Вячеслав Перекальский - Солнце в кармане

• Название: Солнце в кармане
• Автор: Вячеслав Перекальский
• Жанр: Прочие приключения

Мир опять в кризисе. По планете рыскают бригады шпионов и просто бандитов изымают документацию гениев прошлого в поисках ключей к новой энергии. Русские по инициативе представителя старой советской элиты — Пермакова делают свой ход и предъявляют общественности некое Изделие. Но не все как кажется так и есть. Вокруг Изделия развязываются не шуточные интриги. А как бы параллельно протекает бурная жизнь германского репатрианта Немецкого Вани, становление его как криминального авторитета…

---

Или, черт с тем! Пока на Зоне, пока кругом гниды и жизнь говно: быть мне язычником.

Буду безжалостным Русом, кровожадным Тевтоном…. Обрею голову, оставлю чуб, а на груди орла наколю. Буду отрывать бошки и пить кровь. Не составите компанию?

— Ай, не шути так.

— А я не шучу. Их власти, где я — не будет. Я первый не начну, но я их сделаю. С Божьей помощью!

Ваня чувствовал, как закипает кровь, но контролировал себя. Он, преодолевая самоуспокоенность, легкую ленцу и свой же страх перемен и бойни, захотел поставить эксперимент по организации сопротивления, обрести опыт революционера. Все цивилизованные зеки признали его лидерство, даже японцы и корейцы.

Он никого не обирал, своего хватало, но был третейским судьей. За суд ему, конечно, несли подарки. Но он намекнул, что ценит не еду, а вещи изящные. И у него появились прекрасные ножи и кинжалы с удивительным и рукоятями. Учитывая самодельность и не богатый, как кажется, выбор материалов. Дальневосточные веера, шелковый халат, трубки курительные и другие интересные вещи.

Были свои приближенные, сидящие с ним за одним столом. Среди них два очень независимых типа, но видно не обладавшие Ваниной харизмой, и не ставших лидерами. Первый — пожилой, но ловкий японец.

И второй — такой же как японец худощавый, но высокий южноафриканец. Который при знакомстве, назвал свое имя и протянул визитку. Белую картонку, с надписью по верхнему краю " Южно Африканская Республика". По середине, жирно, но не крупно, его имя и под ним маленькая скромная приписка: "инструктор". Позже Ваня узнал, что он ветеран Южноафриканского спецназа. Инструктор боевой подготовки при организации наёмников и её совладелец.

Посажен как раз за вербовку россиян в свой коллектив. Так он считает. На самом же деле за банальную драку в ресторане. Он был под градусом и не рассчитал последствий своих профессиональных действий. Был очень мнителен. Считал, что посажен ветеранами "Альфы", с которыми он в том ресторане и пил.

Эти же ветераны его несколько раз навещали на зоне. Он с ними мило и корректно беседовал, получал от них подарки. А на недоумение Вани отвечал, что все это тонкая шпионская игра. Словом, был он малость не адекватен.

Пожилого японца — "Дедушку-Якудзу" — взяли в аэропорту при выходе из ВИП зала на посадку в аэродромный автобус. Он уже практически уже покинул Россию. Он имел дипломатический паспорт. Но при задержании уверял всех, что он не он, а воспользовавшейся похожестью с ним, — высокопоставленным японцем, — злоумышленник "якудза". Хотя на его теле не обнаружилось ни одной наколки, чем так известны братки из якудзы.

Он был в хорошей форме и с чистой кожей. Пойман был случайно, но верно за наглость наказан господом Богом. Он проносил ручной кладью полный чемодан — "дипломат" — чистейшего героина. Рядом, по своим делам случайно проводили пограничники служебную собаку — овчарку. Так она, проходя мимо японского "волшебного" чемоданчика, просто упала на бетон и принялась перекатываться. Блаженно похрипывая, постанывая, будто поймала приход.

По всему, потаённому для не сведущих, Ваня видел, — бойцы из обоих "тихушников" знатные будут. Но он опасался за всех остальных европейцев. Он сомневался в их способности к самоорганизации военного типа. Поэтому решил подстраховаться и обрести союзников в крупном китайском клане, эдаком зоновского типа "чайна-тауне". Вот только чем их подцепить — всем удовлетворенных и дисциплинированных?

Его провели к одному человеку. Тот был слегка в теле и в росте, на фоне мелковатого окружения, китайцем. Ваня принялся ему доказывать, что европейцы единственная преграда между "Палестинским Халифатом" и "Поднебесной" и её представителями здесь. Порушив белых, они накинутся на китайцев. На что китаец надел маску презрительного сомнения. Тут Ваню осенило. Он вспомнил историю, и сказал что всё бешенство мусульман от их породы — ленивой и самовольной Они не то, что трудолюбивый и законопослушный китайский народ. И вся их свирепость от того, что они лишились привычных для своего уклада рабов. У них завсегда процветал рабский труд.

