Дженнифер Арминтраут - Превращение

• Название: Превращение
• Автор: Дженнифер Арминтраут
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Я не трусиха. Я хочу, чтобы это было совершенно ясно. Но после того, как моя жизнь превратилась в фильм ужасов, я отношусь к страху намного серьезней. Всего восемь месяцев назад я, наконец, стала доктором Кэрри Эймс. А затем в больничном морге на меня напал вампир. Мне, как всегда, не везет!

Так что теперь я сама вампир и связана кровными узами с монстром, который меня создал. Эта связь — как невидимый поводок, и что бы я ни делала, я все равно привязана к нему. И, конечно же, он один из самых ужасных вампиров на земле. С моим создателем, одержимым желанием превратить меня в бездушную убийцу, и его заклятым врагом, который стремится уничтожить меня, хуже уж точно ничего быть не может… за исключением того, что их обоих влечет ко мне.

Пить кровь, жить как бессмертный демон, быть пешкой между двумя воюющими вампирскими группировками… я совсем не так представляла свое будущее. Но, как любил говорить мой отец, единственный способ побороть страх — это посмотреть ему в лицо. Именно это я и собираюсь сделать. Клыки уже обнажены.

---

Цвета стен в эдвардианскую эпоху были приглушенными, но светлыми, позаимствованными из природы: оттенки желтого, синего, зеленого. Отделка панелями канула в лету: максимум, что вешали на стены — это картины, а сами стены красили в универсальные тона и оттеняли их деревянными плинтусами на несколько тонов светлее или темнее. Потолки красились в не совсем белые, с примесями, цвета и имели совсем простые по форме карнизы.

Эдвардианские полы делались из полированного паркета и сверху прикрывались коврами. Это что касается столовых, спален и гостиных. На кухнях, в ванных, кладовках пол был совсем другой — из разноцветной узорной плитки в перемешку с белой.

16. Пе́тер Карл Густавович Фаберже́ — российский ювелир, основатель семейной фирмы и династии мастеров ювелирного искусства. Является создателем всемирно известных яиц Фаберже, которые высоко ценятся у коллекционеров всего мира.

Шкатулки Фаберже

17. Тиффани (Tiffany & Co.) — ювелирная компания, основанная в 1837 г. Чарльзом Льюисом Тиффани и Джоном Ф. Янгом. Первый магазин был открыт в Манхэттене под названием Tiffany, Young and Ellis, но был переименован в 1853 году, когда Чарльз Тиффани перенял руководство. С тех пор магазины Tiffany & Co. были открыты во многих странах мира. Фирменный голубой цвет, присутствующий в корпоративном стиле компании, является зарегистрированной торговой маркой.

18. Ликвидные средства — денежные средства и активы, которые могут быть легко превращены в наличные денежны

ГЛАВА 11 Бессонный день, тяжелая ночь

Хотя оставалось еще несколько часов до того, как взойдет солнце, усталость заставила меня лечь в огромную постель. Я оставила лампу, стоящую на прикроватной тумбочке, включенной, поскольку немного опасалась находиться одной в такой громадной спальне.

«Но тебе не обязательно быть одной». Эта мысль не могла быть моей. Я села и стала вглядываться в темные углы комнаты, чтобы посмотреть, не вернулся ли Кир. Но в помещении я находилась одна, и как бы ни было неприятно признавать, устроиться под боком у моего создателя привлекало меня больше, чем перспектива провести ночь одной в этой великолепной кровати.

Это, должно быть, кровные узы. Кир охотился на слабых и беспомощных. Между нами не было бы такой сильной связи, если бы он был кем угодно, но только не моим творцом.

Однако, даже я не верила в это. Я чувствовала возбуждение, представляя, как мои клыки впиваются в теплую человеческую шею. Я помнила это горячее, пьянящее чувство, которое испытала, когда кровь текла в мой рот из пульсирующей вены. Это ненасыщаемое удовольствие могло вызвать привыкание. Я укусила однажды и хотела сделать это снова. Кир предложил мне то, чего я так жаждала.

Меня тянуло к нему, поскольку темная сторона моей натуры хотела сдаться и сделать меня такой же, как он. Хищницей, без угрызений совести и человечности, которые могли бы помешать исполнению моих низменных желаний.

Ужасный крик разорвал тишину ночи. Я как раз подбежала к окну, чтобы увидеть полуголую девушку, бежавшую через газон к темному лабиринту живой изгороди. Четверо «клыков» следовало за беглянкой.

На ее бледное тело попала полоска света, и я сразу же узнала девушку. Кэми.

— Не оглядывайся, — прошептала я, всем сердцем желая, чтобы она успела добраться до лабиринта. Она могла спрятаться там, может даже не выходить оттуда до восхода солнца, пока не почувствует себя в безопасности.

Но я знала, что мои переживания бессмысленны. В отделении скорой помощи я много раз видела таких, как она. Люди, которые подвергались насилию, боялись просить о помощи. Я была уверена, что, даже сумев избежать смерти, Кэми проскользнет обратно в дом, и смерть снова будет гоняться за ней.

Вампиры нагоняли девушку. Та посмотрела через плечо и снова закричала при виде своих преследователей. Стекло моего окна приглушало звук, и я была рада этому: мне бы не хотелось слышать весь ужас в ее пронзительном крике.

То, что она оглянулась, стало роковой ошибкой. Девушка запуталась в собственных ногах и рухнула на землю. Все четыре вампира упали на нее. И Кэми перестала кричать.

