Владимир Коваленко - Камбрийская сноровка

• Название: Камбрийская сноровка
• Автор: Владимир Коваленко
• Жанр: Фэнтези

Аннотация

Начало темных веков, западный краешек бывшего римского мира. У молодого города на холме, над рекой и морем - нет ни воспоминаний о великом прошлом, ни боязни подступающей тьмы. Работы столько, что водяные колеса скрипят от натуги, а в кузнях приходится работать в три смены. Немало забот и у правительницы. Торговые дела, свары горских кланов, высокая политика... поспать некогда!

Ошибка может стоить жизни - ее или города, в котором ей нравится жить: рассматривать с башни зелень сланцевых крыш, пробегать по камням его мостовых, ловить длинными ушами обрывки разговоров занятых повседневными делами жителей - и, увы, споры о том, кто же она такая.

«Холмовая, сида!» - скажет камбриец.

«Святая и вечная базилисса!» - скажет грек.

«Инженер из будущего» - скажут странные существа, которые и загнали ее - в это время и на эту Землю.

Кто она на самом деле? Сама не знает. Ей разбираться некогда. А - придется!

---

Анастасия испугалась. Куда они плывут? Куда же занесло Августину? Что это за земля, где и лоза мерзнет? Край вечного льда? Вспомнились карты, что показывал учитель: круг тверди земной, Иерусалим в середине. Восток и Райский сад сверху, слева — тьма и лед, справа — жар и песок. Внизу, повыше обители зубастого, о пяти хоботах и шести фонтанах, Левиафана — два острова. Британия и Гиберния. Сестра обосновалась на большем, на нижнем краешке. И там, оказывается, люди живут. Больше того. И там когда–то стояли легионы.

Ирландское море опасно, но кормчий был весел. Говорил, что от Пемброука до Думнонии самый страшный враг — деревянная ладья пиратов из Хвикке. Этим даже рабы не нужны, режут всех. Резали! Теперь королевства саксов–язычников больше нет, спасибо героям Британии, и Немайн–холмовой. Холмовая, видимо, потому, что всех земель у нее один холм. Немайн — имя, под которым скрывается сестра. Один холм… немного — но оба великих Рима стоят всего на семи, а славному Амальфи хватает лишь склона.

Баян, будто всю жизнь провел в морях за торговлей, рассказывал, что с исчезновением Глостера и Бригстоу пиратство не сошло на нет: камбрийцы и ирландцы тоже шалят, но с ними рискуешь больше деньгами, чем жизнью: даже если нет денег, ирландцы позволяют выкуп отработать. Сам святой Патрик пять лет пас свиней одного из прибрежных кланов. Если кельты возьмут корабль…

— Кричи: «Выкуп!», и все будет хорошо. В худшем случае придется терпеть дурное общество около года. И латынь, и греческий сойдут: это слово морские разбойники отлично знают. Увы, в этих морях остались саксы Уэссекса. Если нападут и ворвутся на палубу — кому доверишь честь тебя убить?

Страшные слова, но — правда. Дочь Ираклия не может быть запятнана! Значит… Но доверить право решить свою судьбу одной из девиц с саблями, что приставили в степи? Тем, у кого для нее находится изредка ломаное греческое слово: «Нельзя», «Не следует», «Не надо»… Отцовская кровь — персидских царей и римских граждан — требовала кинжал. Уже не маленькая, сама обязана! Но погубить душу? Сказала:

— Тебе. Ты спас от неволи.

— Тогда, если что, держись рядом. Чтобы я успел.

Помяни черта, он и явится! Когда позади показалось три корабля под желтыми флагами, она и встала рядом с воином, хотя было страшно — так, что из головы все молитвы вылетели, даже «Отче наш». На губах осталось только: «Спаси меня, Господи…» На подходящую смерть смотреть не стала. Уставилась на доски палубы, старалась не слышать панических команд и ждала — удар, боль, смерть. Быструю, короткую, милосердную…

Смерть медлила.

Сначала к страху примешалась обида: как же, умереть в нескольких часах пути от сестры. Потом — злость. Августина–Ираклия, значит, армии бьет, а для Анастасии три жалких корабля — гибель? Вот что значит — четыре года ничему не училась! Вот что значит — вместе с матерью посмеивалась над сестрой, что аварский клинок рядом с постелью пристраивала и схемы боевых машин разбирала… Но если нет умения, чтобы выжить или биться, то храбрость от силы не зависит.

Она подняла голову — как раз, чтоб увидеть: по волнам бежит крутобокий корабль под невиданными треугольными парусами. Ветер клонит его борт к волнам — напряженный скрип снастей и обшивки, что не уловить ушами, слышат глаза! Сердце колотится: перевернется! — а парусник идет вперед, волны разбиваются о лишенный тарана нос брызгами зеленого стекла. Саксы забыли о добыче, рвутся навстречу более опасному врагу — быстрые, хищные. Вдоль бортов ярятся под солнцем багряные щиты, щерятся с носов кабаньи пасти. Расходятся — не широко, не узко, как раз, чтобы напасть со всех сторон. Два с бортов, один с носа. Чьи бы вы ни были, храбрецы с высокобортного корабля — удачи вам! Вы враги — в море друзей не бывает, но вы займете саксов, и те на время забудут о медлительном купце, что ползет в сторону неведомой страны именем Камбрия. А саксы займут вас!

— Если на парусном достаточно воинов, шансы равны, — заметил Баян, — Он невелик, выйдет трое на одного, но высокий борт, по сути, крепость. Сейчас сцепятся…

— Нет.

