Борис Лапин - Палочка с зарубками

• Название: Палочка с зарубками
• Автор: Борис Лапин
• Жанр: Научная Фантастика

---

Юлька была не дурнушкой, не мямлей, не занудой. Разве что в очках. Зато васильковые глаза, в которые только глянь... и золотистых волос копна... и фигурка что надо. Вот бы поразбитнее ей быть, поулыбчивей, позадиристей, а она больно серьезная уродилась. Словом, не из самых видных была Юлька и там, у себя в педучилище, и здесь, на ускоренных курсах. Но ведь и не из последних же! Тем не менее ряды автокрановщиц катастрофически редели, а Юльку все же еще никто не заметил и не отметил вниманием. Уж не ей ли суждено в одиночку слушать последнюю лекцию?

И вдруг! Вдруг посреди занятий заявляется Илья... то есть тогда она еще не знала, что это Илья... заявляется ладный такой, сухощавый и чистенький парнюга, волосы ершиком - сразу видно, головастый, целеустремленный и себя очень уважающий, отодвигает инструктора по автокранам а говорит:

- Товарищи девушки, срочно нужна повариха. Завтра уже в десант. Работа трудная, отряд особый - мостоотряд. Но в обиду не дадим, честно. Есть желающая?

- Есть, - пискнула Юлька, потому что горло перехватило и глаза затянуло внезапными слезами. То ли судьба ткнула в него пальцем, то ли сердце подсказало: твой!

- Как фамилия? - раскрыл блокнот Илья.

- Литвинова.

- Собирайся, Литвинова. В управлении спросишь Кулемина. В брезентовой своей робе явилась она в управление, спросила Кулемина. Никто такого не знал. Подождала, потолкалась в толпе, присмотрелась, определила, у кого что следует спрашивать, - нет, Кулемина среди командиров отрядов не числилось. В ней закипели слезы. Неужто обманул, разыграл? И тут из толчеи курток, роб и беретов вывернулся Илья и вежливо набросился на нее:

- Ты где же пропадаешь, Литвинова? Битый час ищу! Она объяснила. Он огорчился.

- Вот видишь, даже по фамилии не знают, Кулибин да Кулибин. Механик-самоучка! Раз без зарплаты оставили, на Кулибина выписали. Честно! И тут же присмотрелся к ней, будто впервые увидел, - пристально, заинтересованно. - Ну-ка, ну-ка, сними очки.

Юлька сняла и полыхнула на него застенчивой близорукой Синевой. До этой минуты лишь она знала, какой может быть хорошенькой. Иногда. И не для всех для одного.

Илья помолчал, ошарашенный, пробормотал:

- Промахнулся я с тобой, Литвинова, перессоришь ты мне отряд.

В этот вечер они долго пели у костра, причем, словно сговорившись, исключительно про любовь. Юлька чувствовала плечо Ильи и даже думать забыла про усталость, про сон, про завтрашний калорийный завтрак. А потом танцевали, и ей как "нашим милым дамам" туго пришлось, потому что никого нельзя было обидеть отказом.

Лишь на минутку очутились они с Ильёй вдвоем под покровом близко подступившего к табору ельника, откуда костер смотрелся тлеющим красным угольком. Илья бережно обнял ее за плечи.

Это было второе их свидание. И вдруг Илья обнял ее и прошептал:

- Юлька... Вот погоди, закончим Трассу...

- Ты с ума сошел! Это же шесть лет! - несмело возразила она,

- Не могу дезертировать с Трассы, - трезво разъяснил Илья. - Даже вот так... в семейную жизнь. Честно. Построим, тогда уж...

- Ты с ума сошел, - пискнула она, чувствуя, что ее возносит за облака. Вот построим мост, тогда...

- Еще шесть дней, - подсчитал он. - Целая неделя! Нет, это немыслимо, Юлька!

Она сняла очки и припала к его белой рубашке.

- Я твоя навсегда, на веки вечные, бессрочно, пожизненно, до той самой доски... Но там Валька, ему будет плохо...

- Валька? При чем тут Валька?

- Ему будет плохо, - только и сумела она повторить.

- А если я поставлю условие: или - или?

- Илюшенька, ну какие могут быть условия? - жалко рассмеялась Юлька. Или будь счастлива, или оставайся человеком, так, что ли?

Они вернулись к костру. Над их головами уже погромыхивал гром, пристреливаясь, посверкивали молнии вдали. Не символические, вполне реальные.

Под этим добродушным отдаленным рокотанием еще долго сидели у догорающего костра, мечтали о будущем. И Валька накинул ей куртку на плечи, а Илья устроился напротив, рассеянный и словно озабоченный.

- Это же, если разобраться, не просто мост, - сказал Пирожков, - кусочек Трассы. Мост в будущее.

- Будущее, как известно, начинается сегодня, - напомнил Арканя. - Чего ты ждешь от будущего, Кулибин?

- Чтобы труд абсолютно для всех стал радостью. Чтобы стяжательство стало общественным позором, чумой, проказой. И когда это сбудется, хочу видеть людей добрыми.

