Юлиус Фучик - Вместе во имя жизни (сборник рассказов)

• Название: Вместе во имя жизни (сборник рассказов)
• Автор: Юлиус Фучик
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1980

В книгу вошли произведения современных чешских и словацких прозаиков. Рассказы и отрывки из крупных произведений объединены общей темой борьбы народов Чехословакии против фашизма за национальное и социальное освобождение.

В публикуемых произведениях раскрыта освободительная миссия Советской Армии, показан героизм и мужество чехословацких патриотов.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Но она тут же поняла, что Ян не обиделся. Он сказал:

— А тебе не жаль платья? Оно пошло бы тебе, чертова кукла!

Так он сказал, а прищуренные от смеха глаза его говорили о другом. Поэтому она снова бросилась ему на шею вместе с ребенком и не выпускала его из своих крепких объятий до тех пор, пока малыш не начал плакать.

Этих объятий должно было хватить надолго, потому что не успел Ян вернуться, как немедленно окунулся с головой в организационную работу.

Нужно было наладить ее в профсоюзе на сталелитейном заводе — теперь Ян Рокос работал в кузнечном цехе, нужно было создать партийную организацию в деревне… Время шло. Руководители рабочего класса рассаживались по министерским креслам буржуазного правительства и расхватывали земельные участки, оставшиеся после раздела имений. Рабочие переглядывались, вначале не понимая, в чем дело, а потом поняли…

Организационная работа била ключом, на заводах спорили, ругались, дрались, краевая партийная газета под влиянием революционного ветра из России полевела, а через два года шахты и металлургические заводы всего Кладно были готовы пойти по стопам Октябрьской революции, считая, что собственная революция 28 октября [38] осталась уже позади.

В небольших шахтерских деревушках вокруг Клади» членов рабочей партии насчитывались единицы. Политически активных людей было мало.

И в эти дни собрались воинственно настроенные члены партии, представлявшие шахтерские деревни. Под низким потолком трактира люди казались необыкновенно высокими. Они производили впечатление великанов еще и потому, что во время спора то и дело вскакивали: оратор не мог выступать сидя. Они говорили, вносили предложения, соглашались, возражали; наконец председатель поставил на голосование вопрос о выборе делегатов на предстоящий съезд партии, даже если его не захотят признать правые социалисты.

Предложение было принято единодушно. Ян Рокос, выбранный делегатом, ушел из трактира на рассвете. Петухи возвещали новый день, и зарево от бессемеровской груши, разгоняющее ночную тьму над плавильными печами, померкло в дневном свете. Ян не опьянел от двух кружек слабого пива и размышлял о расколе, который произошел в партии. «Но мы останемся верны социализму! Мы пойдем вперед!» — думал он.

Павлинка с ним согласилась и сейчас же проводила его в Прагу. Он вернулся оттуда с более твердой верой в дело социализма, чем уехал. В Кладно что ни день приезжали люди из Праги, поэтому шахты и металлургические заводы узнавали новости из первых уст. Узнали и о готовящейся демонстрации перед парламентом, и тут же и шахтеры и металлурги решили участвовать в ней. И вот Ян Рокос в четыре часа утра уже стоял с развернутым красным флагом на Пражском шоссе. Рабочие шли в Прагу с пением, построившись в ряды. Из поезда пассажирам долго была видна среди полей темная процессия с развевающимся знаменем, совсем не похожая на религиозную и по внешнему виду, и по своей цели. Рабочие пели под декабрьским небом свои песни, требуя рая при жизни, на земле, а не после смерти, на небе.

У парламента шахтеры и металлурги смешались с толпой. Кладненские рабочие присоединили свои требования к требованиям пражских рабочих, к требованиям кирпичников и сцепщиков, кочегаров и пекарей. И все вместе они отступали под штыками; начавшаяся стрельба принудила Яна склонить древко и свернуть знамя.

В Кладно рабочие возвратились разбитыми, но не побежденными, не утратившими мужества. Они снова совещались, снова начали свою деятельность, но, когда в нескольких деревнях выбрали по русскому образцу советы рабочих и крестьянских депутатов, все кончилось тем, что полицейская автомашина увезла арестованных революционеров. Их провезли по равнодушной Праге. Напрасно развевались лоскутки в забранных решеткой окошечках полицейской машины, напрасно оттуда кивали женщины и мужчины с горящими глазами.

Красный флаг остался у Павлинки в сундучке. Ян Рокос попал под суд, и его приговорили к тюремному заключению. Это было в 1921 году.

