Николай Ларионов - Тишина

• Название: Тишина
• Автор: Николай Ларионов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Изредка, на взмыленных конях проносились серошинельные всадники, низко пригинаясь к луке, подсвистывая, щелкали плетками. И чуяли взмыленные кони и знали отупелые от загонов всадники, что неслышная отсюда поступь польско-петлюровских войск стирает последние границы, что семьдесят верст можно пройти без всякого боя в три ночи, когда пахнет прелью земля.

--------------

В столовой тепло, яркий свет. У Маврикия Назарыча Лебядкина - заведывающего экспедицией местной почты и хозяина квартиры - блестят на носу очки, а на мизинце, подобно хрустальной горошине, искрится бриллиант. Рядом с мадам Лебядкиной - всклокоченный, заспанный Егорюк. Пьют чай.

- Ах! - вздыхает мадам Лебядкина.

- Да! - подтверждают очки Маврикия Назарыча.

Егорюк звякает в стакане ложечкой, лениво покусывая сдобный сухарь, и говорит, растягивая слова:

- Тяжеленько, знаете... Воюешь нынче невидимо с кем. Раньше знал: германец - бей его в лоб! Подъем духа был.

Маврикий Назарыч, сняв очки, протирает их носовым платком.

- Поверите, господин Егорюк...

Тот морщится, поднимая ладонь над столом:

- Гражданин.

- Извините! Поверьте, что я никак не могу постичь происходящего, смысл, так сказать, событий. Заварить форменную кашу, вызвать на бой кого-о?.. Польшу... Польшу, не забудьте - страну очень культурную. А зачем, спрашивается?

Егорюк, борясь со сном, усиленно таращит глаза. Маврикий Назарыч, разглаживая бородку, продолжает, понизив голос:

- Большевики выставили лозунг "долой войну": так зачем же воевать, спрашивается, а? Вот вы гос... гражданин Егорюк, вы сами даже не знаете точно - зачем? А кто пострадает? Мирные жители городов и деревень - особенно.

- Ужасно! - подает реплику мадам Лебядкина. - Четверть фунта хлеба... Как же можно кушать, слушайте? За завтраком кусочек, за обедом кусочек и... и... все?

Брови мадам вспорхнули птичками.

- Мудрено что-то вы говорите, - качает головой Егорюк. - Что в хлебе нехватка - это факт, но, как я понимаю, за его большевики и идут. А неправда какая есть - так при Николае ее бочками выкатывали.

В раскрытые окна плывет ветер, играя кружевом занавесей. Мадам Лебядкина наливает себе чай.

- И потом эти... евреи, - закусывает губы Маврикий Назарыч. - Торгаши, в сущности, по природе. Иуда продал Христа, ныне - продают Россию за навязчивую идею и лезут, лезут. Извините, господа, дайте вздохнуть, пожалуйста, избавьте!

Мадам Лебядкина сочувственно наклоняет голову. Глаза Егорюка тускнеют.

--------------

VIII.

Директива.

Однажды утром, после ротного учения, Егорюка вызвали в штаб отряда. В комнате командира сидел политком над распластанной на столе картой. Хмуря брови, командир пытливо заглянул в глаза Егорюку.

- Пили?

Егорюк усмехнулся, держась рукой за спинку стула:

- Отчего же? Пить нужно. Зато - драться будем - кишки вон!

Политком поднял голову от карты.

- Мне донесли, что солдаты вашей роты занимаются грабежом у евреев: это... правда?

На лице Егорюка дрогнул мускул.

- Кто донес?

- Это правда, мать вашу?.. - взревел политком. - Так же будете Республику защищать, как солдаты ваши мародерствуют?

- Насчет защиты, так у меня в грудях две пули шатаются, - глухо проговорил Егорюк, - вам очков надаю... А таких жидов бить нужно, потому мутят они революцию.

Повернулся и вышел.

В ротной канцелярии у себя на столе нашел пакет с надпиской в углу конверта: "Срочно. Оперативное".

Разорвал сургучные печати и долго, внимательно, отгоняя хмель, читал:

"На основе директивы штаба войск красной гвардии юго-западного района, вверенному мне отряду предписано выступить. Во исполнение приказываю: командирам 1, 2, 3 рот, командиру гаубичной батареи в сорокавосьмичасовой срок закончить пристрелку винтовок, орудий и пулеметов, срочно затребовать провиант и дополнительное снаряжение, немедленно затребовать подвижной состав, приступив к погрузке 15 марта. Ответственность за своевременную погрузку и полный порядок возлагаю на помощника командира 2-й роты т. Егорюка. О получении и принятых мерах донести".

--------------

IX.

Записи Николая Быстрова.

Николай Быстров - председатель укома, он же исполком и чека - с первых грозовых дней ведет запись великой революции.

