Юлия Латынина - Дело о пропавшем боге

• Название: Дело о пропавшем боге
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Фэнтези

Может ли божественное откровение засветить фотопленку, когда в монастыре повстанцы убивают чиновников, а варвары со звезд ведут научно-исследовательские работы, объект которых – бог?

---

Народ любит такие истории, боги любят такие истории, и столица их тоже любит. «Народ должен участвовать в управлении государством», – вспомнил Бахадн слова из трактата Веспшанки. «Он может участвовать в управлении либо посредством выборов, либо посредством доносов. Первый путь ведет к беспорядкам, второй – к торжеству справедливости».

Столичный инспектор, наконец, собрал семена истины для полей правосудия, все, до единого зернышка.

Чиновники неторопливо прошли по коридорам в кабинет покойного судьи. Из-за широкого судейского стола навстречу им поднялся, придерживая рукой подхваченные сквозняком бумаги, молодой человек лет двадцати трех: Шаваш, секретарь господина Нана. Столичные чиновники всегда привозили с собой кучу людей и потому от местного начальства были совершенно независимы, а зависели только от своих покровителей из центра.

Провинциальный чиновник с обидой уставился на завитые локоны юноши, ламасские кружева воротника и широкие, не по закону широкие рукава затканного золотом кафтана. Великий Вей, если в столице молодые чиновники завивают волосы, – мудрено ли, что воры сожрали чужую маринованную утку?

Господин Нан поклонился небесному судье Бужве, чей идол стоял в левом углу, и безмятежно выпустил из рук охапку жалоб. Белые бумажные треугольники посыпались на пол, как стая перелетных цапель – на ровную гладь воды. «Слава Бужве, – подумал Бахадн, – он не охотник читать жалобы».

– Принесли? – спросил инспектор своего секретаря.

Тот кивнул головой и потянулся к дверце секретного шкафа. Дверцу охранял от посторонних глаз стоногий паук Миик, и дополнительно, ввиду нынешней испорченности, – хитроумный, хотя и менее божественный механизм. Шаваш достал из сейфа что-то завернутое в тряпочку, и развернул тряпочку на столе. В ней оказалась короткая, в пол-локтя трубка, покрытая щербленой слоновой костью. Бахадн ахнул. Это был рукавный самострел – неудобное, но коварное оружие. Спрятав заправленную стальным шариком трубку в широком рукаве, можно было выстрелить совершенно бесшумно и незаметно, правда, не более одного раза. Дальность и сила выстрела зависела от качества стальной пружинки и диаметра шарика. Из хорошего самострела можно было убить человека на расстоянии до десяти шагов.

Закон запрещал иметь оружие всем жителям ойкумены, не считая тех, кто призван закон охранять. Закон соблюдался спустя рукава, но все-таки достаточно, чтобы сделать рукавные самострелы дорогой и редкой игрушкой: браконьеры ходили с мечом и стрелами, лесной грабитель – с мечом, а городской вор предпочитал нож за быстроту и надежность.

– Что такое? Узнали самострел, господин Бахадн? – быстро спросил инспектор Нан.

– Н…нет, то есть совершенно нет.

– Его бросили в Змеиный колодец в желтом монастыре, – сладким голосом произнес молодой секретарь. Говорят, что колодец не имеет дна. Видимо, преступник этому поверил. Уж не знаю, имеет ли он дно или нет, а только настоятелю во сне явился дух оскверненного колодца, приказал вычерпать воду и найти безобразие.

«Ох, – скверный дух, – подумал Бахадн, – что за хамство лазить в чужие сны! Ну какая ему печаль от несправедливости к человеку? Правильно, правильно говорят, что в желтом монастыре не все чисто!»

– Но разве это что-то меняет? – вежливо спросил Бахадн, – какая разница, чем пользовались бунтовщики, – рукавным самострелом или обычным?

– Увы! – сказал инспектор, – я и сам так думал, но вы раскрыли мне глаза. Ведь рукавный самострел бьет на десять шагов, а толпа стояла в сорока. Кроме того…

Инспектор неторопливо положил рядом с самострелом отнятый утром у разбойника клевец, и Бахадн мгновенно понял, в чем дело. Они разительно отличались между собой, – грубое оружие сектанта с деревянной рукояткой, и отделанный резной с позолотой костью самострел, обличавший в своем владельце по меньшей мере высокопоставленного чиновника. Но, боги, сколько нынче оружия в Харайне! Правильно, правильно сказал государь Веспшанка: когда в частных руках слишком много оружия, оружие начинает драться само!

– Кроме того, бунтовщики никак не могли бросить самострел в Змеиный Колодец, который находится за внутренней стеной монастыря. Это мог сделать лишь один из гостей в ночь после убийства. И, представьте себе, монахи заметили кое-кого из гостей, кому вздумалось побродить…

– Кого же? – Бахадн от волнения привстал на цыпочки.

