Сюзанна Масси - Земля Жар-птицы. Краса былой России

• Название: Земля Жар-птицы. Краса былой России
• Автор: Сюзанна Масси
• Издательство: Лики России; Сатисъ
• Жанр: Культурология
• Год: 2000
• ISBN: 5-87417-092-8

Предлагаемое издание — не стандартный учебник и не научный трактат по истории России или ее культуры.

Сюзанна Масси размышляет об исторических событиях, повлиявших на формирование национального характера и народных традиций, о людях, созидавших красоту или поддерживавших в других искру созидания, о народе и его правителях — обо всем, что ей самой кажется интересным и заслуживающим внимания. Все повествование, выросшее, как рассказывает автор, из цикла лекций, посвященных ярким периодам в истории культуры России, и потому состоящее как бы из разрозненных частей-глав, создает удивительно цельное впечатление.

В этом рассказе, динамичном, образном, эмоциональном, поражает обилие фактов, свидетельств очевидцев, ассоциативность авторского мышления.

Тонкий ценитель искусства, блестящий журналист и писатель, повидавший немало стран и народов и всегда интересовавшийся вопросами взаимодействия и взаимовлияния культур, она видит подчас то, что ускользает от нашего взгляда.

---

На Щукином дворе располагался птичий рынок, который заявлял о своем существовании кряканьем уток и воркованием голубей. Два длинных ряда деревянных лавок, обращенных к улице таким образом, чтобы проходившие могли видеть, что творится внутри, были до отказа заполнены птицами — большими и маленькими, живыми и забитыми — цыплятами, гусями, утками, лебедями, жаворонками, снегирями, коноплянками и соловьями. Над этими лавками на деревянных перекладинах, перекинутых через узкую улочку, мирно сидели голуби, и, как это ни любопытно — иногда бок о бок с кошками, которых держали, чтобы они уничтожали мышей. Русские никогда не употребляли в пищу голубей, считая, что эти птицы являются символом Святого Духа. Голубей покупали лишь для того, чтобы кормить и забавляться с ними, наблюдая, как они летают. Продавцы доставали их с перекладин с помощью шеста, к которому были прикреплены лоскутки. Размахивая такими палками определенным образом, торговцы умудрялись сообщить птицам, должны ли они лететь вверх или вниз, и, как это ни поразительно, голуби послушно выполняли команду. Соловьи, жаворонки и снегири продавались купцам, которые любили подвешивать клетки с ними в своих магазинах и кофейнях. Самую лучшую домашнюю птицу привозили из Москвы, а замечательных голубей — из Новгорода. Большинство певчих птиц поставляла Финляндия; гусей привозили даже из Китая, и они преодолевали более семи тысяч километров для того, чтобы прибыть на Щукин двор. Белки, ежи и кролики бегали в своих клетках. На задней стенке лавки, как правило, висели иконы с горящими лампадками, окруженные клетками с жаворонками.

Здесь продавалась в огромных количествах и замороженная птица: саратовские куропатки, финские лебеди, рябчики из Эстляндии и степные дрофы. Этих птиц упаковывали замороженными в огромные ящики и доставляли не только в столицу, но и во все уголки России. Подобные рынки существовали везде — будь то Тобольск, Одесса или Архангельск.

Огромный Сенной рынок, который Достоевский обессмертил в своем романе «Преступление и наказание», занимал целую площадь, расположенную на Садовой улице. На соседних улицах теснились лавки букинистов, в которых продавались подержанные русские и иностранные книги. Торговцы восковыми свечами предлагали свечи самых разных размеров и формы, свечи, украшенные позолотой или отделанные сверкающими кусочками металла и красными и синими стекляшками, свечи толщиной с человека и высокие, как столб, или же вытянутые подобно тончайшей нити. Сенной рынок был так забит людьми по утрам, что городовым с трудом удавалось очистить в центре проезд для экипажей. Одну сторону площади целиком занимали торговцы сеном и дровами, саженцами и садовыми растениями. Торговля сеном была очень оживленной; в середине девятнадцатого века в Петербурге было более шестидесяти тысяч лошадей. Крестьяне раскладывали сено на земле и разделяли его на небольшие охапки таким образом, чтобы извозчикам было удобно его покупать.

На другой стороне площади крестьяне продавали мясо и рыбу, масло и овощи, которые привозились в город целыми обозами. Груды яиц и горы масла были уложены на санях, превращавшихся в лотки и прилавки. Гусей тут же разделывали; кто-то мог купить шеи, кто-то — отдельно лапы, дюжинами и полудюжинами. Русские любили молочных поросят, и целые возы с ними прибывали, вытянувшись в линию, подобно цепочке муравьев. Как и во многих российских поселениях, здесь также были длинные ряды с мороженым мясом. Иностранцы поражались, наблюдая, как к рынку подъезжали сани с тушами быков и телят. Туши на глазах у покупателей разрубали топором и распиливали на части, и во все стороны разлетались кусочки костей и мяса. Никто не просил отрубить ломтик на бифштекс или отбивную — покупали большими кусками или частями туши. Огромные сани привозили мороженую зайчатину, а также лосятину, оленину и медвежатину. Крошечных, почти прозрачных маленьких рыбок, называемых снетками, привозили в больших мешках и накладывали на весы совковыми лопатами. Чтобы сохранить замороженными щук, лососей и осетрину, их накрывали снегом и кусками льда. Живых телят, лошадей, крестьянские телеги и сани продавали еще на одном огромном рынке, неподалеку от Александро-Невской лавры.

