Алекс Норк - Еще не вечер

• Название: Еще не вечер
• Автор: Алекс Норк
• Жанр: Научная Фантастика

---

Посмотрел на часы — получилось двадцать восемь секунд.

Еще раз прокрутил…

Двадцать семь.

Церковь на охранной сигнализации, но даже если бы она сработала, милиция не успевала на перехват.

Вне всяких сомнений, преступники просчитали бы всё именно как сейчас он.

Так что же, действовали непрофессионалы, как изначально предположил Владимир?

Но почему ярославские, если круг людей, знавших о псковской иконе, был шире? Или… или… круги были разные? Информация именно о ярославских иконах проскочила в чьи надо уши?

Дьякон этот молодой в первую очередь просится под подозрение.

Хотя, не менее вероятно — кто-то из «сметливых» прихожан.

Виктор, предположительно, уже достиг нужной точки, глаза стали искать кафе и почти сразу наткнулись на вывеску столбиком — «Для своих» у уходящей вниз лестницы с лакированными деревянными перилами.

Он подошел ближе — вниз несколько ступенек, охранник у двери; Виктор показал карточку-пропуск, его вежливо пропустили.

Помещение небольшое, аккуратное, стены обиты деревом — обстановка неброская и недорогая.

Семь круглых столиков — четыре из них свободны, дальше бар… присутствует несколько человек всего, госпожи Шестовой среди них нет.

Виктор сел за столик, посмотрел на часы — ровно восемь.

Можно было взять пива в баре — люди пьют разливное — но за стойкой бара нет пока никого.

Он просидел минуты три без малейшего к себе с чьей-нибудь стороны внимания — за спиной у входной двери раздались голоса и смех.

Две молодые женщины, двое мужчин… нет ее среди них.

Прокурор вернулся в прежнюю позу и увидел, к столику идет женщина… то есть вот она и идет.

Блуза белая с коротким, приспущенным синим галстуком, юбка такого же цвета. Юбка чуть выше колен.

Не так давно на служебной выпивке, с начавшимся уже перебором, заговорили про баб, кто-то поставил вопрос — чем отличается женщина от бабы? — и стали сходиться, что это всего лишь культура речи, но Яша заявил: «Нет, женщина от бабы отличается». — «Чем?» — «Благородством!» Победоносно у него получилось, и остальным вышел упрек — дескать, простого не разумеете. «А в физическом выражении, — пояснил он снисходительно, — у женщины это часто наблюдается в „хорошей породе“». Толстого еще привел — кусочек из «Воскресенья».

— Здравствуйте, очень рада вас видеть.

— И я, — он встал и слегка пожал ее руку.

Вот у Маши вся привлекательность именно в этом — не красота, а эстетичность — «порода».

— Вы сегодня в гостях. Не скажу, что каждый раз будем вас баловать, но сегодня — карт-бланш.

— Радость, которую не способен скрыть. Если б вы знали, до чего редко нашему брату-прокурору удается попользоваться на дармовщинку.

Весело блеснули ее глаза, на секунду явился ровный ряд белых зубов, он успел рассмотреть сейчас — глаза все-таки карие, но оригинально-светлого тона.

— Так что для начала?

— По-скромному — пиво.

Она быстро встала и направилась к бару.

Ноги на небольшом каблучке, не то чтобы очень красивые, но с правильными пропорциями. А правильное — уже этим самим эстетично.

Она зашла за стойку бара, покрутилась там чуть и скоро явилась с большим бокалом пива для гостя и небольшим, с вином, для себя.

— У вас тут самообслуживание?

— Наше заведение зарегистрировано как одно из подразделений газеты. Мы некоммерческий клуб. Продукты и напитки покупаются в торговой сети, микроволновка позволяет всегда иметь горячие блюда, овощные салаты быстро делаем сами — у нас даже соревновательность в этой сфере.

— Прекрасное заведение: ни кассового аппарата, ни разрешения санитарной службы. Ваше счастье, что у прокураторы хватает дел и не хватает кадров.

— Ой, не желаю никому зла, но значит, вы до нас доберетесь очень нескоро, — опять блеснули красивые зубы: — А правильнее, ха-ха, никогда.

— Вы выросли в этом городе, Маша?

— Нет. Я выросла в столице губернии. Там же закончила университет. Журналистику. Жила с дедушкой и бабушкой. Мама давно вторым браком в Москве, папы нет на свете. И когда мои старики умерли — почти в один год — присмотрела этот городок, где дешевле и можно завести свое дело.

— Квартиру продали?