Господин Нан развел руками.

– Зачем так рано говорить об этих вещах? Я могу попасть в неловкое положение, бросив тень на всеми уважаемого человека, и хотел бы сначала изучить все обстоятельства дела.

Господин Бахадн стал откланиваться, и столичный чиновник его не задерживал. Когда Бахадн ушел, Нан вопросительно взглянул на своего секретаря.

– За ним последят. Мне показалось, он вспомнил, у кого из высших чиновников был такой самострел.

– Он побежал справиться о том, что ему надлежит вспомнить, у наместника Вашхога, – усмехнулся Нан.

– Вряд ли, – отозвался секретарь, – это ему удастся, потому что наместник либо еще не проснулся, либо уже напился.

Нан тем временем собрал с пола брошенные им жалобы и стал их внимательно изучать. Взяв пятую или шестую жалобу, инспектор присвистнул.

– Так я и знал, – уж больно пустые у него были глаза, – прошипел инспектор.

Шаваш неслышно подошел и склонился над плечом начальника. Жалоба была написана испорченным почерком человека, много пишущего, но отвыкшего от уставной каллиграфии официальных документов.

"Господин инспектор!

Слава о ваших способностях и справедливости дошла и до наших дальних мест, а потому сообщаем следующее:

Наместник Харайна и дядя его, господин Айцар, грабят народ. Нынче в Харайне чиновник живет взяткой, богач – барышом; власти едят чужое, носят краденое, и как ног у змеи, нету у них правды; грош дают государству, а пятак тянут себе, и в Харайне кто богаче, тот и правее.

Император не знает об этих бесчинствах, иначе бы положил им конец.

Наместник Вашхог разорил храмовые убежища в деревнях Западного Края, чтобы его дяде было кого нанять в рудники. В рудниках господина Айцара с людей спускают семь кож, во владениях наместника с крестьян сдирают семь шкур. Городской судья получил об этом жалобы, и, вместо того, чтобы дать им ход, потребовал с обвиняемого два миллиона – вот за эти-то два миллиона его и убили.

Провокатор наместника из наших рядов стрелял в судью Шевашена, – мы сами с ним разберемся и сами наведем справедливость.

Есть за наместником и другие преступления, но о них мы скажем только тогда, когда вы арестуете наместника и объявите прощение Кархтару. Если вы так бескорыстны, как о вас говорят наши сплетники и ваши шпионы, то вы это непременно сделаете.

Если же вы не восстановите справедливости, народ восстановит ее сам.

Помните – плевать вниз легко, но падать – еще легче

– Великий Вей, – сказал Шаваш, – арестуйте наместника провинции Харайн, и мы объясним вам, в чем он виноват! Я думал, что такие идиоты встречаются только среди наследственных казначеев!

– Да, наглости им не занимать, – сказал инспектор, складывая бумагу. – А ну-ка, Шаваш, отгадайте: ясно, почему властям прибыльно считать, будто судью убили бунтовщики. А вот почему это выгодно считать бунтовщикам?

Секретарь нахмурился. А инспектор устроился в казенном кресле с выцветшей спинкой желтого атласа, и разогнул книгу, за которой, спохватившись, явился в харчевню парень-бунтовщик.

– А ведь это один и тот же почерк, – промолвил инспектор, попеременно разглядывая жалобу и комментарии на полях пресловутой книги аравана Нарая.

– И даже бумага едва ли не одна и та же, – прибавил инспектор с понятным отвращением книжника. Показал книгу Шавашу и прибавил:

– Вот, полюбуйся! Какой-то парень залез в дом мятежника за этой книгой, и чуть не удушил меня впридачу, но книгу все-таки обронил, Что ты думаешь об этом происшествии?

– Ничего я не думаю, – возразил Шаваш. – Мятежник мог быть поддельный, и книга – тоже. Наверняка араван Нарай скажет, что ничего не дарил.

– Мятежник был настоящий, – сказал Нан. Помолчал и объяснил:

– Видишь ли, когда я вошел, на нем был платок с синим и красным концами. И парень ужасно удивился, что я его вижу, потому что он считал, что благодаря этому платку он невидим и неуязвим. И согласись, что поддельную книгу наместник заказать может, а человека, который считает себя невидимым – вряд ли.

Господин Бахадн был прав, полагая, что инспектор послан в Харайн не просто отыскать убийцу городского судьи. Но император строго-настрого запретил инспектору и его секретарю разглашать подлинную цель экстраординарного расследования. Да дело было не только в императоре…

Почтовые голуби одновременно доставили известия о случившемся. От наместника Вашхога – господину Ишнайе, первому министру двора, и, по счастливому совпадению, дяде любимой наложницы императора; от аравана Нарая – дворцовому управителю Мнадесу. Каждое из сообщений объективно обличало в противнике прямого виновника бунта. От назначенного следователя зависело, какая из объективных точек зрения станет еще и официальной.