По всей России бродили, где им заблагорассудится, тысячи странствующих коробейников, предлагавших свой товар. Из всех свойственных русскому человеку черт характера одна, возможно, упоминается иностранцами особенно часто — это любовь россиян к перемене мест. «Крепостные пользовались большей свободой перемещения, чем немецкие крестьяне», — с некоторым удивлением отмечал Коль в 1842 году. В любое время в Санкт-Петербурге, как и в каждом русском городе, всегда можно было видеть толпы паломников и кочующих торговцев, которыми кишели улицы, базары и рынки.

На каждом углу в городе продавали горячий чай. Посреди огромного стола красовался медный самовар, в котором весь день кипела вода. Вокруг него выстраивались заварные чайники самых разных форм и размеров, большие и маленькие стаканы, блюдца с лепешками, печеньем и ломтиками лимонов. Продавцы чая либо сидели у своих столов, либо бродили рядом взад-вперед по улице. Они надевали на себя кожаный пояс, наподобие патронташа, в ячейки которого вставляли чашки и стаканы, и вешали через плечо сумку, наполненную лепешками и лимонами. Закутав свой самовар в толстую и плотную ткань, торговец чаем, прогуливаясь по улицам, выкрикивал: «Кипяток! Кипяток! Не изволите ли чаю?» Летом эти разносчики чая и сбитня (горячего напитка из меда с водой и мятой) превращались в продавцов кваса, ячменного или ржаного. В квас добавляли фруктовые соки, и поэтому существовало множество разновидностей этого напитка. Русские любили квас и с сочувствием относились к жителям тех стран, в которых невозможно было его купить. «Медовый квас! Малиновый квас!», — выкрикивали продавцы, обыкновенно демонстрируя этот напиток в прозрачных стеклянных кувшинах.

Торговцы продавали овсяный кисель, то есть мягкую толокняную пастилу, которую резали на куски и подавали с растительным маслом. Некоторые разносчики толкали перед собой тележки или везли санки, полные пряников с добавками мяты, меда и специй. На улицах продавали также апельсины, яблоки и арбузы. А кто-то разносил тарелки и вилки и торговал готовыми завтраками, в которые обычно входили икра, колбаса и вареные яйца. Русские любили поесть на свежем воздухе, и во многих селениях в местах, где собирался народ, устанавливались столы, сидя за которыми люди могли перекусить.

Иногда продавцы не только рассказывали о достоинствах своего товара, но и сочиняли хвалебные песни. Однажды Коль рассмеялся, услышав, как один бородатый парень в Харькове распевал на улицах нелепую частушку: «Я молодой колбасник и парень хоть куда. Все девчонки заглядываются на меня, которого сотворил Бог, а все парни любят мои колбасы, которые изобрел немец!»

Молоком в Петербурге зачастую торговали финки. У них были длинные косы с желтыми лентами, яркие платки и большие серьги. Одевались молочницы в красный сарафан и короткий жакет, отделанный по низу кроличьим мехом, и носили зеленые ботинки с красными шнурками. Они ходили от дома к дому, выкрикивая: «Молоко! Свежее молоко!»

В России мужчины, а не женщины, умели ловко носить на головах разные предметы — горы апельсинов, целые лотки с яйцами и даже корыта с водой, наполненные живой рыбой, не проливая ни капли. Вдоль каналов и улиц бродили продавцы обуви и лубков из Москвы; торговцы-татары расхваливали яркие шелковые платья; взад-вперед расхаживали, предлагая свои услуги, мастеровые; разносили капусту и петрушку, говядину и куриное мясо; встречались торговцы игрушками и бюстами греческих философов и даже продавцы певчих птиц, с ног до головы обвешанные клетками. Крики: «Булочки! Булочки! Пшеничные, поджаристые!», «Чудесная крупная слива!», «Прекрасные фиалки, гвоздика, герань!», «Пироги, пироги с карпом! С горохом! С грибами!», «Леденцы!», «Мы продаем всякую всячину! Кто купит? Мы продадим!», — были своеобразной музыкой улиц.

Более шести месяцев город лежал замерзшим подо льдом и снегом, солнце показывалось всего на несколько часов в день. Санкт-Петербург расположен на той же широте, что и южная оконечность Гренландии, северная часть Лабрадора и Гудзонова залива. Он лежит на параллели, где климат благоприятен лишь для берез, лесных ягод и колючих кустарников. В течение долгих темных дней человеку приходится обманывать природу, высаживая растения в теплицы, и в Санкт-Петербурге все разновидности фруктов и овощей вызревали в громадных «храмах» из сверкающего стекла. В 1842 году Коль писал: «В искусстве выращивания фруктов и овощей русские садовники превосходят всех своих собратьев, проживающих в других странах. Русские — самые лучшие огородники из всех народов Прибалтики. Как только новый город добавляется к Империи, так на его окраинах поселяются бородатые садоводы, и городские стены вскоре оказываются окруженными обширными огородами, где выращивают капусту, лук, огурцы, тыкву, кабачки, зеленый горошек и фасоль. Садоводы сообща обрабатывают угодья площадью в квадратный километр.» Огурцы и фасоль русские садовники высаживали в маленькие парники и из нескольких старых оконных рам изобретательно строили небольшие теплицы. В них нежные побеги защищали специальными матами, сплетенными из соломы, которые продавались на городском рынке. Применяя такой способ, садовники умудрялись использовать каждый луч январского и февральского солнца и противостоять морозам. Весенними ночами, когда становилось теплее, но мороз все еще представлял опасность, внимательные к своим растениям русские садовники закутывались в овечьи тулупы и ложились спать рядом с зелеными саженцами, выставив наружу голую пятку. Если ночью случались заморозки, окоченевшая нога будила их лучше любого термометра. В результате такого заботливого ухода за растениями именно русские первыми привозили на рынок спаржу и фасоль на зависть конкурировавшим с ними немецким садовникам.