Анастасия сама удивилась обретенной уверенности. Но четыре года ее главным занятием было — корабли рассматривать, да припоминать, что о них некогда сестра щебетала. С башни над крупнейшим военным портом империи можно увидеть больше, чем с малопонятных рисунков в книге. На папирусе и пергаменте корабли даже не мертвые — нерожденные. В гавани — живые. Входят и выходят, становятся к причалу. Их вытаскивают на берег, переворачивают или накреняют. Чинят. И — испытывают! Боевые машины — тоже… Аварин смотрит, будто у базилиссы–беглянки крылья выросли. Вот только что — молитву Господню не помнила, теперь же показывает рукой на мачту ирландца:

— Там! Видишь? Сейчас! Ну!

Послушна девичьему крику, на мачте парусника поворачивается к ближайшей жертве стрела с тяжелым грузом на цепи. Удар кистеня размером в мачту — врагу в середину палубы. Брызги из щепы, воды и крови! Этому — не плавать!

— Называется — «дельфин», — объявляет Анастасия, — Греческое изобретение!

«Дельфин» — греческий, прочный дубовый форштевень — нет. Нос парусника не уворачивается от столкновения, наоборот, рыскнул навстречу, чтоб враг не ушел. Саксы не успевают осадить назад… Хруст, с которым смялась голова вепря — лишь в воображении, крики — настоящие. Над поверхностью моря торчит корма, и ту быстро дожевывают ненасытные волны: мешанина из брошенных и переломленных весел, суетящиеся человечки, что на расстоянии кажутся совершенно безопасными и даже смешными. Только что из–за них чуть дышать не перестала, потому — не жалко! Один прыгнул, уцепился за выступ на борту парусника, но через борт перегнулась фигура воина, солнце блеснуло на шлеме. Удар длинной пики, окольчуженное тело камнем уходит в воду. Так ему!

По другому борту парусника отдельное сражение. Баллисты посылают вниз болт за болтом. Быстро! Куда быстрей, чем все, что доводилось видеть на Родосе. Катафракт из лука стреляет медленней! Над бортом — редкая изгородь из пик. Отголосок команды на чужом языке, короткой, четкой: «так–ТАК!» Самой хочется что–нибудь сделать, только непонятно, что… Фигуры воинов встают над бортом — как их мало! Прыгают вниз… Была ли схватка? Если была, так недолгая. Ладья показывается из–за борта ирландца, на ней все кончено — только пяток воинов склоняются, чтобы добить чужих раненых, перебрасывают бездоспешные тела в воду, снимают железо с вождей…

Анастасия отвернулась.

— Не для твоих глаз, — согласился Баян. — Жаль, что теперь победитель займется нами… Купцу не уйти. Да от такого и дромону не уйти! При ветре.

Вот парусник подошел вплотную. Нападут? Над кормой взлетает квадратное полотнище — какой богач не пожалел шелка? Алое — сверху, зеленое — снизу. Вышитая серебром арфа.

— Мы живы, — сообщил Баян. Анастасия услышала: «Ты жива», — Арфа, значит, ирландцы. Выкуп сдерут… С этим драться безнадежней, чем с теми тремя! На него не влезешь: саксов расстреляли сверху, как оленей.

Скоро загнутый внутрь борт нависает сверху, оттуда гремит:

— Кто такие? Куда следуете?

Ответили: корабль из Австразии, в трюмах всего понемногу, идет в Глентуи и Дивед. Наверху обрадовались.

— Будете в Кер–Сиди, подтвердите победу! Яхта «Бригита», клан О'Десси, на шестинедельной службе республике… Вам ничего не стоит, а нам за спасение торговца платят больше, чем за пиратский киль! Передайте в Жилую башню это… На нем арфа — наш знак!

Палуба вздрогнула: в нее врезался дротик. Маленький, зато со свинцовым грузом.

— В какую башню?

— Увидите… С моря ее далеко видно!

Плеск волн о нос — даже не поцарапан, скрип талей — поднимают остроносую гирю, чтобы была готова ударить пирата, если еще попадутся. Кормчий, чтобы не выказывать радость слишком уж явно, ворчит под нос:

— Откуда у ирландцев такие корабли? Сколько помню, всегда на кожаных вонючках ходили… Видно, слухи не врут: начались в Камбрии чудеса, и закончатся не скоро.

Анастасия молчит. Улыбается. Не зря сестра дала слово… Вот, спасла — второй раз! Скоро будет можно ее обнять, и поплакать, и рассказать, как было плохо одной и хорошо вместе… Только ветер стихает, и часы превращаются в ночь. С утра — туманное марево. Холод охватывает руки злыми рукавицами, норовит залезть за ворот. Сквозь туман проглянула скудная зелень берега — от сердца отлегло. Дубравы, овцы — никак не хуже страны франков. Очередной холм уходит назад и вбок, открывает устье полноводной реки. Не Дунай, зато над серо–стылой блестящей, как масло, водой — город.

Сердце сжалось от вида ровных улиц, что разбегаются вниз с высокого холма. От вида желто–бурых стен, увенчанных прямоугольными башнями. У каждой наверху крылья, как руки, и эти руки машут, приветствуют подходящий к устью корабль. Моря зеленых и тростниковых крыш — дома не сбиваются в беспорядочную тесную кучу в тесном укреплении — стоят ровно и достойно, как гвардейцы–доместики на смотру. У подножия — длинные и округлые валы ипподрома. Муравейники строек выдают назначение, когда корабль огибает город на пути к речной пристани. У каменного здания стены лежат крестом? Собор! Легкие своды поддерживают крышу над открытой всем ветрам мостовой? Форум! И, скорее всего, рынок. Утро, а там толчея.