Мэтт Хейг - Семья Рэдли

• Название: Семья Рэдли
• Автор: Мэтт Хейг
• Издательство: Corpus, Астрель
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-31665-4

Мэтт Хейг — своего рода анфан террибль в литературном мире Великобритании. Каждый его роман — событие, захватывающее, неординарное, веселое и немножко жуткое. Книги Хейга неизменно входят в списки бестселлеров, экранизируются, удостаиваются престижных наград и широко публикуются за рубежом.

Герои его нового романа «Семья Рэдли» — типичные консервативные обыватели, отец, мать и двое детей, проживающие в благопристойной среднестатистической английской деревне. Если у них и есть странности, то совсем безобидные: слабое здоровье, легкая аллергия на… чеснок и солнечный свет. И нечего на них коситься, они — хорошие люди. Дети Рэдли, Роуэн и Клара, даже и не подозревают, что их родители уже семнадцать лет воздерживаются, подавляя свою истинную природу. Пока однажды в пятницу вечером не происходит роковой инцидент, влекущий за собой череду неотвратимых перемен. К лучшему или нет — время покажет…

---

— Entbehren sollst Du! — читает он, не передавая голосом восклицательной интонации. — Sollst entbehren!

Миссис Зибен останавливает его:

— Читай с выражением. Это очень эмоциональный момент. Ты же понимаешь слова, Роуэн? Ну, давай, погромче.

Все снова смотрят на него. Пару секунд смотрит даже Ева. Ребята получают от этого удовольствие, как люди, посещающие корриду и другие жестокие зрелища. Он — пронзенный, истекающий кровью бык, чью агонию они хотят продлить.

— Entbehren sollst Du, — повторяет он, но опять недостаточно громко.

— Entbehren sollst Du! — умоляет его миссис Зибен. — Смиряй себя! Роуэн, это мощные слова. Голос должен звучать сильно.

Она тепло улыбается.

«Что на нее нашло? — думает он. — Решила воспитать во мне характер?»

— Entbehren sollst Du!

— Еще. Давай, mit Gusto![4]

— Entbehren sollst Du!

— Громче!

Сердце Роуэна гулко колотится. Он снова смотрит в книгу, на те слова, которые ему придется прокричать, чтобы миссис Зибен от него отстала.

Entbehren sollst Du! Sollst entbehren!

Das ist der ewige Gesang.

Он набирает полные легкие воздуха, закрывает глаза, чуть не плача, и слышит собственный голос — громче некуда.

— Смиряй себя! Смиряй себя! Вот мудрость прописная!

Только закончив, он осознает, что прокричал эти слова по-английски. Смех, до этого сдавленный, теперь взрывается в полную мощь, ребята просто попадали на парты в истерике.

— Что тут смешного? — сердито спрашивает Ева у Лорелеи Эндрюс.

— Ну почему эти Рэдли такие чокнутые?

— Он не чокнутый.

— Ну конечно, ага. На планете Дурдом он ничем не выделяется. Но я выражала точку зрения землян.

Стыд охватывает Роуэна с новой силой. Он смотрит на золотистый загар Лорелеи, на ее глаза олененка Бэмби (только очень вредного), и воображение рисует ему, как она внезапно сгорает на месте.

— Хороший перевод, Роуэн, — говорит миссис Зибен, и смех учеников затихает. Теперь она улыбается ласково. — Впечатляет. Не знала, что ты умеешь так точно переводить.

«Я тоже не знал», — думает Роуэн. Но тут он замечает кого-то сквозь армированное стекло двери. Кто-то выбежал из другого класса и понесся по коридору. Это его сестра, она бежит к туалету, прикрывая рукой рот.

За ширмой

Четырнадцатый за сегодняшний день пациент Питера находится за ширмой, он снимает брюки и трусы. Натягивая резиновую перчатку, Питер старается не думать о том, что ему предстоит проделать в следующую минуту по долгу службы. Он сидит и изобретает какой-нибудь убедительно звучащий диагноз для дочери, чтобы напугать ее и заставить есть мясо.

Нервное расстройство?

Анемия?

Вообще существует довольно много реальных проблем со здоровьем, вызванных недостатком витаминов. Питеру надо лишь выбрать одну из них и сообщить ее название дочери. Но теперь ему приходится быть осторожнее. Появился риск, которого не было раньше, когда дети были младше, — опасность того, что они столкнутся с альтернативным мнением. Как, например, в тот раз, когда Роуэн обратился к школьной медсестре насчет своей сыпи, и она выразила сомнение, что это фотодерматоз. Стоит ли продолжать? Стоит ли дальше лгать? Стоит ли жертвовать здоровьем своих детей? Самое паршивое, что дети считают, будто ему на все плевать. Тогда как на самом деле ему не позволено о них заботиться — по крайней мере, тем способом, каким ему бы хотелось.

— На хрен, — беззвучно произносит он. — На. Хрен.

Конечно, Питер достаточно долго работал врачом и понимает, что поддержка сама по себе целительна. Он много читал в медицинских журналах об эффекте плацебо и силе веры в лечение. Читал и об исследованиях, показавших, что оксазепам — препарат, подобный валиуму, который Питер сам иногда прописывал, лучше помогает от тревожного симптома, если таблетка зеленого цвета, а от депрессии, наоборот, эффективнее желтые таблетки.