— Четырехкомнатную, в сталинском доме. А здесь — однокомнатная, мне больше зачем? — прокурор кивнул, она договорила: — Половина времени на работе, досуг — здесь в кафе, — и улыбнулась с оттенком смущения.

— Судя по количеству рекламы в вашей газете, коммерчески вы неплохо движетесь?

— Неплохо. А как движется дело с убийством священника?

Прокурор усмехнулся, вспомнив газетную публикацию.

— И завтра появится: «По сведениям от информированного источника из нашей городской прокуратуры…»

— Напишем: «По некоторым данным…». И потом, мы можем с пользой для обеих сторон обмениваться информацией.

— На что вы меня толкаете?

— Виктор, не упрямьтесь. Мы опросили прихожан, соседей его по подъезду. Сэкономите время, при вашей нехватке кадров.

Пришла мысль — некоторой информации полезно дать «утечь».

— Священник помешал при попытке ограбления церкви.

— Там есть, что грабить?

— Есть дорогие иконы.

— Иконы были «заказаны»?

— Почти что наверняка.

— Однако преступники ничего не забрали, — ее голос прозвучал намеренно утвердительно.

— Значит, вы расспросили дьякона. Ну, собственно, мы с него подписку о неразглашении не брали. Да, кто-то спугнул преступников.

— Могу добавить: две иконы пятнадцатого века, ярославская школа.

Сразу мелькнула мысль: «Дьякон не знал о третьей иконе? Покойный священник сказал ему о двух и не сказал про очень старинную псковскую? Это почему?»

— Прихожане, которых мои сотрудники опрашивали, считают, что батюшка не мог открыть дверь незнакомым людям. Дверь после службы, когда задерживался, он запирал. В двери есть глазок, с улицы над входом яркий фонарь — закрытый, лампочку с него не свинтишь.

— А многих прихожан опрашивали?

— Не очень многих. Но свидетели важные. Там несколько бабушек, проживающих поблизости, которые на все службы ходили, со священником общались. Эти всё знают.

Сейчас их взгляды часто пересекались, и он вдруг почувствовал в глубине ее глаз контролера, следящего за его впечатлениями.

— Что еще они знают?

Опять за спиной у прокурора раздались голоса входящих — публика прибывала, Маша, поверх его головы, поздоровалась с кем-то.

— Еще?.. Батюшка жил один в небольшой городской квартире. А месяца уже полтора, когда стало тепло, засиживался допоздна в своей задней комнатке в церкви. Его ведь садовой лопаткой убили, верно?

— Вот об этом писать не надо, — прокурор, чуть досадуя, поиграл по столу пальцами: — Милиции следовало все-таки взять с дьякона подписку о неразглашении.

— Он, как мне сказали, безобидный молодой парень.

— Это мы тоже выясним.

— Обещаю, что про лопатку не будет пока ни строки. Со мной можно дело иметь, прокурор?

В ее зрачках заиграли крошечные бесята.

— И даже хочется.

Подошла и поцеловалась с Машей девица в пестрой рубахе и джинсах с дырками у колен. Еще какая-то в одежде «отвязанная» атрибутика… однако чистое всё — даже края белых у рубахи рукавчиков.

Серые большие глаза под высокими бровными дугами уставились на него:

— Ой, а вы наш новый прокурор! Мочить будете? Могу порекомендовать отличный недалеко отсюда туалет. Или, как там в Москве у вас говорят — сортир.

Нагловатая морда, хотя симпатичная, приятно подросткового стиля.

Девица хлопнулась на стул напротив и в задумчивости взглянула сначала на бокал пива Виктора, потом на Машин с вином.

— Яна — художник газеты, — представила та, — дизайнер, фотограф и всё на свете, очень талантливый ребенок.

— Я не р-ребенок! — рычание прозвучало скорее радостно, чем агрессивно, и сразу последовало тихо-задумчиво: — Чего б это кинуть внутрь, чем успокоить душу?

Манера разговаривать не очень считаясь с собеседником проявила себя и дальше, не решив алкогольную проблему, она спросила серьезным, как показалось, тоном:

— Вы верите в справедливость, прокурор? — и тут же: — Или, по-вашему, это детский вопрос?

— Какой же он детский, справедливость — фундаментальное понятие, без которого человеческие отношения не развивались бы дальше биологических.

— Зато сейчас прекрасно обходятся без такого понятия, я постоянно сталкиваюсь.

— А я ни разу не сталкивался с человеком, которому неизвестно понятие «несправедливость».

— Доказательство от противного?

— Вроде того. А что касается веры, она здесь вообще ни при чем. Верить в факт присутствия в человеке базовых представлений не нужно — они просто есть. Другое дело — справедливость как человеческая практика — она зависит от нас.