- Добрыми?! И бандитов тоже? Ага, их уже не будет? Но все равно очень интересная мысль. А ты, Юлька, что скажешь?

- Пусть бы о человеке никогда не судили по внешности!

- А я... я... - вдруг выкрикнул Валька Сыч. - Я бы о человеке по душе судил! Официальные звания ввел бы: серебряная душа, стальная душа... бумажная душонка. А для самых... самых душевных, - и он открыто глянул на Юльку, - установил бы высшее звание - Золотая душа.

Упали первые капли дождя, и ребята начали расходиться. В этот момент и увидела Юлька, как Сыч вырезает что-то на прутике.

- Что это ты режешь, Валька?

* * *

Это была ночь с шестого на седьмой день творения моста через Ою. Громыхавшая в отдалении гроза принесла ливень. Вода рушилась из поврежденной небесной тверди не дождем - лавиной. Во всю ширь долины, от леса до леса, катил мутный пузырящийся, напряженно гудящий поток. Только где-то далеко, на середине этой полноводной реки, бессмысленно торчали четыре покосившиеся игрушечные коробки: три в кучке и одна поодаль. Не связанные, еще не полностью загруженные балластом русловые опоры снесло внезапно обрушившимся паводком. Ближнюю, пирожковскую, своротило метра на три, а стоявшую на самой русловине под крутым берегом, сычевскую, уволокло аж на десяток метров.

Вот когда вспомнился Илье тот самонадеянный разговор с Деевым. И наверняка вспомнилось, что не плюнул.

Ломалось все - не только график отряда, график СМП, график автопоезда и, стало быть, график Трассы. Еще бы, вместо начала августа взять Перевал в конце ноября! Предупреждал же Деев: "Вся Трасса в тебя упрется!" Теперь, даже если день и ночь рубить русловые опоры, ни за что в срок не уложиться. Первое августа, первое августа, первое августа...

С полчаса Илья сидел в углу вагончика убитый, хрустел пальцами и кусал губы. Знать хотя бы гидрологию этой треклятой Ои: на убыль пойдет или еще прибавит, оставит в покое быки или вовсе унесет. Но ни площади бассейна реки, ни паводкового горизонта, ни расхода воды никто с сотворения мира не мерил и не считал. Глядя в оконце на проносящуюся мимо стихию, Усатик вздохнул:

- Оя-ёй!

Илья встрепенулся, поднял голову, расправил плечи, точно сбрасывая последние путы оцепенения, и сказал твердо:

- Спать! Спать с утра до вечера с перерывом на обед. В запас. Набираться сил. Не исключено, придется и ночи прихватывать.

В полдень дождь прекратился, тучи разогнало, с новой силой припустило солнце.

К вечеру вода заметно пошла на спад.

Утром уже можно было продолжать работу, но не на русле - на берегу: готовить прогоны, связи, стояки, настил. Но дело не ладилось. Да и у кого поднимется рука тесать поперечины, коли нет русловых опор? Не с конька начинают ставить дом, с фундамента... До обеда о быках никто и речи не заводил - одно расстройство. В обед наскоро сколотили плотик из десяти бревешек и на тросе спустили к нижней снесенной опоре. Илья и Валька Сыч осмотрели ее, ощупали, обмерили шестом дно вокруг, но, судя по всему, ни словом не обмолвились ни там, на быке, ни по пути к вагончикам. Только за чаем Валентин сказал:

- Твою-то, Пирожков, выправим, поставим на место. А вот мою...

Все с надеждой посмотрели на Илью, потому что не в этом быке было дело, этот-то можно подвинуть, поправить, а в том, сычевском. И если уж сам Кулибин ничего не придумает...

* * *

Они поднялись и ушли. Юлька глянула на часы. Было четырнадцать десять двадцать седьмого июля. С этого мгновения время потеряло смысл...

Она побоялась сходить посмотреть, что они будут делать "с этим чертовым быком", чтобы опять не рассердить Илью. Но издали, с горки, все же глянула. Два бульдозера, надрываясь, тянули сдвоенной тягой с берега и только искры высекали траками из камней. Третий отчаянно загребал по воде что твой пароход. Парни, стоя по грудь в реке, поддевали быка здоровенными слегами. А с кабины бульдозера, отчаянно размахивая руками, дирижировал Илья. Но в тот момент, когда бык стронулся с места, у них лопнул трос, и Юлька закрыла лицо ладонями и вовсе убежала, чтобы не сглазить.

Она трижды подогревала ужин, однако так и не дождалась своих заработавшихся едоков - уснула. А когда проснулась на рассвете и заглянула в раскрытый вагончик, где жил Илья, ахнула: парни мешками валялись по койкам, не раздетые, мокрые. С одежды, из сапог еще капала вода. И Юлька стягивала со всех по очереди сапоги - а вы знаете, что это такое, стягивать со спящего мокрые сапоги? - и задыхалась, и чертыхалась сиплым шепотом, и плакала, и приговаривала.