Пит Шоттон - Джон Леннон в моей жизни

• Название: Джон Леннон в моей жизни
• Автор: Пит Шоттон
• Жанр: Биографии и Мемуары

«До Баллады Джона и Йоко была баллада Джона, Пола, Джорджа и Ринго. А до нее была баллада Джона и Пита. Воспоминания Пита Шоттона об их детской дружбе удивительны, а через годы БИТЛЗ он ведет нас с завидной проницательностью. И спустя столько лет приятно узнать, что вне битловского круга у Джона был такой хороший товарищ, для которого он был просто Джоном Ленноном, Другом.»

Марк Лэпидос, продюсер «Битлфеста»

---

Посмей мы в таком виде вернуться домой — и Джона, и меня ожидали бы крупные неприятности, особенно с тех пор, как тетушка Мими и моя мать категорически запретили нам даже близко подходить к этому жутковатому на вид пруду. Эти соображения зачастую обязывали нас разводить костер, снимать с себя все промокшее и ждать, пока и одежда, и наши дрожащие тела не станут сухими.

Однако, время от времени наш маленький огонек умудрялся выйти из-под контроля — в таких случаях мы с Джоном совершали акт быстрого бегства до того, как приезжали пожарники. Тогда мы с невинным видом занимали место в толпе зевак, глазеющих, как пожарники тушат огонь и процедура эта настолько восхищала нас, что мы начали устраивать пожары просто для удовольствия.

Своего апогея наша пиромания достигла вечером Дня Гая Фокса (День Гая Фокса (Guy Fawkes) — британский национальный праздник, знаменующий попытку Гая Фокса взорвать здание Парламента 5 ноября 1605 года. — прим. пер.) и стала самой изощренной (и предосудительной) из всех наших шалостей. В течение нескольких недель, предвкушая традиционный костер Пятого Ноября, все подростки Вултона занимались созданием гигантского чучела легендарного мистера Фокса и собирали огромную кучу валежника, газет и старой мебели. Все это надлежащим образом складывалось в Типе, долгое время служившем местом для ежегодного костра в Вултоне.

Вечером 4 ноября мы с Джоном, Айвеном Воэном, Билом Тернером и их приятелем по ливерпульскому колледжу Леном Гарри без злого умысла играли в Типе, когда Джон, созерцая 20-футовую кучу разного мусора и деревянных предметов, вдруг заметил: «А почему бы нам не подпалить этого придурка прямо сейчас?». Мы все сразу согласились, что это — самая гениальная идея из когда-либо слышанных нами. Я сбегал домой и утащил с кухни несколько спичек, которые были незамедлительно применены к огромной куче горючего барахла. После этого мы отправились на высокую насыпь у Менлав-авеню ждать «начала представления».

Через несколько минут уже буквально весь Вултон грелся в зареве преждевременно вспыхнувшего костра. Десятки ребятишек, словно мыши из своих норок, одновременно высыпали из своих домов и с криками отчаянья понеслись к Типу. Некоторые были вооружены ведрами с водой, другие же пытались загасить пламя струйками из собственных «краников».

Однако, результаты нашей злой проделки настолько превзошли наши ожидания, что чувство триумфа быстро уступило место неподдельной тревоге. Если бы мы в тот раз попались, судьба самого Джека-Потрошителя показалась бы бледной. Мы вдруг поняли, что в адовых отблесках огня нас, стоящих на насыпи у Менлав-авеню, словно четырех мартышек, без труда могут увидеть. Осознав это, мы бросились в спасительную темноту и через поле для гольфа устремились в свои респектабельные дома. На этот раз мы были в слишком параноидальном состоянии, чтобы прибегнуть к обычной практике слияния с толпой и участия в разговорах о личности поджигателя.

Костровое бедствие на несколько дней стало темой всех разговоров в Вултоне. На следующее утро, к ужасу Била Тернера, к нему во дворе коллежда подошел самый грозный хулиган окрестностей Брайан Хэллидей. «Если я вдруг узнаю, кто запалил наш ох… костер, — процедил он сквозь зубы, — я их всех упи… на х…!»

«Конечно, Брай, — согласился Билл, чувствуя, что собственный голос может выдать его в любой момент. — Надо же было додуматься до такой б… выходки!»

К счастью, все мы сумели сохранить наше хладнокровие и тайну.

Вскоре после этого наши частные владения в Фостерских полях захватили бульдозеры и рабочие, закладывавшие фундамент под первое современное здание Вултона. Естественно, поначалу мы негодовали по поводу этого вторжения, но вскоре нам довелось по достоинству оценить и появившиеся с ним возможности для новых приключений и волнений.

Как только приблизилось завершение строительства первых зданий, мы начали играть в них после ухода рабочих. Занимаясь этим, мы вскоре начали играть в вопросы и ответы (игра, в которой ответы не соответствуют вопросам. — прим. пер.) с «оборзевшим сторожем» — стареньким пенсионером, охранявшим стройку после рабочего дня. Этот несчастный малый с сигаретой в выцветшей шляпой стал основным объектом наших развлечений. Мы безжалостно издевались над ним, хотя при этом приходилось остерегаться его упорных попыток поймать нас.

