Валентина Осеева - Васек Трубачев и его товарищи (книга 3)

• Название: Васек Трубачев и его товарищи (книга 3)
• Автор: Валентина Осеева
• Жанр: Детская проза

Трилогия известного детского прозаика В.А.Осеевой рассказывает о пионерах - Ваське Трубачеве и его товарищах. Это честные, смелые ребята, готовые защитить товарища, взять на себя самое трудное дело. В начале войны они оказались на территории, оккупированной фашистами, где принимают участие в борьбе с врагами. После долгих скитаний, горестей и потерь пионерский отряд возвращается домой. Жизнь продолжается. Надо восстанавливать все, что разрушено, надо работать, учиться. И все ребята, так рано повзрослевшие во время войны, идут строить школу.

Для среднего школьного возраста.

---

— Почему здесь ребята? Зачем они здесь? — доносится из. коридора голос старшей сестры.

Ребята тихонько шмыгают на крыльцо.

— Пойдемте дрова колоть, — хмуро говорит товарищам Васек, — дров мало.

Старшая сестра смотрит в окно. По стеклу бьются мелкие капли дождя.

Около сарая возятся мальчики. Одинцов и Саша пилят мокрое бревно, Васек колет дрова, Лида и Сева носят в сарай поленья, Нюра собирает щепки, Петя и Мазин тащат бревна.

— Это чьи ребята? — спрашивает Нина Игнатьевна.

— Это школьники, воспитанники этой школы, — вырастая за ее плечом, с достоинством говорит Грозный и, заложив руки назад, важно шествует в свою каморку.

Под вечер в теплой, уютной школе появляются первые раненые. Ребята со страхом и сочувствием смотрят, как из санитарной машины выносят на носилках закутанных в одеяла людей, видят на подушках изжелта-бледные лица, лихорадочно блестящие глаза, слышат стоны… Хромая и опираясь на санитарок, идут по двору молодые, безусые, и пожилые, бородатые, бойцы. Нина Игнатьевна стоит на крыльце, молоденькая сестричка осторожно ведет раненого красноармейца.

— Ничего, ничего, голубчик, сейчас мы вас уложим, перевязку сделаем, — мягко говорит старшая сестра.

Врачи в белых халатах, накинутых поверх военных гимнастерок, принимают раненых в бывшей учительской. Запах йода и еще каких-то лекарств распространяется по коридорам.

— Ребята, завтра чуть свет опять сюда. Работа найдется! — говорит товарищам Васек.

* * *

Время шло. Васек и его товарищи работали в госпитале. Старшая сестра уже не спрашивала, чьи это ребята: она знала их всех по именам и, смеясь, называла «скорой помощью».

— Сестричка, пошлите ребят, пускай газетку почитают, — просили раненые.

— Васек, отряди кого-нибудь в пятую палату письмо писать.

— Нюра, посиди около Петрова. Он очень по своей дочке тоскует, поговори с ним, — напоминала Нина Игнатьевна.

Вечерами ребята читали раненым книги из школьной библиотеки. Смешные фигурки в длинных белых халатах вызывали у красноармейцев добродушные улыбки.

— Сюда, сюда, профессор! Посерединке садись, чтобы никому не обидно было…

Ребята возвращались из госпиталя только поздно вечером.

Вместе с ними в госпитале работала и тетя Дуня. В раздевалке, оборудованной под кухню, на громадной плите сияли начищенные до блеска котлы. Ранним утром в котлах уже весело булькала вода, тетя Дуня сыпала в котлы крупу и, вооружившись длинной деревянной ложкой, помешивала кашу.

Санитарки, гремя подносами, уносили из кухни завтрак и в полдень прибегали за обедом. Тетя Дуня, в белом халате, раскрасневшаяся от горячей плиты, пробовала на вкус каждое кушанье и доверху наливала тарелки.

— Ты спроси, вкусно ли. Может, не нравится моя стряпня? — беспокоилась она.

Но «стряпня» нравилась. Нина Игнатьевна хвалила повариху, а раненые почтительно называли тетю Дуню «мамашей» и запросто обращались к ней с просьбой сделать хлебный квас или побаловать их солеными огурчиками. Тетя Дуня ставила квас, посылала судомойку в погреб за огурчиками и, натоптавшись за день, спешила домой, чтобы наутро снова стать у плиты.

* * *

Саша по-прежнему жил у Васька. Вечерами они забирались на широкую кровать Павла Васильевича, говорили о госпитале, о Сашиных родных, о Мите и обо всех, кто остался в партизанском лагере. Потом, уткнувшись в подушку, оба замолкали.

— Васек, о ком ты сейчас думаешь? — приподняв голову, спрашивал Саша.

— О папе, — шепотом отвечал Васек. — А ты?

— О маме.

— Спите, спите! — откликалась из кухни тетя Дуня. — Завтра рано вставать! В котлах у меня вода не налита, дрова сырые… Ох ты, господи!

Но Ваську не спалось. Мысли его подолгу останавливались то на одном, то на другом близком человеке. Давно не было Тани…

Васек виделся с ней только один раз. Забежав на одну минутку, Таня крепко прижала к себе его голову, сбросила с ресниц быстрые слезинки, тихо шепнула на ухо:

— Золотой ты мой, сколько ж я поплакала из-за тебя!..

