Ким Сатарин - Вторая радуга

• Название: Вторая радуга
• Автор: Ким Сатарин
• Жанр: Фэнтези

Однажды люди, проживающие между 80-м и 100 меридианами обнаружили, что отгорожены от остального мира преградой неведомой природы. Жизнь на этом участке несколько изменилась, и не к худшему, но тайна всегда требует разгадки…

---

— Возможно, с тем, что в нашем расщепе по сравнению с Материнским Миром значительно замедлился прогресс. Это может быть связано с тем, что в расщепе меньше цивилизаций, следовательно, слабее энергия их взаимодействия. К тому же в расщепе практически не представлена англосакская западно-христианская цивилизация, которая своими вызовами давала наибольший импульс развития всем другим…

Дальше урок, как легко можно было предвидеть, превратился в диспут. Слишком острой была тема. Согласиться, что прогресс в обществах православного христианства, буддизма, индуизма, мусульманства и даосизма в отсутствие европейской цивилизации остановился, — это означало признание собственной неспособности к развитию и прогрессу. С чем ни русские, ни китайцы с индусами согласиться категорически не могли. Но и объяснить многолетний технический застой никто убедительно не мог, отчего выдвигались самые неожиданные гипотезы, которые всякому здравомыслящему человеку весьма хотелось опровергнуть.

— Ерёма, а ты что думаешь? — толкнул друга Костя.

Юноша, уже давно ответивший и почти не следивший за оживленной дискуссией, уныло пробормотал:

— Я уверен, что неправы все.

Богомолов недоуменно поморгал, вникая в слова друга, затем прошептал "ну, ты даёшь" и отвернулся. У школьных ворот Бордусей разговаривал с отцом Ермолая, а Ольги там уже не было.

На улице эвенки с радостными лицами грузили свой скарб в запряженные оленями сани. Взрослых среди них было немного, а из мужчин и вовсе был один Бордусей. Ольги юноша не увидел, а стоявшая рядом Инна предположила, что шаман уже попрощался с дочерью и она сейчас устраивается где-нибудь на новом месте. Тут юноша припомнил, что Аникутина вроде бы оставалась в поселке до весны, чтобы вместе с поселковой молодежью совершить путешествие на Край. Непонятно было только, зачем она сдавала вместе со всеми лесовиками экзамены, раз все равно никуда не уезжает. Соседка предположила, что шаман счел образование дочери достаточным.

— Однако сам-то он закончил университет, — возразил Ермолай.

— То мужчина. А женщине лишнее образование ни к чему, — рассудила девушка. — Раз школьный аттестат Олька уже получила, теперь сможет более важными делами заняться. Не для того ли отец её здесь и оставил?

Более важным делом, по мнению Инки, было замужество. Говоря об этом, она искоса бросила на юношу быстрый взгляд. То, что она увидела, ей не понравилось, и она немедленно мстительно добавила:

— Если так, значит, брак уже сговорен. Дождутся её совершеннолетия и распишутся.

Харламов промолчал, наблюдая за сборами. Укладывались быстро. Эвенкам не привыкать, они и в лесу ежегодно меняют летние и зимние стойбища, обходясь в быту скудным набором предметов. А сейчас на оленях за три дня домчат по льду до Ангары, пересекут её по крепкому ещё льду и дальше неспешно двинутся к северу, по сохраняющемуся в тени деревьев снегу.

Бордусей подошел к ним неожиданно, поздоровался, назвав обоих по именам. Школьники нестройно ответили.

— Вот такое дело, — поправил шаман косматую шапку, — уезжаем мы. Может, уже не свидимся. Вы Ольгу тут не обижайте, — он стрельнул глазами в сторону девушки, — она девушка лесная, к вашим лукавым беседам непривычная.

Юноша только кивнул, зато Инна принялась горячо уверять, что — ни в коем случае.

Бордусей сказал:

— Так я на вас надеюсь, — и затем спросил юношу, не занимался ли тот йогой или же иными практиками медитации.

— Это плохо, — изрек он, выслушав ответ. — Я бы тебе советовал попросить Ольгу с тобой позаниматься. Она в поселке до весны остается, а жить будет у вас. Твои родители согласны…

Одноклассница, едва услышав, вся прямо побелела. Шаман глянул на нее и добавил:

— И тебе, Инна, тоже не вредно будет позаниматься. Ты ведь тоже на Край весной отправишься. Да и вообще, приглядывай за ними двоими, чтобы они от дела не отлынивали.

