Андрей Белый - Том 6. Стихотворения

• Название: Том 6. Стихотворения
• Автор: Андрей Белый
• Издательство: Терра - Книжный клуб
• Жанр: Поэзия
• Год: 2005
• ISBN: 5-275-01314-0, 5-275-00928-3

Андрей Белый (1880–1934) вошел в русскую литературу как теоретик символизма, философ, поэт и прозаик. Его творчество искрящееся, но холодное, основанное на парадоксах и контрастах.

В шестом томе Собрания сочинений наряду со сборниками «Урна», «Королевна и рыцари», «Звезда», «После разлуки» представлены стихи разных лет, а также поэмы «Христос воскрес» и «Первое свидание».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Сестре

К.Н. Бугаевой

Не лепет лоз, не плеск воды печальный
И не звезды изыскренной алмаз, —
А ты, а ты, а — голос твой хрустальный
И блеск твоих невыразимых глаз…

Редеет мгла, в которой ты меня,
Едва найдя, сама изнемогая,
Воссоздала влиянием огня,
Сиянием меня во мне слагая.

Я — твой мираж, заплакавший росой,
Ты — над природой молодая Геба,
Светлеешь самородною красой
В миражами заплакавшее небо.

Все, просияв, — несет твои слова:
И треск стрекоз, и зреющие всходы,
И трепет трав, теплеющих едва,
И лепет лоз в серебряные воды.

1926

Кучино

«Мигнет медовой желтизною скатов…»

Мигнет медовой желтизною скатов, —
Пахнет в окно сосною смоляной, —
Лимонна — бабочка… И томно матов
Над голубем голубизною зной.

Из-за чехла — мельканье мелкой моли, —
Из сердца — слов веселый перещелк.
Мне не к лицу лирические роли:
Не подберешь безутолочи толк.

Я над собой — песчанистою дюной —
В который раз пророс живой травой!
Вспорхнув, веду, — нелепо, глупо, юно, —
В который раз — напев щеглячий свой.

В который раз мне и близки, и милы, —
Кустов малиновые листики, —
Целительно расплещенные силы
И длительно облещенные дни!

В который раз мне из меня дохнула
Сознанию незнаемая мощь, —
Волной неумолкаемого гула,
Парной жарой и птичьим щелком рощ.

1926

Кучино

«Снег — в вычернь севшая, слезеющая мякоть…»

Снег — в вычернь севшая, слезеющая мякоть.
Куст — почкой вспухнувшей овеян, как дымком.
Как упоительно калошей лякать в слякоть —
Сосвистнуться с весенним ветерком.

Века, а не года, — в расширенной минуте.
Восторги — в воздухом расширенной груди…
В пересерениях из мягкой, млявой мути
Посеребрением на нас летят дожди.

Взломалась, хлынула, — в туск, в темноту тумана
Река, раздутая легко и широко.
Миг, — и просинится разливом океана,
И щелкнет птицею… И будет —
— солнышко!

1926

Москва

«Я — отстрадал; и — жив… Еще заморыш навий…»

Я — отстрадал; и — жив… Еще заморыш навий
Из сердца изредка свой подымает писк…
Но в переполненной, пересиявшей яви
Тысячемолнийный, гремучий светом диск.

Мне снова юностно: в душе, — в душе, кликуше —
Былые мглы и дни раздельно прочтены.
Ты, — ненаглядная?.. Ax, — оветряет уши
Отдохновительный, веселый свист весны.

Всё, всё, — отчетливо, углублено, попятно
В единожизненном рожденьи «я» и «ты»,
Мгла — лишь ресницами рождаемые пятна:
Стенанье солнечной, бестенной высоты.

1926

Демон («Из струй непеременной Леты…»)

Из струй непеременной Леты
Склоненный в день, пустой и злой, —
Ты — морочная тень планеты;
Ты —
— шорох, —
вылепленный мглой!

Блистай в мирах, как месяц млечный,
Летая мертвой головой!
Летай, как прах, — как страх извечный
Над этой —
— бездной —
— роковой!

Смотри, какая тьма повисла!
Какой пустой покой окрест!
Лишь, как магические числа, —
Огни —
— магические —
— звезд…

Как овцы, пленные планеты,
Всё бродят в орбитах пустых…
Хотя бы взлетный огнь кометы!
Хотя бы —
— мимолетный —
— вспых!

Всё вспыхнуло: и слух, и взоры…
Крылоподобный свет и гул:
И дух, — архангел светоперый —
Кометой —
— небеса —
— проткнул!

И — чуждый горнему горенью —
В кольцо отверженных планет —
Ты пал, рассерженною тенью,
Лицом —
— ощуренным —
— на свет.