Васек начал рассказывать ей что-то, но она торопилась, не слушала:

— Потом, потом расскажешь! Некогда сейчас…

С тех пор она больше не появлялась.

— Тетя, а где наша Таня? — тоскливо спрашивал Васек. — Почему она не приходит?

— Мало ли дел-то у ней… Она ведь комсомолка. Может, послали куда, — отвечала тетя Дуня.

Глава 7 ПОДРУГИ

Быстро надвигаются сумерки. В комнате чуть белеет застланная белым одеялом кровать и смутно отсвечивает на стене зеркало.

Девочки зашторивают окна и зажигают свет. Лидина мама на работе, соседи — тоже. Квартира кажется пустой и тихой. Лида и Нюра сидят рядышком в большом папином кресле и перечитывают письмо тети Ани, воспитательницы детского дома, где жила Валя:

«…Спасибо вам, девочки, за хорошее письмо. Много в детском доме дорогих мне детей, но сколько бы ни было детей у матери, никогда один не заменит другого. Тяжело мне без Вали. Как только можно будет, поеду в Макаровку, посмотрю, где она жила, посижу на вашей полянке. Пишите мне чаще. Все, что вспомните о Вале… Говорила ли обо мне моя дорогая девочка, вспоминала ли свою тетю Аню?..»

— Говорила, всегда говорила… Помнишь, Нюра?

Перед девочками встает лесная поляна. Яркое солнце заливает широкий пень. Золотыми тонкими ниточками разлетаются пушистые волосы Вали, на губах ее светлая улыбка.

«…Тетя Аня всегда знала, что кому хочется. И как это она всегда знала?» — удивленно сказала тогда Валя.

Воспоминания обрываются слезами.

Лида крепко обнимает за шею Нюру.

— Валя не хотела бы, чтобы мы столько плакали, — говорит она, сморкаясь в мокрый платок.

— Я никогда не забываю се, что бы ни делала, что бы ни говорила… — тихо отвечает Нюра.

Лида достает конверт и бумагу. Девочки пишут письмо в детский дом:

«Мы все плачем, тетя Анечка. Нам так тяжело. И вы нам как родная, потому что вы тоже любили Валю. Вы были для нее самой дорогой, она всегда вспоминала вас».

Лида задумывается.

— Почему мальчики никогда не напишут тете Ане? Они как будто совсем забыли Валю, — грустно говорит она. — Я даже обижаюсь на них за это.

— Мальчики — совсем другие люди, — мягко оправдывает товарищей Нюра. — Они хорошие, только скрытные. При них если вспомнишь что-нибудь и заплачешь, то сразу они надуются и замолчат, а нам поговорить хочется. Вот и тетю Ульяну они редко вспоминают, и Марусю, и Павлика. А ведь мы у них жили, как в своей семье. Тетя Ульяна была смелая и добрая, жалела нас. Маруся тоже как родная. А без Павлика как скучно! Помнишь, в лесу мы его закутали в одеяло и все по очереди на руки брали, чтобы он спал?.. Ну, да что вспоминать! Пиши, Лида!

Девочки снова принимаются за письмо:

«Милая тетя Анечка, мы так хорошо жили раньше, а война все у нас отняла. А нашу Валю… Мы так мечтали вместе о школе…»

Быстрая слезинка сбегает по Лидиной щеке и капает на листок. Лида поспешно стирает кончиком платка мокрое пятнышко.

— Не пиши тут, а то чернила расползутся, — серьезно предупреждает ее Нюра. — И вообще не надо больше про Валю. Давай про других детей что-нибудь напишем.

Девочки долго сидят над письмом.

— Нехорошо все-таки, что мальчики ей ни разу не написали. Все у них какие-то другие дела находятся… — говорит Лида. — Как ты думаешь, плачут они, когда вспоминают все, что было на Украине?

— Плачут, наверно, только так, чтобы никто не видел, — вздыхает Нюра. — Они ведь тоже всех любили, только они мужчины…

— Да, мужчины! — живо подхватывает Лида. — А помнишь, как они пришли на поляну в первый раз к нам? Черные, худые… И такие испуганные стояли, даже ничего не говорили сначала. Как маленькие… Мне их потом так жалко стало!

Нюра обхватила руками коленки и грустно задумалась. Потом лицо ее посветлело.

— А помнишь, как мы прощались с тетей Ульяной? И с Павликом? Павлик меня за шею так крепко-крепко обнял — испугался, что мы уходим… — Голос у Нюры задрожал.

— А Маруся не плакала, — вспомнила Лида. — Она крепкая… Она только сказала: «Побьем Гитлера — назад приходите, будем одной семьей жить».

— Вот если б кто-нибудь подарки наши им передал!

Нюра вытащила из-под кровати заветный ящичек. Там были сложены все сокровища девочек, приготовленные для посылки в Макаровку: теплая шапка с ушами и блестящий новенький паровозик для Павлика; лента и общая тетрадь для Маруси; леденцы и книжки с картинками для других ребят; теплый платок Лидиной мамы для Миронихи. В ящике было еще много места.

— Вот мне твоя мама разные тряпочки дала — может, носовых платочков Павлику нашить? Только ведь он их потеряет. Прямо не знаю, что с ним делать, такой рассеянный мальчик! — озабоченно сказала Нюра.