Луис Ламур - Походный барабан

• Название: Походный барабан
• Автор: Луис Ламур
• Жанр: Путешествия и география

Ученый, воин, влюбленный, отважный искатель знаний и счастья, один из самых ярких героев писателя — Кербушар устремляется в путешествие неслыханной дерзости, полное опасности, страстей и леденящих душу тайн — через всю Европу, русские степи и византийские чудеса Константинополя...

---

Мы приехали в носилках, прошли через мраморные залы между вооруженных стражников. И чуть ли не первым, кого я увидел там, где собрались гости, оказался Бардас.

Он пересек зал, чтобы приветствовать меня, и в присутствии дюжины людей сказал:

— Ого, нищий, ты далеко ушел с тех пор, как я швырнул тебе монету на базаре!

Все взгляды обратились на меня — холодные взгляды чужаков.

— Благодарю тебя, Бардас, — поклонился я, — это правда, я ушел далеко, но вот тебя вижу там же, где ты и был, — ты по-прежнему слизываешь крохи с пальцев своих хозяев.

С этими словами я отошел, оставив его с окаменевшим от злости лицом и остекленевшими глазами.

— Браво! — шепнул мне Филипп. — Ты сделал то, чего желали многие, — поставил Бардаса на место!

Позади раздался топот бегущих ног, и Бардас схватил меня за плечо:

— Клянусь богами! Если ты хочешь поединка остроумий, ты его получишь!

— Прости, Бардас. Я никогда не бьюсь с безоружным.

От всеобщего хохота, казалось, даже стены затряслись, а Бардас рывком поднял руку, словно хотел меня ударить. Я стоял совершенно неподвижно, в ожидании, и смотрел ему в глаза. Он опустил руку и удалился деревянным шагом.

Со своего места поднялся Андроник и указал мне на сиденье во главе стола:

— Иди сюда! — произнес он с ноткой сарказма в голосе. — Я не царь, Кербушар, но предлагаю тебе почетное место! И пусть никто не говорит, что Андроник чтит друида меньше, чем царь.

Когда я уселся, он заметил:

— Ты был жесток с Бардасом.

— Он сам навлек это на себя. Кто хочет померяться ударами с незнакомцем, пусть сперва прикинет, насколько длинна у него рука.

— Да, да… ты прав. Скажи мне, Кербушар, что ты думаешь о нашем городе?

— Великолепный город! Однако не верится мне, чтобы в это кто-то по-настоящему верил. У него вид города, ожидающего катастрофы.

Мы говорили о многом. Андроник был изящным, остроумным собеседником, одаренным вспышками блестящей интуиции и богатыми познаниями. Его ум был острее и ярче, чем у Мануила, но менее дисциплинирован. Он презирал всех, кто стоял ниже его, в отличие от императора, который, по-видимому, уважал любого человека.

Сейчас шел 1180 год, а Мануил успешно правил с 1143 года. Эти двоюродные братья, столь разные во всех отношениях, оба приводили меня в восхищение.

Мануилу, похоже, достались все запасы основательности и здравого смысла, которых не хватало Андронику. Мануил мог совершать ошибки, но они никогда не были мелочными.

Андроник был уверен, что превосходит императора, и по этой причине его постоянно удавалось перехитрить.

Помимо многого другого, мы ели блюдо из куриных грудок, сваренных и измельченных; это белое мясо было смешано с молоком и сахаром и поджаривалось до сгущения; а подавали его с сахарной пудрой и розовой водой.

Было также сладкое блюдо турецкого происхождения, именуемое «казан диби».

Была добрая дюжина мясных блюд, несколько блюд из птицы, рыбы и фруктов; были странные фрукты, никогда мною не виданные, и верхушки спелых фиг, сладкие, словно мед.

Андроник закончил краткую диссертацию о сравнительных достоинствах трудов Прокопия и Менандра, и я, воспользовавшись паузой, попытался получить некоторые сведения.

— Что сейчас тут происходит? По моему разумению, император в последнее время милостив к латинянам, а там беспокойно.

— В этом слабое место Мануила. Византийцы не испытывают особой любви к латинянам. Если бы я был императором, то захватил бы снова южные замки — особенно Анамур, Камардезий, Тил-Хамдун и Саон. Если удерживать их, остальные падут сами собой.

— С Саоном я незнаком.

— Прежде это был византийский замок, франки его захватили и укрепили дополнительно. Он охраняет южные подступы к Антиохии.

— Замок хорошо защищен?

— Мы узнали, что его оборонительные сооружения недавно улучшены. Вернулась графиня де Малькре и набрала сильный отряд наемников. — Он помолчал. — Во главе их стоит незнакомый для нас человек… некто Лукка.

Лукка?! Но ведь я сам видел, как он упал на поле боя! Впрочем… я ведь тоже упал.

Если Сюзанна действительно наняла Лукку и оставшихся в живых защитников каравана, то она располагает силами, безусловно, способными защитить Саон от любого обычного нападения.

