Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

• Название: Вейская империя (Том 1-5)
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Научная Фантастика

---

Секретарь Арфарра молвил, указывая по ту сторону Голубых Гор:

- Некогда ойкумена доходила до самого океана, а ныне океаном называют маленькое озеро в государевом дворце! Государство расколото, и трещина проходит через сердце наследника! Пока не восстановим целостность государства, в нем будут непременно случаться беды, бунты и неурожаи!

Вечером, наедине, экзарх спросил Даттама:

- А вы что скажете о целостности государства?

Тот поклонился, оправил шелковый монаший паллий и ответил:

- Увы! Варвары кормятся с копья, мочатся с седла... Прежде надо научить их жить не для войны, а для мира... Разрешите храму торговать с королевством, - мы научим их уважать мирную выгоду, и они сами отдадут нам земли.

Надобно сказать, что храм и раньше нарушал торговую монополию, но тайком.

- А потом, - прибавил, поколебавшись, Даттам, - не все у варваров достойно осуждения. Например, крестьяне их пребывают в бедности, немыслимой для жителя ойкумены, однако ж не жалуются и не бунтуют.

- Почему? - быстро спросил экзарх.

- Потому что над ними - не чиновник с печатью, а сеньор с мечом. Потому что нет, увы, государя, которому подают жалобы, и потому что нет людей мудрых, учащих народ стоять за свои права... И поэтому, - сказал Даттам, - хотя железо в стране варваров спрятано так же глубоко, как и здесь, добыть его легче.

Долго смотрел наследник на далекие горы, еще пребывающие во мраке, и, вздохнув, молвил:

- День сменяет ночь, и ночь сменяет день, и изо лжи рождается истина... День, однако, сменяет ночь - чтобы на полях росли колосья. Что-то же растет и в истории?

Вздохнул и вынул из рукава золотого государя.

- Говорят, - сказал наследник, - деньги - те же знаки собранного урожая. Почему же тогда не размножаются они, как зерна? Говорят: в древности государев лик рисовали на монетах, и деньги размножались сами собой. Говорят: золото ближе по свойствам к зерну, чем бумага.

Засмеялся и добавил:

- Что ж, - пусть храм торгует с королевством.

В этот год случилось чудо: у подошвы Голубой горы стала оживать мертвая половина старого ясеня, пустила клейкий листок. А одному ярыжке было видение: зашкворчали яшмовые вереи, расскочились засовы, камни Золотой Горы перекинулись Золотым Городом...

Гадальщики и прочие чародеи остались только те, что приписаны к цехам.

13

Минуло три недели с тех пор, как в Ламассу пришло первое письмо от Бредшо, и неделя с тех пор, как явился он сам.

Ранним утром накануне Весеннего Совета королевский советник Клайд Ванвейлен навестил свой городской дом.

Ванвейлен никогда теперь не носил передатчика, а дни и ночи проводил во дворце. Земляне узнали о том, что советник проехал через городские ворота, от толпы просителей, внезапно заполонивших двор. По распоряжению советника ворота всегда держали открытыми, а на кухне двое поварят варили каши и похлебки.

Ванвейлен соскочил с лошади, собрал прошения, положил их в переметную суму, каждого посетителя утешил, суму отнес в свою горницу. Потом спустился в залу, где собрались остальные шестеро землян, швырнул на лавку шитый плащ королевского советника и попросил какой-нибудь еды:

- А то с вечера было недосуг поесть. Арфарра, - прибавил он со смешком, - по-моему, только медузий отвар пьет. Здоровому человеку рядом с ним невозможно.

Бредшо спросил:

- Ты где был вчера?

- На дамбе, - ответил Ванвейлен.

- Неправда, - ответил Бредшо. - Я там был с Даттамом, тебя на дамбе не было.

Ванвейлен молча уминал молочного поросенка с серебряной тарелки о трех ножках. Поросенка вчера прислали с королевского стола. Серебро поднесла депутация из Семиречья.

Бредшо внимательно оглядел одежду Ванвейлена, особенно юфтяные сапожки, и решил, что одежда слишком чистая для человека с таким утренним аппетитом. Он покинул залу, прошел в горницу, развернул переметную суму. Там лежало шерстяное платье и грубые кожаные сапоги, перепачканные зеленоватой, в каолиновых прожилках глиной. Бредшо давно исходил окрестности Ламассы и знал, что возле дамбы такой глины нет: есть ближе к городу, там, где обнажилось старое русло. Бредшо решил не скандалить, спустился вниз.

Ванвейлен внизу объел поросенка, съел целую тарелку лапши, запил красным чаем, вытер губы и сказал:

- После Весеннего Совета я еду королевским посланцем в Кадум, а оттуда - на Север.

Все потеряли дар речи, а Бредшо спросил:

- А корабль?

