Сюзанна Масси - Земля Жар-птицы. Краса былой России

• Название: Земля Жар-птицы. Краса былой России
• Автор: Сюзанна Масси
• Издательство: Лики России; Сатисъ
• Жанр: Культурология
• Год: 2000
• ISBN: 5-87417-092-8

Предлагаемое издание — не стандартный учебник и не научный трактат по истории России или ее культуры.

Сюзанна Масси размышляет об исторических событиях, повлиявших на формирование национального характера и народных традиций, о людях, созидавших красоту или поддерживавших в других искру созидания, о народе и его правителях — обо всем, что ей самой кажется интересным и заслуживающим внимания. Все повествование, выросшее, как рассказывает автор, из цикла лекций, посвященных ярким периодам в истории культуры России, и потому состоящее как бы из разрозненных частей-глав, создает удивительно цельное впечатление.

В этом рассказе, динамичном, образном, эмоциональном, поражает обилие фактов, свидетельств очевидцев, ассоциативность авторского мышления.

Тонкий ценитель искусства, блестящий журналист и писатель, повидавший немало стран и народов и всегда интересовавшийся вопросами взаимодействия и взаимовлияния культур, она видит подчас то, что ускользает от нашего взгляда.

---

Когда начинался Великий пост, некоторые горожане покупали птичек, а затем выпускали их на волю в знак надежды, что Бог простит им их грехи. На семь недель общественные развлечения, балы и театральные представления запрещались или, по крайней мере, приобретали иной, более сдержанный характер. Оперы заменялись их концертным исполнением, пьесы — декламацией и живыми картинами. Состоятельные дамы снимали свои роскошные бриллианты и носили лишь жемчуг и кораллы, а в волосах несколько скромных украшений из бирюзы, напоминавших незабудки. Пение и беседы заменяли танцы; это было золотое время для музыкантов и певцов, приезжавших из Парижа и Вены. Тем, чьи именины приходились на дни поста, в некотором смысле повезло, так как к ним могли зайти все, кто хотел их поздравить и принести подарки, и такое событие нарушало однообразие жизни.

В один из дней пост, к счастью, прерывался наступлением Вербного воскресенья. На Руси это был особый праздник для детей. В деревнях крестьяне шли в лес за вербой, которую они охапками привозили в города. Ветки бывали очень большими, напоминавшими молодые деревца, а иногда — маленькими, и тогда их входило до сотни в связку. Набожный отец семейства покупал целое деревце, которое освящали в церкви, а затем ставили перед образом своего святого.

В последний четверг перед Вербным воскресеньем в городах устраивался рынок, или постная ярмарка, оживленная и бойкая выставка игрушек и цветов. На вербном рынке в Санкт-Петербурге продавались самые разнообразные ветки, которые родители покупали для своих детей, а те носили их по улицам. Не довольствуясь лишь творением природы, русские прикрепляли к голым веточкам бумажные листья и яркие большие и маленькие цветы. Одна ветка превращалась в стебелек лилии, другая — в огромный букет тюльпанов или изумительный гиацинт. На некоторых ветках висели самые разнообразные фрукты, вылепленные из воска, сидели птички и маленький восковой ангел, прикрепленный голубой ленточкой. На вербном базаре во многих лавках торговали исключительно такими восковыми ангелочками, вид и род занятий которых говорили о богатой фантазии их изготовителей: некоторые из ангелочков отдыхали на восковых облаках, другие болтали друг с другом под зелеными восковыми кустиками. Жители Востока и греки продавали восточные шербеты и сласти из Константинополя; здесь также были продавцы икон и крестов, в том числе и вылепленных из пряничного теста.

К Вербному воскресенью слуги делали игрушки, которые они дарили хозяйским детям, а повара приготавливали леденцы. Состоятельные дядюшки и крестные отцы часто посылали своим племянникам и крестникам особенные, богато украшенные ветки вербы. Ангелочек на них был из золота, листики — из серебра, а полые фрукты наполнялись ценными подарками. Наряду с ветками вербы, на разных рынках можно было купить любые живые цветы из богатейших оранжерей Санкт-Петербурга. В ларьках выставляли множество мускусных роз, фиалки, гиацинты, апельсиновые и лимонные деревья, бутоньерки с яркими цветами. Среди цветочниц стояли торговцы игрушками, предлагавшие купить крошечные домики, дворцы, мебель и маленькие церковки с куполами, звонницами и крестами; продавались здесь и миниатюрные модели экипажей всех видов, существовавших на Руси. Все в них было воспроизведено с поразительной точностью, вплоть до гвоздей. Стекольщики предлагали разнообразную крошечную посуду. Коль писал: «Из самых ничтожных материалов, кусочков дерева, льда и теста русские умельцы умудрялись что-нибудь да сделать. На Вербном базаре можно было увидеть бродивших по нему отставных солдат с самыми разнообразными маленькими механизмами, молотилками и трещотками, начинавшими греметь, когда колеса приводились в движение. Один старый моряк в отставке носил на голове целый фрегат с поднятыми парусами. Парусник был таким большим, что казалось, будто моряк уплывал вместе с ним, привязанный к нему веревкой. Еще один солдат-инвалид смастерил из дерева и соломы русский крестьянский двор со всеми его принадлежностями».