Лукка был пиратом и разбойником, но стал преуспевающим купцом, искусным в переговорах. Лучшего лейтенанта для защитников замка трудно было бы отыскать. Некоторые люди из каравана добрались до кораблей. В какой-то момент в воде было, должно быть, не менее трех десятков человек, и Лукка, скорее всего, стал их естественным предводителем.

— Лукку я знаю. Не вздумай недооценивать его, — посоветовал я. — Он опытный и искусный боец, ветеран сотни битв.

Раб наполнил мой стакан.

— Твое здоровье, Андроник! Да сопутствует тебе успех!

Его глаза засмеялись:

— А если я нападу на Саон?

— Хочешь моего совета? Лучше веди переговоры. Проще будет прийти к соглашению, чем захватить замок.

Он позволил себе улыбнуться:

— Твой совет хорош, Кербушар, и, когда настанет время, позволено ли мне будет сообщить графине де Малькре, что этот совет — твой?

— Графиня, — сказал я осторожно, — как и синьор Лукка, оценят по достоинству преимущества переговоров и без моих советов… Лукка, — добавил я, — это один из самых опасных и умных воинов, которых мне довелось встретить. Если он защищает крепость, её можно взять, но такой ценой, что намного превысит ценность самой крепости… Думаю, графиня пойдет на переговоры, особенно когда выяснит, что позиция византийцев в большинстве случаев совпадает с её собственной.

— Скажи мне, друид, — как бы между прочим произнес Андроник, — правда ли, что ты можешь предвидеть будущее? Древние друиды, говорят, это умели. Ты не один из них?

— Способ такой есть, и мы обучались этому. Но я никогда не пытался.

Он помолчал, наблюдая за гостями. Бардас сидел у противоположной стены, пялясь на меня с ненавистью.

— Разве ты не любопытен?

— Кто же из нас не любопытен? Но я скорее попытался бы сам создать свою судьбу, придать ей форму вот этими руками, — я приподнял ладони, — ибо мы считаем, что в человеческой судьбе есть многое, что человек может изменить, хотя общий путь и предначертан свыше. Даже интересно, что решаются совершить такие изменения лишь немногие.

— А мою судьбу ты мог бы прочесть, друид?

Филипп разговаривал с двумя гостями неподалеку от Бардаса. Бардас громко сказал что-то — я не мог расслышать слов, но увидел, что Филипп так и вспыхнул.

— Бардас глупец, — заметил я. — Теперь он пытается затеять ссору с моим другом.

Андроник пожал плечами:

— Бардас — мой друг.

— А Филипп — мой.

Он взглянул на меня совершенно холодными глазами:

— А что важнее — быть другом Кербушара… или Андроника?

— С точки зрения Кербушара, — спокойно ответил я, — более важно быть другом Кербушара.

Его тон изменился:

— Если это ссора, то ты не будешь в неё вмешиваться. Это мой приказ.

Я поднялся и взглянул на него сверху вниз:

— Тогда ты должен извинить меня: мы с Филиппом уходим.

Андроник ничего не ответил, и, поймав взгляд Филиппа, я кивком головы указал ему на дверь. С видом искреннего облегчения он направился ко мне. Увидев это, Бардас вскочил, и его лицо вспыхнуло гневом:

— Иди же, выблюдок сучий, я…

Он рванулся за нами и оказался в пределах досягаемости. Я ударил его по лицу тыльной стороной руки и разбил губы. Отброшенный ударом, он сел, поднес руку ко рту и уставился на кровь.

Андроник встал и жестом подозвал нескольких солдат:

— Взять его! — приказал он. — И вышвырнуть на улицу! — Он указал на Филиппа: — И этого тоже!

И начал отворачиваться от нас с видом совершенного презрения.

И вдруг, когда я стоял с мечом в руке, поджидая солдат, готовый скорее умереть, чем дать себя унизить, со мной случилось нечто, чего не бывало раньше.

Передо мной возникло видение, настолько яркое и ужасное, что я был потрясен. Оно пришло ко мне в миг страшного гнева.

Было ли это истинное предвидение? Или желание, порожденное гневом?

Солдаты остановились, увидев мое лицо, и даже Андроник замер:

— Что такое?.. Что случилось?

— Ты спрашивал меня о твоем будущем. Я увидел его.

Он подскочил ко мне с горящими, жадными глазами:

— Что же? Что ты видел? Говори!

— Ты хочешь знать? Я видел то, что никогда не решился бы никому рассказать по своей воле.

— Говори же.

— Я видел тело с твоим лицом, живое тело, которое терзала толпа. Некоторые били тебя палками; другие заталкивали тебе в нос и в рот нечистоты; иные втыкали вертела тебе между ребрами, а одна женщина плеснула тебе в лицо кипятком. Еще живой, ты висел вниз головой, подвешенный к перекладине между двумя столбами на ипподроме, а потом кто-то из толпы всадил меч тебе в рот и дальше в тело, снизу вверх.