Николай Ларионов - Тишина

• Название: Тишина
• Автор: Николай Ларионов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Быстров подошел к носилкам и опустился на колени.

- Товарищ... Прощай, друг!..

... Комната пустела. В широком солнечном луче перекатывалась пыль.

- И меня убьют... - тихо сказал Крутояров, отворачиваясь к окну. - Я знаю... я знаю...

--------------

XIII.

Полковник-невидимка.

К двум часам дня осажденные сдались.

Первые десять человек, пропахшие порохом, вышли на площадь. Озверевшие повстанцы окружили их:

- Бей эту сволочь!

- Ага!

- Слаба кишка супротив армии!

- Прикладом их, прикладом!

- Ишь, гад брюхатый... Комиссарчик, гришь?

Кто-то ударил Крутоярова обрезом наотмашь: Крутояров крикнул, закрыл лицо и мешком свалился на камни. Быстров кинулся к нему. Коренастый красногвардеец угрожающе замахнулся кольтом:

- Отойди, жид!

Быстров выпрямился. Запекшиеся губы его дрожали от бешенства. С виска капала кровь.

- Ведь это... Что же это?..

И крикнул вдруг из последних сил, развернув руки:

- Бейте здесь! На месте!.. Эй, вы!..

В толпе загоготали:

- Ишь ты!

- Нервенный человек, што и говорить.

- Да ты дай ему, товарищ, по кумполу!

- Пра... Чего измываться-то?

Пленников повели, окружив стальной щетиной штыков. Смерть стояла перед глазами. На улицах, между тем, собрались любопытные, тыча в арестованных пальцами.

Толпа увеличивалась, послышались торжествующие возгласы:

- Так их, так солдатики!

- Спасибо!

- Ура!

Избивая прикладами, коммунаров доволокли до тюрьмы. Каменная коробка зловеще оскалилась черными впадинами решетчатых окон.

Впускали поодиночке.

Быстрова втолкнули в камеру. Вдруг почернев, он прохрипел, хватая руками воздух:

- Воды... немножко...

И упал на грудь Лапицкого.

--------------

В 23 часа Советская власть в городе пала. В 23 часа 10 минут по всем проводам была разослана телеграмма:

"Всем железнодорожникам по всей сети Российских желдорог. Военная. Власть большевиков в Энске низложена. Движением руководит повстанческий комитет. Арестовывайте членов чрезвычайных комиссий, комиссаров и всех врагов народа. Не пропускайте большевистских эшелонов. Если нужно разрушайте пути".

Утром на стенах домов, на заборах, распластался белой чайкой

ПРИКАЗ N 1.

"Сего... марта я, по избрании повстанческим комитетом, принял на себя командование войсками энской группы, восставшими против правительства Троцкого и Ленина.

Полковник Копытовский".

Ранним вечером на улицы вылетела стая мальчишек. Они совали прохожим листовки и, надрываясь, орали:

- Слободная торговля!.. Слободная торговля!..

- Последнее распоряжение полковника Копытовского!

У заборов останавливались толпы и читали вслух, обсасывая каждое слово:

"С сего числа в городе и уезде объявляется свободная торговля всеми товарами.

Полковник Копытовский".

Рядом - другая листовка, и читали ее про себя:

"Лица, коим известно местопребывание комиссаров и коммунистов, а также домовладельцы, где они проживают, должны немедленно донести мне.

Иначе - повешу.

Полковник Копытовский."

Уличная жизнь потекла по прежним своим истокам. В тот же вечер открылись кафе. Кто-то уже спекулировал на советских бумажках, уверяя пальцем, что выпущены новые деньги с портретом полковника. Почти неощутимо прошла по городу волна обысков. Заходили в дома вооруженные до зубов победители и застенчиво шаркали по комнатам, выискивая коммунистов и оружие. В течение суток вокруг таинственного полковника сплелись легенды. О нем стали говорить утверждающе, не видя в глаза. Впрочем, на другой день, на сквере, собрав толпу слушателей, какая-то экзальтированная дама доказывала, что "он душка и блондин с усиками в искорках".

- А ты видала его? - мрачно спрашивал чернорабочий.

- Усики, говорю, видала!

Дама брезгливо поджала губы, потом стала вдруг необычайно высокой и выплюнула:

- Довольно, гражданин, тыкать. Это при той власти. А теперь - ах, оставьте!

В публике засмеялись, стали шутить. Коснулись обысков.

Некий молодой, прыщавый человек, заложив за ухо окурок, рассказывал:

- ... Приходють, понимаете, в комнаты. Шасть-шасть - ничего. Дамочка, вот в роде вас, хозяйка, спрашиваеть: что, собственно, вам нужно, гражданы? Я, грит, не какой античный элемент, а в роде как против. А сама трусь-трусь. Сами понимаете, положение крахтическое. Туды-сюды, вдруг бах! Лежит у в передней коробка такая с выбоиной, в роде как шляпная. "А это, спрашивають, что за снаряд?" Дамочка в перепуг: "Это, грит, не снаряд, а тут мужа моего цилиндер." Те на своем. Упористы. "Это, отвечають, вам не апчхи. Пожалте в штаб." А сами в нерешительности не берут коробку-то, ха-ха-ха!..