Бордусей отошел, а юноша с девушкой смущенно посмотрели друг на друга. Харламов явным образом покраснел, снял шапку и рассегнул воротник куртки. Одноклассница тоже вся порозовела, но выглядела довольной. Эвенки собрались, и Бордусей пошел вдоль санного поезда, на всякий случай его осматривая. Затем он подошел к группе мужчин, стоявших на улице поселка, пожал им всем руки и сел в передние санки. В воздухе раздался эвенкийский клич, повторенный возницами в других санках, и поезд тронулся. Через две минуты передние санки спустились на лед Бирюсы, а еще через пять — исчезли за поворотом реки, оставив только темный след на сверкающем снегу.

Ольга провожать отца так и не пришла. Домой юноша не шел — летел. Соседка с трудом успевала за ним.

— Я к тебе зайду через часок, ладно? — спросила она у калитки.

— Заходи, — без раздумий ответил юноша, даже не удивившись — Инка к нему ещё никогда не заходила.

Но в доме Ольги не было. Мать предупредила его, что девушка будет жить в комнате Анны, а та переберется на это время к младшей сестре.

— Ты к ней не приставай, Ермолай. Она раньше в русских семьях не жила, ей понадобится время, чтобы привыкнуть.

— А что она делать будет, ма? Она же экзамены сдала, учиться ей не надо…

— Ничего, женской работы в доме на всех хватит, — ответила мать. — Садись, поешь.

Когда через час прибежала Инка, Ермолаю пришлось занимать гостью, чему он был абсолютно не рад. Гришина же, наоборот, с интересом рассматривала его работы в компьютерной графике, она проявила даже интерес к подготовительным материалам, которые он собирал по сравнительной культурологии Материнского Мира.

— Не думал, что тебя это интересует…

— Женщины — существа конкретные. Для них что-то становится интересным, если кто-нибудь из знакомых этим увлечётся.

Девушка остановила внимание на рисунках, которые он, чтобы не давать лишних объяснений, назвал городами будущего. Необычных очертаний машины, непривычные, будто игрушечные дома… Харламов никому не собирался говорить, что эти картины он видел в редких ярких и смущающих снах, после которых он долго не мог восстановить душевное спокойствие. Чем-то настроение после этих снов напоминало чувства, которые вызывала в нём Ольга. Казалось, будто он случайно прикоснулся к запретному Неведомому. Но рассказывать об этом он никому не собирался.

Инна чувствовала себя комфортно, и юноша понемногу разговорился. Даже перестал думать о том, где сейчас может быть Ольга. Та же пришла вместе с Анной, и на одноклассников внимания не обращала. Но соседка взяла инициативу на себя и сразу же вывалила просьбу позаниматься с ними медитацией. По просьбе Бордусея.

— Мне отец говорил, — кивнула Ольга. — Только он говорил про одного Ермолая. Можно, конечно, и двоим заниматься: тебе, Инна, тоже не повредит. Но не сейчас. Я обычно ступаю на путь духов в лесу, под открытым небом. Подождем, пока станет тепло, до 21 апреля.

— Я опять ничего не чувствую, — признался Ермолай, поворачиваясь к девушкам.

Морозы ушли уже давно, уже и ночами воздух сохранял плюсовую температуру, но снег между деревьями еще не истаял, слежавшись в плотную сероватую массу. Дочь шамана, глядя на него, сидела на упавшем древесном стволе, и её неподвижное лицо, как обычно, никаких чувств не выражало. Инна, напротив, хоть и прикрыла глаза, но на её лице явственно отражалось умиротворение и довольство. У неё медитация — если то, что они пытались делать, можно было назвать медитацией — получалась. У него — нет.

— Ты чем перед этим занимался? — спокойно спросила Ольга.

Юноша чуть было не брякнул, что спрашивать ей незачем. Девушка, живущая с ним в одном доме, прекрасно знала его распорядок дня и видела, что он готовил большую работу по истории Материнского Мира. Однако, раз знала, но спросила, то вопрос должен был иметь смысл.

То, чем они с Аникутиной занимались, было не столько медитацией — сосредоточением на своем внутреннем мире — сколько постижением жизни древесного мира. На удивленный вопрос юноши, сразу же осознавшего различие, девушка невозмутимо ответила, что к одной цели может вести множество дорог. А им, жителям леса, куда разумнее для начала использовать то, с чем они лучше всего знакомы, оставив сокровенные тайны человеческой души жителям городов. И вот Ермолай, уже не в первый раз, не мог постигнуть судьбу дерева, из семени которого выросла сосна, перед которой он сидел на пятках сплетенных ног.

Быстро прокрутив в голове все свои действия перед походом в тайгу, юноша вдруг вспомнил. Хлопнув себя по лбу, он вскочил на ноги и засунул руку в карман. На его ладони лежала забытая флэшка. Забытая в кармане; все прочие предметы современной цивилизации он выложил. Одежда, как говорила Ольга, никакого значения не имела, а вот компас, часы, любое оружие, даже перочинный нож, могли начинающему помешать слиться воедино с лесной сущностью-душой.