А китайцев они вообще презирают. Потому, как с ними практически в боях не сталкивались. Подержите нас, если не как друзей, то, как щит, что бы они разрывались своей ненавистью между европейским щитом и китайской булавой.

Китаец задумался. Сказал, что ему надо посоветоваться.

На следующий день Ваня пришел за ответом. Ему сказали подождать. Он удивился вслух: мол, что ваш Главный, с Пекином советуется? На что удивились уже сами китайцы: "А с кем же еще?". Ваня ушел очень озадаченным.

……………………

В лагере росло напряжение.

Особенно чувствовалось как оно, сквозило в столовой во время совместного приема пищи. Ваня был готов к вспышке насилия в любой момент.

Готов был и к превентивному нападению из-за угла и на себя лично. Поэтому когда из-за угла — не услышал — почувствовал тихий шорох бега — весь приготовился. И когда только возник намек прикосновения — контакта — с разворота ударил.

Обернувшись вслед за кулаком, увидел, как падает навзничь Беннас.

Ваня обдало жаром. Он бросился к нему.

— Что случилось. Почему не крикнул меня по имени. Почему не позвал?

Беннас успел лишь виновато улыбнутся, и отключился. По телу пошли судороги. Изо рта пошла пена. Ваня подхватил его на руки и побежал в санитарный блок.

Беднягу Беннаса быстро приняли из Ваниных рук на стол. Велели выйти, но не далеко. Предстояло объясняться с оперативным работником.

Ваня порывался войти в операционную, но дюжий санитар его отстранял. Ваня принялся приставать ко всем входящим и выходящим, но даже врач, приятель и собутыльник, отмахивался и спешил мимо. Он прождал около двух часов.

И вот, когда Ваня был в медицинской зоне, и началась Большая Разборка.

Случилась драка на выходе из рабочей зоны. На отряд европейцев, шедших в колоне, набросилась толпа, спереди и сзади. Благо, Лагерные постройки позволяли именно такое нападение. Случился даже десант сверху, со второго этажа, на головы идущих.

Исход бойни был бы плачевным, если бы два "тихушника", японец и африканер, не организовали растерявшихся, хоть и загодя вооруженных зеков. Они пинками согнали их в плотный кулак, и повели на прорыв из рабочей зоны, к бараку отряда. Где всё было готово к "правильной" обороне.

При прорыве, преследовавшие их "душманы", неизбежно столкнулись с безоружной, таковы правила, администрацией лагеря. И принялись отвязываться на "гражданинах начальниках".

Более половина "белого" отряда прорвалось — не рассеялось, и не свалилось прибитым. Загодя отработанным манером "Войны Беспредела" забаррикадировались. Их пытались поджечь, высадили стекла в окнах — но загороженные кроватями проемы не способствовали нападавшим. Но откуда-то появились подобия таранов и войско Палестинского Халифата пошло на штурм в чаде и дыме.

В это время Ване сообщили, что Беннас умер.

Ваня оглянулся: в дверь вносили, вводили первых пострадавших, унесших ноги от основного очага бунта. По санчасти забегали военные, готовясь к Акту Миротворчества. Зоновский Омон готовил, подгонял свою сбрую.

Ваня с санитарами присоединился к ним. Его пытался изолировать один из начальников. Но на выручку пришел его друг — врач. Услышав мнение о нем и других врачей, начальник, взглянув в Ванины глаза, увидел там что-то такое, что сказал:

— Пусть идет. Каску ему только дайте. И бронник.

Ваня стал отнекивался. Но ему раздраженно пояснили:

— Не о твоей башке забочусь. Чтоб не выделялся. Наши же тебе и дадут просраться.

Когда он с отрядом вошел в Зону, то понял — все уже кончилось или кончается. Но в бой, в самый решающий его момент, когда казалось — вот, вот и рухнут преграды барака — вступили китайцы.

Вооруженные палками они муравьями посыпались мусульманам на спины. Это в тот момент, когда они большей частью уже застряли в узких проемах при штурме европейского барака.

Омон резким дружным рывком окружил основной очаг. Заорали в мегафон команды. Китайцы дружно побросали палки, а "душманы", в большинстве своём, уже ползали побитые… Омоновцы тут же принялись "винтить" руки зекам и партиями отпралять их вдругой конец лагеря.

Вокруг, хромая и постанывая, пытались расползтись ни как не агрессивные кучки покалеченных людей. Омоновцы облегченно вздохнули и чуть расслабились. Ваня, сняв каску и вручив её ближайшему омоновцу, вырвался из строя и побежал к бараку.

Но не одной жертвы не попалось на его пути, никого, на ком отвести душу. Он завернул в какую-то разгромленную нишу, сел на пол, и заплакал.

Он не плакал когда его бил отец, он заплакал лишь, когда обнялся с бабушкой Марусей, но тогда он плакал непроизвольно. А сейчас он хотел плакать, и он плакал навзрыд. Он рвал на себе одежду и царапал до крови лицо и грудь, но жечь жара не проходила. Это огонь полыхнул в мозгу и обжег всё тело сразу, как только он увидел, кого ударил.