может.

- А как насчет вашего ранчо?

- "Кейбар"? - Человек рассмеялся. - Наверное ребята на ранчо скажут, что главный ганмен у них - это я. Сам-то я этого не скажу, но они могут. И вообще на "Кейбаре" подобрался крутой народец. Полковник знал, кого приглашать на работу.

- Знал?

- Он умер. На ранчо заправляет его дочь.

- Каким образом девушка собирается возглавлять военные действия?

- Если найдется девушка, которая сможет воевать, то это наверняка будет наша хозяйка. С ней можно идти хоть куда. Лучшей хозяйки не придумаешь.

Всадник несколько минут помолчал, потом произнес:

- Поеду-ка я дальше. У тебя есть еда? Кофе?

- Спасибо. У меня все есть.

- Но нет лошади. И это странно. Пешком в нашей округе далеко не уйдешь.

Всадник развернул коня.

- Если захочешь увидеть меня еще раз, спроси Пита Геддиса.

Кеттлмен слушал, как удаляется стук копыт и ощущал странную привязанность к человеку, с которым спокойно и тихо разговаривал в ночи.

Итак, Портер Болдуин. Значит, прошлая жизнь не так уж далеко. Тем не менее, Болдуин не мог знать, что Кеттлмен где-то рядом. Так что же задумал этот человек? Зачем Болдуин вдруг пригнал в эти места сорок тысяч голов скота? Он ничего не понимает в скотоводстве и вряд ли когда-нибудь им заинтересуется.

Кеттлмен, имеющий огромный опыт в деловых и финансовых схватках, решил, что Болдуина интересовало не скотоводство, а земля, которая принадлежала здесь крупным ранчо, правительству и железной дороге. Но новоявленный ранчеро не вел переговоров с железной дорогой.

Поднималась луна, а он ее в расчет не принял. Городской человек редко глядит на небо. Кеттлмен надел на спину рюкзак, на плечо повесил винтовку и, неся в руках ружье, двинулся в путь. Перейдя сухое русло ручья, он решил устроить ночлег среди скал. Ночью его разбудила боль. Она бушевала долго, и прошло много времени, прежде чем она постепенно затихла, оставив его совсем разбитым и дав возможность хоть ненадолго вздремнуть.