Иногда он таким образом оправдывает перед самим собой свою ложь. Он просто выбирает цвет правды, как цвет таблетки.

Но со временем делать это становится все труднее.

Питер сидит и ждет своего старенького пациента, а на него с доски, как обычно, смотрит постер.

Большая красная капля крови, похожая на слезу.

И жирным шрифтом: «СТАНЬ ГЕРОЕМ СЕГОДНЯ. СДАЙ КРОВЬ».

Часы тикают.

Шуршит одежда, старик откашливается:

— Доктор, я… э-э-э… готов.

Питер проходит за занавеску и выполняет необходимую процедуру.

— Мистер Бэмбер, ничего лишнего я тут не нахожу. Смазывать немножко надо, а так все в порядке.

Старичок натягивает трусы и штаны, он, похоже, готов расплакаться от стыда. Питер снимает перчатку и аккуратно кладет ее в специальную корзину. Щелкает крышка.

— Вот и славно, — говорит мистер Бэмбер. — Какие хорошие новости.

Питер смотрит старику в лицо. Возрастные пигментные пятна, морщины, всклокоченные волосы, мутноватые глаза. На миг Питера охватывает такое отвращение к собственному недалекому будущему, на которое он сам же себя и обрек, что слова застревают у него в горле.

Он отворачивается и замечает на стене еще один плакат. Должно быть, его повесила Элейн. На плакате — изображение комара и предупреждение отдыхающим за городом об опасности заражения малярией.

«ДОСТАТОЧНО ОДНОГО УКУСА».

Питер чуть было не разрыдался.

Что-то скверное

Ладони Клары стали скользкими от пота.

Ей кажется, что внутри у нее нечто ужасное. Какой-то яд, который необходимо исторгнуть из тела. Что-то там живет. Что-то скверное, и оно все разрастается.

В туалет заходят девчонки, и кто-то дергает дверь ее кабинки. Клара замирает и старается дышать поглубже, чтобы унять тошноту, но все же она подступает очень быстро.

Что со мной?

Ее снова рвет. За дверью слышатся голоса:

— Эй, мисс Булимия, твой обед, наверное, уже вышел. — И после паузы: — Фу, как воняет.

Голос принадлежит Лорелее Эндрюс.

В дверь кабинки осторожно стучат. И снова голос Лорелеи, но уже мягче:

— Эй, ты там как?

— Нормально, — помолчав, отвечает Клара.

— Клара? Это ты?

Лорелея и ее подружка хихикают.

Клара ждет, когда они уйдут, потом смывает рвоту. Выйдя в коридор, она видит Роуэна — тот прислонился к выложенной плиткой стене. Она рада его видеть, он единственный, с кем она сейчас в состоянии говорить.

— Я видел, как ты бежала по коридору. Ты в порядке?

Клара кивает.

Как раз в этот момент проходящий мимо Тоби Фелт тычет Роуэна теннисной ракеткой в спину.

— Тупило, я понимаю, что тебе хочется присунуть, но она твоя сестра. Это ж извращение.

Роуэну нечего сказать — во всяком случае, у него не хватает смелости сказать что-либо вслух.

— Он такой дебил, — обессиленно говорит Клара. — Не понимаю, что Ева в нем нашла.

Клара видит, что ее слова расстроили брата, и ей хочется откусить себе язык.

— Ты вроде говорила, что он ей не нравится, — еле слышно произносит он.

— Ну, мне так казалось. Я думала, как человеку с нормально работающими мозгами он ей нравиться не может, но, боюсь, я ошибалась.

Роуэн изо всех сил пытается изобразить равнодушие.

— Мне вообще-то все равно. Ей может кто угодно нравиться. На то у нас и демократия.

Звонит звонок, и они вместе идут на последний урок.

— Постарайся ее забыть, — советует Клара. — Если хочешь, я перестану с ней дружить.

Роуэн вздыхает:

— Не глупи. Я лишь слегка ею интересовался. Ничего такого.

Сзади к ним бесшумно подкрадывается Ева.

— Что — ничего такого?

— Ничего, — отвечает Клара, зная, что брат от смущения промолчит.

— Ничего такого ничего. Весьма нигилистская идея.

— Мы из семьи нигилистов, — говорит Клара.

Разумеется, если вы воздерживались всю свою жизнь, вы, по сути, и не знаете, чего лишились.

Но жажда, лежащая в основе вашей сущности, все равно остается глубоко внутри и никуда не исчезает.

«Руководство воздерживающегося» (издание второе), стр. 120

Зеленый салат с маринованным цыпленком и заправкой с чили и лаймом по-тайски

— Красивые бусы, — вынужден сказать Питер, поймав себя на том, что слишком долго смотрит на шею Лорны.

К счастью, она дотрагивается до простых белых бусин с признательной улыбкой.

— Ой, Марк купил мне их сто лет назад. На рынке в Сент-Люсии. Мы ездили туда в свадебное путешествие.

Марк выглядит удивленным, он, похоже, только сейчас замечает, что на жене вообще есть какие-то бусы.

— Правда? Что-то не припомню.

Лорна, похоже, обиделась.

— Да, — мрачно отвечает она. — Правда.

Питер пытается переключиться на что-нибудь другое. Он смотрит на жену, которая снимает пленку с принесенного Лорной салата, потом на Марка, потягивающего «Совиньон Блан» с таким подозрением, что можно подумать, будто он вырос на винограднике в долине Луары.