Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

• Название: Вейская империя (Том 1-5)
• Автор: Юлия Латынина
• Жанр: Научная Фантастика

---

Советник Арфарра поглядел на Ванвейлена и спросил:

- Какого - народовластия?

Вопрос был вполне уместный. Отчет о последнем случае народовластия, приключившемся в городе Мульше две недели назад, лежал у Ванвейлена на рабочем столе и заканчивался так: "И как только они показывались, народ схватывал их и без жалости убивал, так что многие погибли по наговору соседей и еще больше - из-за денег, данных в долг".

- Такого, - сказал Ванвейлен, - при котором то, что касается общего блага, решается общим волеизъявлением, как и велит закон, при котором города сами избирают своих представителей, как предлагает Кукушонок, и при котором люди не опасаются утратить имущество и преумножают его ремеслом и торговлей, что вы и поощряете.

- Я, естественно, поощрял торговлю, - сказал Арфарра, ибо нет ничего, что бы так разрушало существующий строй. И я поощрял города, ибо они противники знати...

Ванвейлен побледнел и сказал просто:

- Я думал, вы стремитесь к народовластию.

Арфарра усмехнулся:

- Знаю, что вы так думали. Да, - продолжал Арфарра, - народовластие неплохая форма правления для маленького города. Там оно способствует по крайней мере тому, чтобы каждый был обеспечен куском хлеба, каждый гражданин, то есть. Без поддержки сверху век его, однако, короток и там. Возьмите Кадум. Как он попал под власть графов? Люди дрались храбро, но злой рок преследовал кадумских военачальников, рок под названием народное собрание: и не было ни одного, который не был бы устранен после выигранной битвы и не казнен после проигранной. В таких городах много выдающихся людей, и все они - изгнанники.

Лицо Ванвейлена, вероятно, было ужасно в эту минуту. Арфарра заметил все и понял как подтверждение своих старых догадок.

- Да-да, - сказал он, - вот и с вами произошла подобная история, хоть вы и стесняетесь о ней говорить. Это делает вам честь, что вы, несмотря на изгнание, не отказываетесь от приверженности строю родного города... Но поверьте, - ваш политический опыт ничтожен из-за молодости ваших городов. История здешнего материка насчитывает тысячелетия, - и в ней еще не было примера народовластия в рамках большой страны. Так что выбор может идти лишь между страной, где царит закон и государь, и страной, где власть государя ограничена беззаконием.

"Да он надеется меня переубедить", - вдруг понял Ванвейлен смысл разговора.

- К тому же, - продолжал Арфарра, - и при демократии в городе, существует как бы два государства, бедных и богатых, и интересы их противоположны.

И только там, где властвует государь и закон, нет ни нищих, склонных к бунтам, ни богачей, склонных к своеволию.

Закон может быть нарушен, но нет такого закона, в котором написано, что народ должен быть угнетен, чиновники - продажны, государи несправедливы, и люди - алчны. А когда государство рассыпается, должности, правосудие и имущество становятся частной собственностью, и тот, кто владеет людьми и правосудием, становится сеньором, а тот, кто владеет землей и деньгами, становится богачом. И то, что в избытке у одного, будь то свобода или деньги, увы, всегда отнято у другого.

- О боже мой, - сказал Ванвейлен. - А что же отнимает тот, кто, имея избыток денег, ставит на эти деньги новый цех и производит ткани, которые бы иначе не были произведены?

- Он отнимает добродетель у общества, - ответил Арфарра. - Цехи производят количество тканей, предусмотренное законом. А то, что производит этот частный предприниматель - он производит сверх необходимого, для разврата и роскоши.

- Но ведь в империи есть частные предприниматели, - сказал Ванвейлен.

- В империи, - сказал Арфарра, - есть и убийцы, и воры, и больные... Если вы возьмете статистические данные, то вы узнаете, сколько в таком-то году в такой-то провинции умерло людей от чахотки... Это, однако, не означает, что чахотка - нормальное состояние человеческого организма...

- Но ведь государственный цех неэффективен! - сказал Ванвейлен. Государство не заинтересовано в прибыли!

- Разумеется, - ответил Арфарра. - Государство заинтересовано в человеке, а не в прибыли. Люди в государственных цехах работают восемь часов, и чиновникам нет нужды увеличивать этот срок. А в черных цехах, Арфарра выпрямился, - в черных цехах при конце прошлой династии работали по восемнадцать часов в сутки, а получали меньше, чем в цехах государственных. Богачи брали на откуп целые провинции и растирали людей, как в молотилке, землевладельцы получали право творить суд и творили расправы, а люди, нанятые, чтобы защищать справедливость, соперничали в корыстолюбии и лжи. И это не могло кончиться ничем другим, как бунтами и вторжениями.

