Ребекка Пейсли - Сердечные струны

• Название: Сердечные струны
• Автор: Ребекка Пейсли
• Издательство: Русич
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-593-2

«Требуется высокий, темноволосый, голубоглазый мужчина для зачатия ребенка. Оплата за услуги 100 долларов золотом».

Когда Теодосия дала в газету такое объявление, она желала только одного — родить ребенка для своей бездетной сестры. Мужчины стали слетаться словно мухи на мед и ей пришлось подумать о телохранителе. И кто бы мог предположить, что Роман Монтана, призванный защищать Теодосию от претендентов, не сможет защитить самого себя от чар своей прекрасной подопечной.

---

— Вставай, мой великолепный тибетский возлюбленный.

Придерживая ее за поясницу, Роман медленно сел, ноги Теодосии поднялись вместе с ним.

— Ты уверена, что так не будет больно? Она вздохнула.

— Чувствую сильное, приятное растяжение в задней части бедер и сладкую боль желания внутри моей… ну, ты знаешь.

В самом деле, знал, эта мысль едва не лишила его рассудка от томления по ней.

— Ну, хорошо, теперь начнем вставать. Держись. Это оказалось делом куда более трудным, чем можно было представить. Большая часть веса Теодосии давила на его торс, и поскольку она сидела между его грудью и согнутыми коленями, он не мог, сохраняя равновесие, перенести вес на ноги, чтобы встать, не наклонившись назад.

— Буду раскачиваться на ногах, — сообщил он. — Сиди спокойно.

Он раскачивался взад и вперед, звуки хрустящих листьев и его тяжелого дыхания наполнили тишину ночи, но вскоре ему удалось перенести вес двух тел вперед и встать.

— Удивительно, как эти тибетцы вообще еще способны заниматься любовью после того, как поднимутся со своими женщинами, висящими у них на шее.

Теодосия улыбнулась.

— Пока ты раскачивался, я думала о средствах, которые они, возможно, используют для достижения этого положения. Женщина, вероятно, ложится спиной на высокую кровать или стол и поднимает ноги к плечам. Мужчина наклоняется над ней и обхватывает ее за спину в то время, как она сцепляет руки у него на затылке. Таким образом, мужчина выпрямляется.

— И ты говоришь это теперь. Мы могли бы воспользоваться повозкой, чтобы сделать так. Какая польза от твоей гениальности, если ты не подсказываешь вовремя? — Повернув голову сначала в одну, потом в другую сторону, он поцеловал обе ее лодыжки.

Почувствовав, как его разбухшая плоть зашевелилась внизу ее спины, она шепнула: — Люби меня, Роман, Ее просьба и необычная поза придали ему силы.

Подняв ее выше, он попытался расположить ее так, чтобы опустить прямо на затвердевшую мужественность.

Но не видя, что делает, почувствовал, что его «копье страсти» скользнуло по ногам Теодосии и оказалось на животе.

Она глянула вниз и улыбнулась.

— Промахнулся.

— Проклятие, не вижу! А так как держу тебя обеими руками, то не могу чувствовать, что делаю: все равно, что пытаться попасть в бычий глаз с завязанными глазами и связанными за спиной руками.

— Помогу тебе, о несчастный, — пропела Теодосия. Она убрала правую руку с его шеи и твердо ухватила его пульсирующее возбуждение. — Подними еще раз.

Когда он сделал так, как она просила, Теодосия справилась со своей задачей.

— О! — мягко вскрикнула она. Спрятав лицо в густой массе чернильных волос, струящихся по его плечу, она сосредоточилась на чудесном ощущении, заполнившем ее целиком. — О, Роман.

Он не мог ответить. Стиснув зубы, пытался сдержать удовольствие: она приняла его всего и так глубоко, что чувствовалась ее матка — самое потрясающее ощущение, которое когда-либо испытывал.

Осторожно, боясь причинить боль, начал двигаться, одновременно поднимая и опуская Теодосию.

Осторожность, которую он сохранял всегда, казалась излишней.

— Роман, пожалуйста. — Подняв голову с его плеча, прижалась к его губам и проникла языком глубоко в его рот.

Ее страсть освободила его от всяческого беспокойствами он погрузился в нее, давая выход яростному желанию.

И вдруг затих, услышав хрустящий звук. О Боже, неужели он или Теодосия сломали что-нибудь жизненно важное?

— Что-то сломалось. Твое или мое? Несмотря на томление — чувственная вершина наслаждения приближалась — Теодосия не удержалась от смеха. Роман крепко держал ее, вздрагивающую в его руках — и эти конвульсивные встряски не только мешали держать равновесие, но и вызывали беспокойство о безопасности и благополучии крайне уязвимых мужских органов. Он поднял Теодосию выше и почувствовал, что выскользнул из ее глубин, и новая волна смеха сотрясла ее.

— Ради всего святого, Теодосия, прекрати…

Конец фразы остался непроизнесенным, он споткнулся о выступающий корень дерева и полетел на землю, успев развернуться, и приземлился на спину, уберегая Теодосию от повреждений. Испугавшись, она перестала смеяться.