Представители всех слоев общества принимали участие в этих веселых Вербных базарах, и император, как и любой из его подданных, также всегда появлялся со своей семьей, лично сопровождая сыновей и дочерей.

Накануне Вербного воскресенья, в память о входе Иисуса Христа в Иерусалим, во всех крупных и небольших городах проводился крестный ход, в котором принимало участие все население. Под пение молитв собравшиеся несли купленные или срезанные собственноручно ветки вербы. В храмах ветки освящались, а после церковной службы все — отцы, матери и дети — шли домой, неся свои простые или разукрашенные веточки. Крестьяне придавали Вербному воскресенью особое значение и рассматривали обряд освящения веток в том числе и как благословение деревьев в своих садах.

На следующее утро, по принятому обычаю, дети должны были вставать рано, а тех, кто просыпал, весело стегали веточками вербы. Ребятам так хотелось пробудиться как можно раньше, что они почти не спали всю ночь. В ночных рубашках они на заре подкрадывались к спящим и радостно хлестали их веточками, выкрикивая: «Верба бьет, бьет до слез. Не я бью тебя, а верба».

На базаре в Вербное воскресенье, а затем в дни, предшествовавшие Пасхе, продавались миллионы искусно выполненных и раскрашенных яиц, игравших значительную роль в великом празднике. Издревле яйцо приобрело символический смысл. Греки и римляне считали, что яйца, употребленные в пищу, способствуют обновлению; китайцы дарили красные яйца в день появления на свет ребенка. В древности полагали, что яйцо символизирует жизнь и надежду на этом свете, а в эпоху раннего христианства яйцо воспринималось как символ Воскресения и загробной жизни. Пасхальная традиция россиян была описана еще в шестнадцатом веке английским моряком Энтони Дженкинсом: «У русских есть обычай, связанный с празднованием Пасхи, который они строго соблюдают: расписывать или окрашивать в красный цвет несколько яиц. В пасхальное утро одно такое яйцо каждый житель страны дарит священнику своего прихода. Простолюдины обычно носят в руках красные яйца, а состоятельные россияне — золоченые, причем не только в день Пасхи, но и три-четыре дня спустя. По их словам, они делают это в знак великой любви и Воскресения Христова, которому они радуются».

В России в пасхальные дни яйца продавались в небывалых количествах. Существовал обычай дарить яйцо каждому повстречавшемуся знакомому. Кроме того, люди устраивали игры с крашеными яйцами, ели их и десятками, а то и сотнями, использовали для выпечки традиционных куличей и приготовления пасхи. Москву сполна снабжали яйцами окрестные села. Отсюда перед Пасхой много яиц отправлялось также в Санкт-Петербург. Обоз за обозом прибывал в город. Яйца варили вкрутую и красили в красный цвет. Все магазины заполнялись горами яиц, и спрос на них, по наблюдениям Коля, был невероятным. Один иностранный путешественник утверждал, что в 1842 году, в последние дни поста, было продано до трех миллионов яиц, а общий объем их потребления в Петербурге при численности населения приблизительно в 500 000 человек оценивался поразительным количеством в 10 миллионов штук Одна моя знакомая дама вспоминала, что в первые годы двадцатого столетия потребление яиц на Пасху ежегодно составляло в ее семье приблизительно сотню дюжин.

Перед Пасхой по всему городу устраивали сотни специальных рынков и открывали множество ларьков, в которых торговали яйцами, красными и расписанными белой краской с сотней разных узоров. На многих яйцах писали короткие изречения: «Дарю тому, кого люблю», «Бери, ешь и думай обо мне», «Христос Воскресе» и многие другие. С Украины привозили замечательно раскрашенные и оформленные с выдумкой яйца-писанки.

На императорской стеклянной мануфактуре Коль обнаружил два зала, где каждый работник был занят исключительно кропотливым нанесением рисунка из цветов и различных фигур на цветные или неокрашенные стеклянные яйца. Множество яиц выпускалось и на императорском фарфоровом заводе — больших и маленьких, расписанных и позолоченных, с прикрепленными к ним цветными ленточками, за которые получатель подарка мог их подвесить. Изготовители восковых яиц и кондитеры тоже соревновались в мастерстве. В течение всего поста в магазинах стояли ряды красивых коробок с яйцами из воска и сахара всех размеров — от самых маленьких, перепелиных, до лебединых и страусовых. Были здесь и огромные яйцевидные коробки, оклеенные золотистой бумагой и наполненные шоколадом, предназначенные для подарка дамам, прозрачные яйца, внутри которых можно было разглядеть букетик цветов, маленькие восковые деревца или изображения святых, а также колыбельки со спящими херувимами. Из провинции яйца привозили в Санкт-Петербург, а из столицы по всей Империи рассылались произведения, созданные талантливыми городскими мастерами.