- Так, - сказал Ванвейлен, поднимаясь. - Вас вышвырнули из той страны, так тряпку, собрали тряпкой грязь и вышвырнули, а вы...

И прибавил слова, которые всем семерым потом вышли боком:

- В моей стране, во всяком случае, у богатых и бедных есть общие интересы...

Ванвейлен, вскочив, опрокинул столик: костяные фигурки полетели на пол вместе с бумагами, и туда же - песочные часы-перевертыш. Какого черта Арфарра всегда держит при себе это старье? Ах, да, почтенье к традициям, и удобно для "ста полей". Ванвейлен наклонился было собрать бумаги.

- Советник Ванвейлен! - произнес Арфарра, улыбаясь своими яшмовыми глазами, - я, конечно, не могу допустить, чтобы вы в таком разгоряченном состоянии принимали участие в завтрашних событиях...

Ванвейлен обернулся, но поздно: два человека схватили его под одну руку, два - под другую. Черт побери! Эти широкие плащи действительно мешали дотянуться до оружия... Ванвейлен забился, как рыбка. Тут же сзади накинули тряпку с каким-то зельем, защипало в глазах, Ванвейлен потерял сознание.

Он очнулся довольно скоро, как ему показалось, и в странном месте. Каменный мешок, сверху два тощих луча света. В полу были кольца, к кольцам этим его, связанного, привязали второй раз. Странность была в том, что кто-то заботливо подоткнул под связанного человека толстый парчовый покров, а соломы не подложили, и было холодно. Ванвейлен поразмыслил и понял, зачем нужен покров: чтоб на одежде королевского советника не осталось этой мерзкой погребной слизи, селитряной какой-то.

Ванвейлен все-таки Арфарру знал. Относительно своей участи у него сомнений не было. Завтра королевского советника Ванвейлена, ближайшего друга советника Арфарры, найдут мертвым, и улики будут указывать на того, кто Арфарре мешает.

Обвинитель Ойвен, у которого рот паутиной не затянет, прочтет над его телом надгробную речь, плавно перерастающую в руководство к погрому, если, конечно, это не на Ойвена будут указывать улики.

"Именно поэтому, - подумал Ванвейлен, - я еще жив. Советник хочет дождаться завтрашнего дня, посмотреть, как сложатся события, кто ему мешает больше всех..."

Так Ванвейлен думал сначала, а потом стал размышлять и дальше. Почему это, например, советник Арфарра поручал ему такие вещи, о которых не знал толком даже послушник Неревен, вещи вроде обустройства пещерки в старом русле; и сама его мгновенная карьера и внезапная популярность не были ли созданы Арфаррой с заранее имевшейся в виду целью? По крайней мере - одной из возможных целей? Без роду, без племени - идеальная искупительная жертва. Не одними же чудесами пробавляться...

Ванвейлен усмехнулся. Он давно понял, что в стране этой имущий мог сохранить имущество, только обладая властью, но забыл, что судьба имущего и власть имущего были равно превратны. Власть была здесь главной собственностью, и, как всякая собственность, отбиралась в одночасье.

И товарищи уехали, и передатчика Ванвейлен давно не носил. Был кинжал на поясе, в трехгранных ножнах, и в кинжале - лазер. Но связали его так, что не пошевелиться.

Потом заглянул кто-то, увидел, что у советника глаза открыты, покачал головой и опять прижал ко рту тряпку с эфиром, чтоб не терзался человек мыслями.

А в народе меж тем происходило вот что.

Множество людей собралось в этот год на совет, и землянки и котлы ставили, где придется. Люди с северо-востока поставили котлы в Девьем Логе, где из-за дамбы, устроенной Арфаррой, обнажилась часть старого русла. За едой стали решать, кто прав: советник или Белый Кречет, и решили, что надо сделать второй ров. Из-за этого рва, да еще из-за скопления людей, сполз кусок берега. Под оползнем был вход в пещерку: бывший подземный храм Ятуна. А из оползня вышел камень с мечом, утопленным по рукоятку: вышел и стал расти. Двое ухватились было за рукоять и отдернули обожженные руки. Поняли, что это ятунов меч, и возьмет его только истинный король. А самозванец - от этого же меча и погибнет.

Камень рос всю ночь, и народ собирался всю ночь. С восходом солнца в лощину прискакал король, и все закричали криком радости.

Тут, однако, с другого берега показались Марбод Кукушонок со свитой, и закричали так же. Свита у Кукушонка на этот раз была большая. В ней было много горожан, и Даттам ехал с ним рядом.