— Ты ушибся? — спросила она, сидя у него на животе.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить дыхание.

— Шутишь? — выдавил он. — Падение на спину через корень дерева, да вместе с тобой — такое приятное ощущение, что можно повторить.

Его шутка убедила, что с ним ничего не случилось. Она легла на него всем телом.

— Роман, — начала она, не сдерживая улыбки. — Хрустящий звук, который ты услышал, издала сухая ветка, на которую ты наступил. Теперь жалею, что засмеялась, но когда ты спросил, не сломал ли кто-то из нас что-нибудь, не могла удержаться — это было настолько… ты был так серьезен, что я…

Он увидел, как смех снова заискрился в ее глазах, и на этот раз рассмеялся вместе с ней. Нежно прижимая к себе, смеялся, и не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь так веселился.

— Роман, — прошептала Теодосия, когда наплыв веселья, наконец, утих. — Закончим то, что начали.

Он вскинул бровь.

— А нельзя ли это сделать по-американски? Она улыбнулась.

— Да, Роман, конечно.

Он погрузил пальцы в ее волосы и вглядывался, словно сегодня наступил последний день, когда он видел ее. Охваченный нежнейшими чувствами, перекатил на спину и накрыл своим телом.

Теодосия упивалась любовью. Он доставлял наслаждение так нежно, неторопливо и сладостно, что ее счастье казалось настолько всепоглощающим, что на глазах выступили слезы.

А когда они насытились друг другом и он ласково прижимал ее к своему теплому и сильному телу, Теодосия глядела на пламя костра, предаваясь воспоминаниям, каждое из них сохраняло единственную правду, нашедшую место в глубине ее сердца, пока она, наконец, не распознала то незнакомое чувство, которое прежде ускользало от нее.

Теодосия убедилась, что это чувство родилось давно, в тот день, когда впервые почувствовала на себе этот мерцающий сапфировый взгляд.

Она полюбила Романа Монтана.

ГЛАВА 18

Лето уже уступало свои права осени, но Теодосия все еще ничего не говорила о свой любви Роману, хотя он казался безмерно счастливым, однако ни разу не заговорил о своих чувствах, и она предпочитала скрывать их.

Когда открылся и второй секрет, стало ясно, что таиться дальше не имеет смысла — об этом свидетельствовала более чем месячная задержка.

Она зачала ребенка Романа.

Только бы Роман отвечал взаимностью. Эта единственная мысль возникала каждый раз, когда Теодосия оказывалась в его объятиях. Если бы женился на ней, отвез на свое ранчо и дал еще с дюжину детей, она бы и думать забыла о докторе Уоллэби и выбросила бы из головы бразильские исследования.

Забыла бы обо всем, кроме Лилиан и Аптона. Ее клятва подарить им ребенка, которого они так хотели, преследовала ее постоянно.

Разве родить ребенка для них не было всегда ее планом? Она погружалась в себя на долгие часы, стараясь обдумать свое решение в наиболее правильном варианте.

И когда ответ, наконец, появился, ей не удалось скрыть печали: Роман не любил ее, не собирался жениться на ней и увозить на свое ранчо, а о дюжине детишек не могло быть и речи — ему не нужны ни жена, ни семья — никто.

Все, что ей осталось — сосредоточиться на благополучии ребенка, которого носила; решившись на это, представляла Лилиан, держащую младенца, и Аптона, гладящего его черную головку. Этот образ возникал в ее сознании таким ярким и реальным, что, казалось, даже чувствовался запах лимонной вербены, виделась сияющая улыбка сестры.

Он должен жить в доме с любящими родителями, которые не только всем сердцем желали его… но и страстно любили друг друга, — все это могли дать только Лилиан и Аптон.

Роман отправился в Уиллоу Пэтч, маленький городок, чтобы купить запас продуктов. Спешившись и привязав Секрета к столбу у гостиницы, попытался отвлечься от тревожного чувства, что с Теодосией что-то происходит.

Однако каждый раз, вглядываясь в нее, испытывал дурные предчувствия — что-то все-таки было не так, и это «что-то» тревожило ее в течение последних двух дней.

Не стоит ждать третьего дня, чтобы понять причины печали, ибо видеть ее расстроенной было выше его сил.

Куда исчезли недавние улыбка и смех? И Роман решил: надо провести ночь здесь, в гостинице Уиллоу Пэтч, поговорить с ней откровенно, как только устроятся в комнате.

Однако ждать было невмоготу, поэтому сразу же, оказавшись в гостиничном номере, приступил к выяснению всего наболевшего.

— Давай выкладывай, — потребовал он. — Мне понятно, что с тобой что-то не так, но хочу знать, что именно. Немедленно.

Ее взгляд блуждал по комнате, будто изучая блестящее бюро красного дерева, красно-голубой плетеный коврик и красные портьеры, висящие на двух окнах. Открыв рот, чтобы что-то сказать, бессознательно защитила живот рукой.