В самое опасное положение мы попали однажды поздно вечером, когда этот оборзелый сторож ухитрился загнать меня и Джона в один из новых домов. Мы бросились вверх по лестнице, готовые к тому, что в любую минуту нас накроет луч его фонаря. «Я знаю: вы — наверху, — орал он снизу. — Сейчас я вас поймаю! На этот раз вы попались!» Мы слышали, как он поднимается по ступенькам. Единственным спасением был раскрытый настежь люк под самым потолком, попасть в который можно было по лестнице, весьма кстати оставленной внутри здания. Не теряя времени, мы залезли в это темное убежище и втащили за собой лестницу.

Произведя тщательное обследование комнат верхнего этажа, наш преследователь был явно озадачен, увидев, что все они пусты. «Я знаю: вы где-то здесь», — продолжал бормотать он, хотя в его голосе уже предательски появилось заметное волнение. Этого было достаточно, чтобы побудить вдохновленного Джона сыграть свою знаменитую роль привидения. Звуки его жутких стонов и нечленораздельного бормотания, эхом отдававшиеся в темном пустом доме, были настолько причудливыми, что мы едва сдерживали смех. Однако к нашему удивлению и радости, выступление Джона оказало совершенно противоположный эффект на несчастного старого сторожа, который успел пронестись по лестнице вниз и выскочить из здания быстрее, чем можно произнести имя Эдгара Аллана По.

В один из последующих дней мы с Джоном решили напугать оборзелого сторожа еще больше, когда увидели, что он ковыляет с газеткой в отхожее место строителей. Закрытое с трех сторон листами рифленого железа, это заведение состояло из простой доски с дыркой, лежавшей над котлованом и упиравшейся в стену здания из песчаника. Поскольку строительством крыши себя никто еще не утруднил, ничто не могло помешать нам забраться на высокую, широкую стену и забросать голову облегчающегося сторожа кусками дерна. Именно это мы и сделали.

Наша жертва настолько испугалась, что и шляпа, и сигарета, и газетка вместе с их обладателем полетели в вонючий котлован.

Визжа от смеха, мы с Джоном побежали по стене. Но едва мы успели добраться до земли, как из уборной вылетел разъяренный оборзелый сторож. Его брюки все еще болтались на лодыжках, а по ногам струилось дерьмо. «Все равно я до вас доберусь! — орал он у нас за спиной. — Ну, погодите!!!»

Но он так и не поймал нас. Не удалось это и другим людям, преследовавшим такую же благородную цель: привлечь нас к ответу.

Вероятно, и Джон, и я родились под счастливой звездой. Мы поняли, что если мы вместе, нам все может сойти с рук.

Глава вторая: Негодный мальчишка (Bad Boy)

Средняя школа (колледж) для мальчиков — «Куари Бэнк» — кирпичная крепость, увитая плющом, в которую мы с Джоном впервые вошли в 11-летнем возрасте (все еще в коротких штанишках), тогда только отпраздновала свое 30-летие. Однако нам это здание, выдержанное в английских академических традициях, казалось лет на двести древнее. Все учителя чинно шествовали в мрачных черных мантиях, а мальчики должны были носить школьный галстук и специальные черные нашивки с эмблемой Куари Бэнк: красная голова оленя с золотыми рогами и девиз на латыни — «Ex hoc metallo virtutem» («Из грубого сего металла куем мы добродетель» — попробуйте-ка представить себе Джона Леннона пять лет подряд носящим такое на своей груди у сердца!).

Хотя Куари Бэнк не была закрытым заведением, в ней существовала система разделения на дома, по которой учащихся группировали согласно их месту жительства. Так, например, мы с Джоном попали в «Вултонский дом». В обязанности заведующего входило ведение учета плохих оценок учащихся, каждая из которых классифицировалась как мелкое нарушение школьной дисциплины. Две такие оценки назывались «задержкой», т. е. одним часом принудительного труда после занятий — уборкой мусора или листьев. За годы учебы в Куари Бэнк нам с Джоном пришлось убрать граблями столько листьев, сколько другим не доводилось видеть за всю жизнь. За более серьезными проступками следовал визит в кабинет директора (к этому мы тоже постепенно привыкли), а нередко — и к наказанию розгами, исполняемому лично директором, ибо в 50-х годах в Куари Бэнк телесные наказания все еще были в моде.

Само по себе наше поступление в Куари Бэнк еще не давало никаких гарантий на то, что мы с Джоном закончим ее в одном классе, поскольку каждый класс делился еще на три разных класса. Но, к счастью, первоначально нас обоих признали вполне достойными класса «А». Джон в начальной школе продемонстрировал определенные способности к искусству и языку, а я — к математике и науке. Но наши радужные надежды с треском рухнули и на второй год мы были переведены в класс «Б». Нас это только обрадовало, ибо поток «А» состоял из одних слюнтяев. Впоследствии, как будет подробно документировано на следующих страницах, мы постепенно стащили друг друга до уровня «В» одних заядлых бездельников, хулиганов и недоумков. А так как наша академическая репутация упала до соответствующего уровня, мы имели возможность продолжать знаменитую игру дуэтом практически без помех извне всю свою школьную карьеру.