Поднявшиеся волны побушевали и снова улеглись и стихли, кое-где стоячая вода загнила, кое-где продолжала бурлить под гладкой поверхностью. Кладненцев охватило уныние, и они только изредка проявляли прежнее упорство. У них осталась единственная опора — коммунистическая партия. Все яснее вырисовывалась ее линия, все более укреплялся ее фронт.

Ян Рокос вышел из тюрьмы, но новой работы не получил. Павлинка ради заработка ходила стирать и брала с собой маленьких детей, но это не нравилось хозяйкам, и ее перестали звать, чтобы не кормить три голодных рта. После этого ей пришлось мыть посуду в трактирах, но она едва зарабатывала на пропитание. Она собирала уголь на отвалах, надев фартук из мешковины, копошилась там с молоточком. Но никто не хотел покупать у нее уголь: всем хватало того, что шахтеры получали бесплатно.

Партия поручила Рокосу распространение газет: он продавал «Свободу» и «Руде право», отваживаясь появляться с ними даже у заводов и шахт. Жандармы следили за ним, но накрыть его не могли. Со временем он стал желанным громоотводом для всех рабочих, недовольных собачьей жизнью. Покупая у Яна выбеленное цензурой «Руде право», они выражали протест против низкой заработной платы; металлурги, истощенные жаром у плавильных печей, обожженные пламенем горнов, утомленные тяжелым молотом, облегчали душу, возмущаясь капиталистической эксплуатацией. Но Ян Рокос не только торговал газетами. Он был связным пролетарских организаций, борющихся на различных участках. Он ободрял и поддерживал. Он сообщал о собраниях и докладах. Он посредничал между партией и людьми, которые боялись потерять кусок хлеба и не осмеливались открыто заявить о своем сочувствии даже социализму, не то что коммунизму. Он, как искра в куче хвороста, угрожал спокойствию и порядкам того мира, где частные собственники так легко набивали свои карманы прибылью, и потому был бельмом на глазу у защитников этих порядков.

Больше всего хозяев раздражало то, что Ян Рокос, этот черный коротышка, этот нищий газетчик, стоял всегда впереди с красным флагом на шесте там, где начинались демонстрации и шествия рабочих. И, когда после такого выступления он возвращался домой и видел фотографию трех членов стачечного комитета, он всегда чувствовал по их взглядам, что они согласны с ним.

Это произошло, вероятно, в тридцать первом году. В комнатушке Рокосов в то время было уже полно детей; самый старший только что окончил школу, и в семье возникла забота, как быть с ним. Карманы были пусты, как никогда, потому что дети росли и требовали одежды и обуви.

Павла Рокосова получила вежливое письмо:

«Уважаемая пани, если Ваш муж откажется от работы в коммунистической партии, он может получить место путевого обходчика на Кладненско-Нучицкой дороге и готовую квартиру в сторожке с садиком и половиной стриха [39] поля. Жалованье позволит Вашему мужу обойтись без торговли газетами. Приложите все усилия, чтобы он попросил это место, он получит его наверняка.

С уважением Йозеф Борак, дежурный по станции».

Павлинка, читая о готовой квартире, садике и поле, о жалованье путевого обходчика на железной дороге, думала о партийной работе, о распространении газет… Прочитав, она отшвырнула письмо. «Что он обо мне думает, этот поганец? За кого он меня принимает? Неужели я из таких, что могут изменить знамени, красному, как пламя? Знамени из шелка, подаренного мужем на платье, знамени, алому, как моя собственная кровь?»

Она плакала от гнева, показывая письмо своему Яну. За это он обнял ее, как в молодые годы, вытер ей глаза синим платком и сказал:

— Чтоб ему треснуть! Не мучайся! У такой сволочи нет и капли чести. Брось эту мерзость в печку и перестань хныкать!

Но она не сожгла, а спрятала письмо в «Рабочем календаре» — детям на память. Мальчики постепенно пристраивались к делу, зарабатывали себе кроны на футбол, на кино. Старший поступил на содовый завод, второй учился в магазине на продавца, а когда дело дошло до самого младшего, то как раз в это время в городском садоводстве принимали учеников, Павлинка иногда даже видела достаток в своем хозяйстве, а когда Ян Рокос сделался заведующим филиалом «Руде право» и начал получать заработную плату, она после долгого перерыва стала забывать, когда должно наступить первое число.

Между тем подошел тридцать восьмой год с правительством крупных землевладельцев, которые в страхе за свои огромные имения были готовы отдать душу черту и не мучились угрызениями совести, продав народ нацистскому дьяволу. Ян Рокос, связанный с коммунистической партией в прошлом и настоящем, был арестован одним из первых, но нацисты не считали его слишком крупным деятелем и приговорили к принудительным работам по прежнему месту работы — в кузнице милитаризованного сталелитейного завода, так что Ян ходил на работу как арестант.