Надо сказать, что земляне, не считая Ванвейлена, потратили три недели не зря. Из погребов бывшей бакалейной лавки вынесли бочки и крюки, навесили замки с секретом. Достали все необходимое, - вернее, треть необходимого, и кое-как Стависски и Шенфельд ухитрились запеленговать аварийные позывные корабля, наложить их на карту, вычислить место, и вычислили: выходило, что корабль лежит где-то возле столицы провинции. Слишком уж точно свалился: куда как вероятней, что был притащен...

- А что - корабль? - сказал Ванвейлен. - Пилоты - и без меня есть, если вам дадут улететь. Связь теперь будет, по крайней мере до тех пор, пока шпионов с неба не подвесят на стенке вверх ногами. И это очень отрезвляюще подействует на чиновников империи, что они не обладают монополией на шпионов с неба...

- А почему вы, собственно, думаете, что нас сразу зачислят в шпионы?

Ванвейлен пожал плечами:

- В империи две тысячи лет как небо населено исключительно чиновниками, судьями и шпионами. Под первые два разряда вы не подходите.

Доел кусок лепешки, вымыл руки в бронзовой лохани и сказал:

- Никогда в жизни я не приносил и не принесу столько пользы, сколько сейчас. И, заметьте, я не загоняю ручей в гору сообразно собственному разумению, я делаю то, что делает Арфарра.

- Так, - осведомился Бредшо. - Может, господин королевский советник хоть скажет своим недостойным соплеменникам, что будет на Весеннем Совете? Говорят, чудеса будут.

- Это не мои тайны, - спокойно возразил Ванвейлен. - К тому же тут кое-кто слишком дружен с Даттамом.

- А то будет, - ответил вкрадчиво Стависски, - что после Весеннего Совета королевские посланцы поедут наводить порядок по всей стране. Срывать незаконнорожденные замки...

- Если порядок, - сказал Ванвейлен, - это когда бедняк не дрожит за жизнь, а богач - за имущество, то да - наведем порядок.

Бредшо посмотрел на него и сказал:

- Даттам мне вчера говорит: "Товарищ ваш теперь даже головку держит, как Арфарра-советник. Только вот глаза все равно не яшмовые..."

- Сволочь твой Даттам, - сказал Ванвейлен. - Если бы Небесные Кузнецы победили, он бы в империи завел порядки хуже иршахчановых.

- Что, - спросил Стависски, - не жалеешь, что Марбод Кукушонок жив?

На щеках Ванвейлена вспыхнуло два красных пятна, он помолчал и ответил сквозь зубы:

- Он еще сам об этом пожалеет.

На прощание королевский советник встал, спустился вниз, разыскал в сенях плоскогубцы, поднялся вверх, снял с гвоздя тяжелый подвесной светильник из белой бронзы, со свисающими кистями дымчатых топазов, вытащил из бревна гвоздь, на котором светильник висел, вручил светильник старшему Хатчинсону, а гвоздь - младшему Хатчинсону, и сказал:

- Железных гвоздей рядом с порогом не вбивают. Придут люди и скажут: "В доме советника Ванвейлена скоро будет несчастье".

Подхватил шитый плащ и был таков.

Когда он выезжал за ворота, в окно высунулся разъяренный Бредшо и проорал:

- Эй! Клайд! Не берите взяток подвесными светильниками, которые надо вешать на железные гвозди!

Клайд Ванвейлен весьма изменился: он почувствовал вкус того, чего доселе не знал: власти. В глубине души он дивился необыкновенной быстроте, с которой можно было достичь вершин в обществе, гордящемся родом и кланом... Это все равно, если б его отец в первый же месяц после эмиграции попал в сенат. Ванвейлен, конечно, не обманывался насчет своего статуса и понимал, что возвышение его - не от избытка, а от недостатка демократии: королю и Арфарре выгодно иметь при себе людей, зависящих от самого короля, а не от обычаев и людей страны.

Впрочем, из земельных грамот было видно, что истинно древних родов в королевстве всего три-четыре. А большинство было таких, чей дед или отец сообщал предыдущему владельцу поместья: "Мой род начинается с меня, а твой - оканчивается тобой..." В империи власть имущие величали себя представителями народа, в королевстве - представителями знати, но кто из них лгал больше - неизвестно.

Большая часть времени королевского советника была занята, как водится, судебными исками. Люди уверились, что король и в самом деле призывает показывать "неправды и утеснения собственников в принадлежащем им имуществе" - и показывали. По первому разу Ванвейлен спросил у Арфарры совета. Тот усмехнулся и ответил, что хороший судья судит не по закону, а по справедливости. Ванвейлен вскипел. Вскоре он понял, к своему ужасу, что Арфарра был прав. Через неделю он забыл многое, непригодное для этого мира, и понял, что Марбода Кукушонка надо было повесить в назидание иным.