Стивен Кинг - Оно

• Название: Оно
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-065495-6, 978-5-271-35046-7

В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом — живым воплощением ада.

Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…

---

По другим субботам в Церковной школе царила тишина, и Эдди ехал к грузовому двору без остановки, до конца Нейболт-стрит, которая упиралась в пустующую автомобильную стоянку, где сквозь трещины в асфальте прорастала трава. Там он прислонял велосипед к деревянной изгороди и смотрел на проходящие мимо поезда. По субботам их хватало. Мать говорила Эдди, что довольно-таки давно он мог бы сесть на пассажирский поезд на станции Нейболт-стрит, но пассажирские поезда перестали ходить еще во времена корейской войны. «Поезд, идущий на север, довозил тебя до Браунсвилла, — рассказывала она, — а уж от Браунсвилла на другом поезде ты мог поехать через Канаду до самого Тихого океана. Поезд, идущий на юг, довозил тебя до Портленда и дальше, до Бостона. И с Саут-Стейшн перед тобой открывалась вся страна. Но пассажирских поездов больше нет, как нет и трамваев. Кому нужны поезда, если ты можешь вскочить в “форд” и ехать на нем. Возможно, тебе и не придется на них ездить».

Но тяжелые, длинные товарняки по-прежнему проходили через Дерри. Они направлялись на юг, груженые древесиной, бумагой, картофелем, и на север, с промышленными товарами для тех городов Мэна, которые люди иногда называли Большими Северами: Бангор, Миллинокет, Макиас, Прески-Айленд, Холтон. Эдди больше всего нравилось смотреть на платформы, которые везли на север автомобили: сверкающие «форды» и «шеви». «Когда-нибудь я куплю такой же, — обещал он себе. — Такой же или даже лучше. Может, даже “кадиллак”!»

На станции сходились пути шести железнодорожных компаний, словно радиальные нити паутины, идущие к центру. С севера подходили «Бангор лайн» и «Грейт Нортерн лайн», с запада — «Грейт Саутерн» и «Уэстер Мэн», с юга — «Бостон энд Мэн» и с востока — «Саутерн сикоуст».

Как-то раз, года два назад, Эдди стоял около железнодорожных путей последней компании и наблюдал за проходящим поездом, когда пьяный проводник бросил в него из медленно движущегося товарного вагона фанерный ящик. Эдди пригнулся и отскочил назад, хотя ящик приземлился на насыпь в десяти футах от него. В нем кто-то шевелился, ползали и скреблись какие-то живые существа. «Последняя поездка!» — крикнул пьяный проводник. Достал плоскую бутылку коричневого стекла из кармана куртки, поднес ко рту, выпил все, что в ней оставалось. А потом швырнул бутылку на насыпь, где она и разбилась. Проводник указал на ящик. «Отнеси домой, мамке. Подарок от “Саутерн-гребаной-Сикоуст-Лайн-которая-приказала-долго-жить”». Ему пришлось высунуться из вагона, чтобы прокричать эти слова, потому что поезд уходил, набирая скорость, и на какой-то момент Эдди даже испугался, подумав, что проводник вывалится из вагона.

Когда поезд ушел, Эдди подошел к ящику, осторожно наклонился над ним. Боялся подойти очень уж близко. Существа в ящике продолжали скрестись. Если бы проводник прокричал, что содержимое коробки предназначается ему, Эдди оставил бы ее на насыпи. Но он велел отнести ящик домой, мамке, а Эдди, как и Бен, выполнял все в точности, когда дело касалось его матери.

В одном из пустующих складов он нашел кусок веревки и привязал ящик к багажнику велосипеда. Его мать заглянула в ящик даже с еще большей опаской, чем это сделал бы Эдди, а потом вскрикнула… но скорее от радости, чем от ужаса. В нем ползали четыре лобстера, большие, каждый весом в два фунта, с выставленными клешнями. Она приготовила их на ужин и очень огорчилась, когда Эдди наотрез отказался их есть.

— И что, по-твоему, Рокфеллеры едят на ужин сегодня вечером в своем дворце в Бар-Харбор? — негодующе спросила она. — Что, по-твоему, едят все эти богачи в нью-йоркских ресторанах «Двадцать один» и «Сарди»? Сандвичи с арахисовым маслом и желе? Они едят лобстеров, Эдди, так же, как и мы! Давай попробуй!

Но Эдди лобстеров пробовать не пожелал, так, во всяком случае, потом говорила его мать. Может, говорила правильно, но Эдди-то казалось, что он просто не смог. Помнил, как они ползали в ящике, как скребли клешнями. Мать продолжала расхваливать вкусовые достоинства лобстеров, объяснять, как много он теряет, и, в конце концов, он начал задыхаться, и ему пришлось воспользоваться ингалятором. Только тогда она от него отстала.