Им потребовалось несколько секунд, чтобы закончить с ней. Когда они разошлись, я увидела тело девушки… или то, что от него осталось. Вампиры разорвали ее на части и продолжали поедать, пока одни только органы не остались внутри расчлененного трупа. То, что секунду назад было Кэми, выгладело как тряпичная кукла, из которой вытащили все набивку.

Я отвернулась от окна. Меня всю трясло. Сердце бешено стучало, а мое тяжелое напряженное дыхание жгло легкие. Но моя реакция не была вызвана ужасом или отвращением к тому, что я увидела. Мне просто понравилось это.

Я хотела быть вместе с теми вампирами. Я хотела чувствовать ее плоть, разрывающуюся под моими клыками. Я хотела рвать ее кожу и сухожилия зубами.

Теперь я, доктор Кэрри Эймс, давшая клятву Гиппократа[1] перед большой аудиторией, поклявшаяся никому никогда не причинять вреда, а спасать людей от смерти, хотела убить.

Почувствовав боль в желудке, я заставила себя не смотреть на ужасную сцену и задернула шторы.

Я вернулась в постель, но сон не шел. Будучи первобытным и острым, мой голод сильно мучил меня. Осознание того, что я просто могла спуститься в холл и выбрать себе любого молодого человека, жаждущего, чтобы именно на него пал мой выбор, ухудшало ситуацию в десятки раз. Дрожа и потея от испытываемых страданий, я решила остаться там, где была. «Я попрошу о крови… о кружке крови после захода солнца».

Но это казалось бесконечно долгим.

Пока я лежала, то через стену слышала, как несколько раз открывалась потайная дверь в соседней комнате. И каждый раз я резко вскакивала, вслушиваясь в шаги. Но они всегда отступали назад, так и не дойдя до двери спальни.

Измученная, я заснула прямо перед закатом и проспала всего лишь час, прежде чем снова послышались шаги.

Решив поймать с поличным Кира, бродящего возле моей комнаты, я надела халат и направилась к двери. Дом и так был довольно ужасен, даже если мой создатель и не ходил где-то рядом. Я была удивлена, обнаружив, что не Кир шумел в моих апартаментах, а дворецкий. Он делал свою работу: открывал шторы и разжигал огонь в камине. Я не догадывалась, что он видел, как я вышла из спальни, пока мужчина не заговорил:

— Даже не думай об этом, иначе я засуну твою демоническую задницу в этот камин быстрее, чем ты поймешь, что произошло.

Я медленно приблизилась к нему, не сомневаясь, что дворецкий имел в виду именно то, что сказал.

— Я не из таких вампиров.

«Если ты повторишь это много раз, то, возможно, сама поверишь в это».

— Ну конечно! Надо полагать, ты хорошая девчонка, верно? Ты уж извини, но то, как с нами поступают здесь, научило нас не доверять вам. — Дворецкий отвернул воротник смокинга в сторону и показал множество неровных, келоидных рубцов[2] на своем горле. — Укусить меня один раз — позор вам, укусить меня дважды — позор уже мне!

Я села на краешек твердого стула и потерла глаза:

— Это хороший персональный девиз. А еще одним может стать: «Не работай на вампиров».

Человек выпрямился и повернулся, чтобы посмотреть на меня. Его темные глаза блестели в свете огня, и мне пришло в голову: то, что я увидела в них, должно быть было проявлением его чувства юмора.

— Указание на будущее — большинство вампиров не разговаривают с подобными мне. Просто представь, что я невидим.

— Извини. Я здесь новенькая.

Внезапно открылся секретный проход, и Кир вошел без стука. Я поднялась на ноги, как будто он был королевским величеством. Я не знаю, почему сделала это.

Кир был одет в шелковый халат, довольно свободно завязанный на талии, что заставило меня почувствовать себя жутко неловко. Мышцы торса были твердыми и четко прорисованными. Просто идеальное тело, за исключением большого шрама, который спускался от ключицы к животу.

Травма, подобная этой, стала бы смертельной шестьсот лет назад. Скорее всего, Кир был еще человеком, когда получил ее, поскольку вампиры могли исцеляться. Я дотронулась до шрама на моей шее. Вероятно, Кир получил свою травму до того, как полностью превратился в вампира.

Он потянулся и зевнул, как человек, который мог позволить себе роскошь спать столько, сколько захочет. Его распущенные волосы подметали пол, когда он двигался.

— Отдохнула и теперь готова провести со мной ночь?

Я покачала головой:

— Кто-то весь день бродил по моей комнате.

— Кларенс, я надеюсь, ты извинишься за то, что разбудил Кэрри, — дал указание Кир.

— Я не думаю, что это был Кларенс.

Как какой-то волшебный джин, дворецкий тут же исчез, стоило только упомянуть его имя. Я услышала, как дверь в мои апартаменты тихо закрылась.

— Я приходил, чтобы проверить, все ли в порядке. — Кир обошел вокруг меня и быстрым движением занял мой стул, вытолкнув меня с него, но сразу же прижал к своему телу, посадив к себе на колени. Я вскрикнула от удивления, когда почувствовала его ледяную кожу через свою одежду, и попыталась прикрыть халатом свои голые ноги. Развалившись на нем так, как я, трудно было сохранять пристойный вид. Кир воспользовался положением и просунул руку между слегка приоткрытыми полами халата. — Я чувствовал твою боль при виде сцены в саду. И твое возбуждение.