В толстой книжке с шершавой бумагой ("Общая тетрадь уч.... класса"), словно врач, пользующий больного, отмечает Быстров, может-быть, для истории, часы, дни и месяцы неведомой еще, кружащейся в бешеной свистопляске жизни родного края.

... Кабинет пуст. Только: широкий стол, два, мертвых сейчас, телефона и пара одинаковых кожаных кресел, мягких, как пух.

На столе тетрадь раскрыта и на левой странице после кляксы помечено:

"7 марта.

Командир Русско-Орловского отряда говорил, что черносотенцы в своих квартирах натравливают красногвардейцев на Советскую власть и евреев. Что же делать: казарменные помещения разбиты в дым по вине немецких оккупантов, а денег нет.

Спросил, как кормят ребят - плохо, очень, говорит, плохо. Кроме того, много босых. Все это - плюс мерзавцам и контр-революции. Относительно черносотенной агитации приказал выяснить.

9 марта.

Вызвал Крутоярова. Обиделся. Мы, говорит, снабжаем из последних крох, а что они, говорит, загоняют все на толкучке, то на это никаких наркомпродов не хватит.

Все же Крутояров - крутой упродкомиссар: посадил в подвал зав. третьим распределителем. Уворовал четыре фунта хлеба. Это диктатура.

12 марта.

Сегодня проводил доклад о международном в 68 полку. Коряво. Это повстанческая масса и на всякую политику им начхать. Борьба с Петлюрой для них - грабеж, а потом домой. Много и таких (выяснил по расспросам), что желают Советскую власть, но без жидов. Оказывается, в отряде почти никакой политпросветработы не ведется: большинство политкомов - офицерье, остальные беспартийные.

15 марта.

По Базарной шла женщина, уронила кулек с огурцами. Мимо шел парень в обмотках и башлыке, поднял три штуки, упрятал в карман. Я говорю, чтобы отдал огурцы женщине, а он покрыл матом и добавил: "Молчи, жид. Скоро вам амба". И это есть революция?

Поеду на фр... (зачеркнуто). А тот тип так и ушел с огурцами. Мелочь, но интересно.

17 марта.

Звонили из Люблинской волости. За последние восемь суток, неизвестно кто, уводит на полях крестьянский скот. В Тырхове два случая поджога бедняцких хат. Несомненно: - события в городе и деревне тесно связаны.

Сегодня на пленуме ставлю вопрос о связи с Б-ской дивизией.

20 марта.

Провожали торжественно отряд. Он эшелоном отправляется на Калинковичский участок. Красногвардейцы ругаются, командиры глупо смеются.

Мое предложение прошло: Белевич сегодня выезжает в Брянск. Крутояров сказал, что из центра прибыл вагон муки. Пломбы сорваны: двести пятнадцать пудов ухнули. А сегодня распределители выдавали по восьмушке. Фронт в сорока верстах слишком. Петлюровцы пассивны.

23 марта.

Вернулся Лапицкий, сопровождавший эшелон. Взволнован, оброс щетиной. По прибытии на фронт красногвардейцев стали провоцировать, будто поляки собрали огромные силы и нашим частям грозит гибель.

Полки снялись с позиций. На собрании, где присутствовал Лапицкий, обвязав себе лицо, будто раненый, из боязни самосуда, постановили немедленно отправиться домой.

Дальше Лапицкий рассказывал, что коменданты поездов, выделенные отрядом, с наганами в руках требовали от железнодорожников подвижной состав. Терроризована вся линия. При отказе администрации расстреливали, красногвардейцы самочинно забирали паровозы, а машинистов под угрозой смерти заставляли ехать без пропусков и семафоров. По пр... (зачеркнуто). Надо действовать, всех собрать и... ждать гостей к утру.

22 часа.

Лапицкому приказал дать в помощь Крутоярову людей для охраны продскладов и ссыппунктов.

А на улицах, словно рождество: шумно, много шляются. Приказал расставить патрули, никаких скопищ не допускать. Всех шептунов обывательской породы - в подвал. Довольно!"

--------------

X.

"Всем... всем... всем..."

Дальнейшие события разворачивались, как кино-лента. В ночь с 24 на 25 марта станция стала принимать первые эшелоны повстанцев. Перепуганные на смерть железнодорожники молча наблюдали, как обглоданные теплушки выплевывали серошинельную гвардию.

В воздухе висела топорная ругань, и в ругань клином врезались разухабистые частушки:

Ленин Троцкому сказал: брось трепаться,

Погуляли, значит, надо ушиваться.

Тщедушный паровоз был запален, словно заезженная лошадь. Всклокоченный машинист, в рваной блузе, сошел с паровоза и, пошатываясь, направился в депо.

С платформ, по сходням, на перрон сгружали пулеметы, зарядные ящики, телефонные аппараты, проволоку, брички с вывороченными, страшно торчащими оглоблями и передками.

- Скворцов, давай ящик, ччорт!..

- Эй, брргис-сь!

- Легче, легче, дьяволы!