1929

Кучино

Рождество

Трещит заискренным забором
Сухой рождественский мороз…

И где-то ветер вертким вором
Гремит заржавленным запором;

И сад сугробами зарос.
И те же старые турусы

Под бородою Иеговы…
О, звезды — елочные бусы, —

И ты. Юпитер синеусый,
Когда же оборветесь вы?

Протми сияющие песни,
Уйми слезливую игру, —

Вселенная, — погасни, тресни:
Ты злая глыба глупой блесни!

Ты рыба, льющая икру!
Нет, лучше не кричать, не трогать

То бездыханное жерло:
Оно — черно, как кокс, как деготь…

И по нему, как мертвый ноготь, —
Луна переползает зло.

1930

Кучино

Старый бард

Как хрусталями
Мне застрекотав,
В луче качаясь,
Стрекоза трепещет;
И суетясь
Из заржавевших трав, —
Перевертная
Ящерица блещет.

Вода, — как пламень;
Небо, — как колпак…
Какой столбняк
В застеклененных взорах!
И тот же я
Потерянный дурак
В Твоих, о Боже,
Суетных просторах.

Вы — радуги, вы —
Мраморы аркад!
Ты — водопад
Пустых великолепии!..
Не радует
Благоуханный сад,
Когда и в нем, —
Как в раскаленном склепе…

Над немотой
Запелененных лет
Заговорив
Сожженными глазами,
Я выкинусь
В непереносный свет
И изойду,
Как молньями, — слезами.

Я — чуть живой,
Стрелой пронзенный бард —
Опламенен
Тоской незаживною,
Как злой, золотоглавый
Леопард,
Оскаленный
Из золотого зноя.

1931

Кучино

Тимпан

Поднял голос —
— Упорный, лукавый,
Как Пан —
— И —
— Отрывистый —

Гривистый
Черный
Курчавый
Тимпан.

Точно сон из забвенья,
Точно хитон
Фиолетовый, —
— Флейты —
— В день
Трепетный —
— Пение…
Сафо —
— Из шарфа
Душистым,
Как воздух, —
— Лицом —
Озарилась —
На звук…
Арфа —
— Струилась —
— Ручьем —
— Серебристым —
— Из рук!

1931

Кучино

Пещерный житель

Я — инок темный —
Нищ и гол;
Мне был глагол,
Как гром
Огромный, —

Когда, качая воздух,
Дол,
Взошел
На тверди облак
Громный:

— «Я —
Двери душ;
И Я
Твой дом!

— Исполни
Мой завет
Небесный!»

Я — лавь
Испуганная —
Зрел:
Из молний
Вышел муж
Чудесный…

Он длань
Простер
И очи мне
Пронзил и жег
Пернатым светом.

Со мною — Бог!
Я, — как в огне!
Внемлю пророческим
Заветам.

Своим всклокоченным
Крылом
Он проогнил
Моря и суши, —

И молнил свет,
И полнил гром —
Мои растерзанные
Уши…

Я — бледен, голоден
И бос:
Живу,
Таясь, как зверь,
В пещере…

Жду:
В ослепленный мир
Христос —
Откроет огненные
Двери…

1931

Кучино

Пародия (под Гумилева)

Я — молода: внимают мне поэты;
Я — как звезда, над блеском вечерниц;
Стан — как лоза; глаза — как кастаньеты,
Бросаются из шелковых ресниц.

И тут, и там, — мне юноши Гренады
Бряцают саблями, — по вечерам, —
Под окнами играя серенады,
А по утрам — сопровождая в храм.

Мне посвящал рондэли[35] — Пирсо Памбра,
Мне обещал дуэли — дон Баран;
Но мне милее — минарет Альгамбры,
Вдруг задрожавший в воздух ятаган.[36]

Где мраморами белого бассейна
Украшен сад и где всклокочен лавр, —
Там — на заре проходит в дом Гуссейна
Хавей-Хумзи, мой ненаглядный мавр!

Его тюрбан, как митра снеговая,
Волной кисеи полощется с плечей,
Свой пенный шелк в лазурь перевивая;
А блеск очей, как… плеск кривых мечей.

Как дым, разлет молочного бурнуса;
Как роза, розовая гондура[37] —
Играет чешуей сереброусой;
Бряцает в ночь браслет из серебра.

За ухом цветик зыблется лениво…
Но… в полумрак… — взорвется барабан!..
И — выбрызнет, вдруг завизжав плаксиво,
Кривой, как месяц, ясный ятаган.

И станет красной белая веранда:
Качаясь в ночь, оскалясь из руки, —
Там голова распластанного гранда
Поднимется над берегом реки.

1931