--------------

XIV.

Глава документальная.

Двое суток город занимался исключительно чтением. Читали толпами, вслух, про себя в одиночку, лезли коллективом на спины. Улицы повеселели, оклеенные и переклеенные вдоль и поперек.

Контр-революция осторожно щупала обывательские мозги.

"К НАСЕЛЕНИЮ.

Советская власть умирает. Петроград накануне падения. Москва ждет сигнала, чтобы сбросить иго каторжников и негодяев. В Туле волнения. Мобилизованные повсеместно отказываются воевать. Известия о революционном движении в странах Согласия раздуты и подтасованы. Граждане! Сбросьте гипноз! Оглянитесь, подумайте, поймите! Рассветает. Близок лучезарный день! Большевики кажутся вам сильными, потому что вы стоите на коленях. Встаньте с колен!"

Ниже - гигантским шрифтом:

"НАШИ ЛОЗУНГИ.

1. Вся власть Учредительному Собранию.

2. Сочетание частной и государственной инициативы в торговле и промышленности.

3. Железные законы об охране труда.

4. Земля - народу.

5. Вступление русской Республики в лигу народов.

Повстанческий комитет."

На базаре, запруженном крестьянами, ринувшимися из деревень поживиться, читали с возов в разных концах, упираясь в каждое слово:

"Крестьяне! Ваши дети и братья, мобилизованные Троцким и другими преступниками, севшими на шею народа, восстали против Советской власти. Большевики разбиты. Никто не посмеет отныне отнимать у вас хлеб. Мы кончили войну и заключили мир. Крестьяне! Бейте в набат! Гоните советскую сволочь из ваших сел, выбирайте повстанческие комитеты!

Командующий 1-й армией Народной Республики

Копытовский."

На третий день, неизвестно кем, в рабочих кварталах по окраинам города было расклеено следующее:

"Товарищи рабочие, крестьяне и красноармейцы Энска!

Преступной, черносотенной рукой в Энске поднят дикий мятеж. Обманутые солдаты, бросив фронт, постыдно бежали. Свое оружие они направили против великой Октябрьской революции, оружейными и пулеметными залпами эти разбойники пытаются смести рабочую и крестьянскую Советскую власть. Давно-ли немецкие жандармы, как звери, терзали ваше истощенное тело? Неужели вы, несчастные бедняки, рабочие и крестьяне, для того страдали в цепях рабства, чтобы всякая белогвардейская банда вам садилась на шею? Полтора года Советы трудовой республики боролись с Корниловым, Калединым, Красновым, с помещиками и капиталистами. И вот теперь, когда главные трудности пройдены, вам говорят: свергайте Совет. Враги революции кричат: долой гражданскую войну. Рабочие и крестьяне! Не верьте этим лицемерным словам. Если Энские черносотенцы против войны, спросите их, по какой программе они стреляют из пушек по городу? Мы знаем, что тяжелая разруха и голод обездолили трудящихся России, но разве пьяные толпы вооруженных дезертиров накормят голодных? Разве гранатами и бессмысленным зверским убийством самоотверженных революционеров уменьшится народное горе? Мы призываем вас не поддаваться на провокацию. Погромщиков ждет суровая кара. Во имя пролетарской революции - вместе с нами поднимите меч против угнетателей. Смерть им!.."

Большевики не сдавались.

--------------

XV.

"А ты в нас стрелять будешь?"

Быстров бредил вторые сутки. Лежа на шинели, головою к дверям камеры, он бессознательно обшаривал липкие стены скрюченными пальцами.

Рядом сидел Лапицкий, заросший бородой, черный, с кружкой воды в руках.

- Погоди, Коля... Коля!.. Ф-фу ты, чорт! Ведь нельзя же так. Ты выпьешь всю сразу. Здесь есть еще товарищи... Глотни!.. Вот... Довольно.

- Жжет... жжет, - стонал Быстров, цепляясь за стену, - вот тут.

Он схватился за горло и разорвал на груди рубашку.

В камере было душно. На сыром захарканном полу спало вповалку несколько человек. Сверху, через квадрат оконца падал скупой вечерний свет.

- Нам ничего не дают двое суток, даже воды, - тихо говорил Лапицкий, будто самому себе. - Крутоярова и Краузе с нами нет... Это хорошо. О них будут вспоминать, обнажая головы, как о борцах. А мы...

Он выпрямился и хрустнул пальцами.

- А тебя опрокинут головой в нужник, будут сечь плетьми и ты не пикнешь, потому что... Не надо было сдаваться, или не надо было начинать.