Эдди ретировался в спальню, устроился там с книгой. Его мать позвонила подруге, Элеонор Дантон. Элеонор приехала, вдвоем они просматривали старые номера журналов «Фотоплей» и «Секреты экрана», смеялись над колонками светской хроники и набивали животы салатом с лобстером. Утром, когда Эдди встал, чтобы пойти в школу, его мать оставалась в кровати, сладко сопела и громко пукала, длинными очередями, напоминающими игру на корнете (нехило прикалывалась, как сказал бы Ричи). В вазе, вчера вечером заполненной салатом с лобстерами, осталось несколько маленьких пятен майонеза.

И это действительно был последний поезд «Саутерн сикоуст», который видел Эдди. Встретив мистера Брэддока, начальника службы движения, Эдди после некоторого колебания спросил его, что случилось. «Компания разорилась, — ответил мистер Брэддок. — И все дела. Разве ты не читаешь газеты? В этой чертовой стране такое происходит постоянно. А теперь выметайся отсюда. На грузовом дворе маленьким детям делать нечего».

После этого Эдди иногда ходил вдоль четвертого пути, который принадлежал «Саутерн сикоуст», и слушал, как воображаемый кондуктор монотонным голосом диктора нараспев произносит в его голове названия станций, эти волшебные слова: Камден, Рокленд, Бар-Харбор (произносилось это название, как Ба-а-а Х-а-а-Б-а-а), Уискассет, Бэт, Портленд, Оганквит, Бервикс; он шагал вдоль четвертого пути, пока не уставал, и сорняки, которые росли между шпалами, навевали на него грусть. Однажды он поднял голову и увидел морских чаек (наверное, жирных чаек со свалки, которые плевать хотели на то, что они знать не знали океана, но тогда мысль эта ему в голову не пришла), которые летали и кричали в вышине, и от их криков он немного поплакал.

На въезде на территорию грузового двора когда-то стояли ворота, но каким-то очередным ураганом их унесло, и никто не удосужился поставить новые. Эдди приходил и уходил, когда ему хотелось, хотя мистер Брэддок выгонял его, если видел (как и любого другого мальчишку, если на то пошло). Водители грузовиков тоже иногда гонялись за ним (не слишком усердно), думая, что он пытается что-нибудь украсть из кузова, и другие мальчишки иногда это делали.

Впрочем, чаще всего на станции его никто не трогал. У въезда стояла будка охранника, но она давно уже опустела, а стекла в окнах выбили камнями. Круглосуточной охраны на грузовом дворе не было года с 1950-го. Мистер Брэддок гонял мальчишек днем, ночной сторож четыре или пять раз за ночь объезжал станцию на старом «студебекере» с установленным на кабине фонарем, другие охранные мероприятия не проводились.

Иной раз Эдди встречались бродяги и сезонные рабочие. Если кто на грузовом дворе и вызывал у него страх, так эти мужчины с небритыми лицами, потрескавшейся кожей, мозолями на ладонях и язвами на губах. Они приезжали в товарных вагонах, вылезали и проводили в Дерри какое-то время, потом забирались в другой поезд и уезжали куда-то еще. Иногда у них на руках недоставало пальцев. Обычно они были пьяны и спрашивали, нет ли у него сигареты.

Один из таких жутких типов однажды выполз из-под крыльца дома 29 по Нейболт-стрит и предложил отсосать у Эдди за четвертак. Эдди попятился, кожа заледенела, во рту пересохло. Одну ноздрю бродяги сожрала болезнь. Остался только воспаленный, покрытый струпьями канал.

— У меня нет четвертака. — Эдди пятился к своему велосипеду.

— Я это сделаю и за десятик, — прохрипел бродяга. На нем были старые зеленые фланелевые штаны. На коленках подсыхала желтая блевотина. Он расстегнул ширинку и полез внутрь. Попытался улыбнулся. Нос напоминал красное месиво.

— Я… у меня нет и десятика, — ответил Эдди и внезапно подумал: «Господи, да у него же проказа! Если он прикоснется ко мне, я тоже заболею!» Паника охватила его, и он побежал. Услышал, что бродяга пустился следом, подошвы его старых ботинок на шнурках топали по заросшей травой лужайке перед заброшенным домом.

— Вернись, малыш! Я тебе отсосу. Вернись!

Эдди прыгнул на велосипед, жадно хватая ртом воздух, дыхательные пути, он это чувствовал, сузились до размера игольного ушка, на грудь навалили кучу камней. Он уже начал крутить педали, набирая скорость, когда одна рука бродяги ударила по багажнику. Велосипед повело в сторону. Эдди оглянулся и увидел, что бродяга бежит за велосипедом (ПРИБЛИЖАЕТСЯ!!!), его губы растянулись, обнажив черные обломки зубов, на лице читалось то ли отчаяние, то ли ярость.

И, несмотря на камни, наваленные на грудь, Эдди закрутил педали еще быстрее, в любой момент ожидая, что заскорузлая рука бродяги схватит его за плечо, сдернет с «роли» и швырнет в кювет, где с ним может случиться все, что угодно. Он не решался оглянуться, пока не проскочил Церковную школу и не добрался до перекрестка с шоссе 2. К тому времени бродяга исчез.