Жужа Д. - Резиновый бэби (сборник)

• Название: Резиновый бэби (сборник)
• Автор: Жужа Д.
• Издательство: Литагент «Время»0fc9c797-e74e-102b-898b-c139d58517e5
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9691-0686-4

Когда-то давным-давно родилась совсем не у рыжих родителей рыжая девочка. С самого раннего детства ей казалось, что она какая-то специальная. И еще ей казалось, что весь мир ее за это не любит и смеется над ней. Она хотела быть актрисой, но это было невозможно, потому что невозможно же быть актрисой с таким цветом волос и веснушками во все щеки. Однажды эта рыжая девочка увидела, как рисует художник. На бумаге, которая только что была абсолютно белой, вдруг, за несколько секунд, ниоткуда, из тонкой серебряной карандашной линии, появлялся новый мир. И тогда рыжая девочка подумала, что стать художником тоже волшебно, можно делать бумагу живой. Рыжая девочка стала рисовать, и постепенно люди стали хвалить ее за картины и рисунки. Похвалы нравились, но рисование со временем перестало приносить радость – ей стало казаться, что картины делают ее фантазии плоскими. Из трехмерных идей появлялись двухмерные вещи. И тогда эта рыжая девочка (к этому времени уже ставшая мамой рыжего мальчика), стала писать истории, и это занятие ей очень-очень понравилось. И нравится до сих пор. Надеюсь, что хотя бы некоторые истории, написанные рыжей девочкой, порадуют и вас, мои дорогие рыжие и нерыжие читатели.

---

Он вошел внутрь.

– Вы согласен?

Мы кивнули разом и успокоились. Он вынес на балкон подушки для кресел. Зажег свечу. Открыл бутылку «проссеко», разлил по двум стаканам, а сам принялся убирать в комнате. После первого бокала стало легче.

– Я даже не знала, что такие мужики существуют, – прошептала я под звук работающего пылесоса...

– Ты что?

– Что?

– Дура?

– Что?

– Он же того...

– Чего?

– Он здесь неспроста...

– Что ты имеешь ввиду?

– Он явно с ними!

– Да? С кем?

– С этими!

– С которыми что?

– Которые все это устроили... труп и все прочее...

– Ты думаешь?

– Я знаю! – Пылесос замолчал, и это «Я знаю!» прозвучало гулким набатом...

Мы замерли, но пылесос заработал опять...

– Думаешь, пришел бы он, если бы здесь было все чисто?

– Не знаю...

– Вот именно.

– Что же делать?

– Во-первых, нужно точно не показывать виду... Вести себя так, будто мы ничего не видели, прилетели посмотреть Венецию и сейчас сидим над Гранд-каналом и наслаждаемся красотой! – И мы не сговариваясь захохотали, как, наверное, хохотали бы любые девушки в Венеции после бокала проссеко.

На балкон вышел Лоренцо. Подлил нам в стаканы кипящей жидкости и удалился.

– Вот что он по-твоему?

– По-моему, он просто поддерживает статус страны... Не хочет, чтобы туристы остались ею недовольны и рассказывали потом всему миру, что здесь, в некогда великом городе, теперь творится полный бардак!

– Чего ты мелешь! Он заметает следы!

– Ты думаешь, это он... Убил.

– Если даже не он, то – они! А нас тут оставляют в заложниках!

– Что думаешь делать?

– Главное, не показывать виду...

– А я и не показываю.

Я выпила еще, и тут мне показалось, что, несмотря на исход событий, мне очень хорошо и хочется, чтобы Лоренцо так вечно убирал где-то там, а я бы сидела и смотрела на канал, на туристов, на чаек, на расплавленное золото света в чернильной воде.

А наверху в ванне находилось то, что еще недавно тоже чего-то хотело, любило, желало и верило в свою неприкосновенность, а сейчас болтается там в жидкости и распадается на мелкие частицы...

Опять вошел Лоренцо. Я тут же разогнала мысли о покойнике, будто он мог их прочитать... В руках у него была корзина с грязным бельем.

– Я в минуту... Вам хотите что-то есть?

– Нет! – закричали мы хором.

Лоренцо рассмеялся.

– Нет?

– Ну, если только чуть-чуть... – Я пыталась казаться беззаботной.

Он кивнул и вышел.

– Конечно, он с ними! – Мне показалась, что подруга это сказала только потому, что когда Лоренцо говорил, он обращался исключительно ко мне. У него были яркие карие глаза и объемные нижние веки.

– Если это так, то почему они просто не спрячут труп?

– Потому что не успели, и теперь они должны нас нейтрализовать!

Слово «нейтрализовать» прозвучало зловеще – одновременно напоминая об обезличивании и стерилизации. У меня опять защекотало на шее и в ладонях.

– Может, бежать?

– Уже не убежишь!

– Нужно ему понравиться...

Подруга посмотрела на меня с подозрением. Впрочем, я и сама прослушала свою фразу с подозрением...

– Давай пока просто напьемся. – Я подняла свой бокал и залпом выпила. Наполнила его еще и опять опрокинула содержимое в себя.

Подруга сделала то же самое. И закашлялась...

Мне вдруг стало смешно, а она хрипела и махала мне руками.

– Стой! Слушай! А с чего это они нас поят? Может, это того? Отравленное...

Я посмотрела на свой пустой стакан. Потом попыталась почувствовать, что происходит у меня там глубоко в желудке. Там все было нормально, а вот в голове мутью со дна поднималось опьянение...

– Ска-жи... – Я старалась говорить четче. – Вот чего мы так за жизнь за свою цепляемся? А? Будто не успели чего... Или работу какую-то черезвычайно важную не закончили... А? Ну вот ты что конкретно не успела?

Я видела, как у подруги поплыл взгляд и как она его безуспешно пытается остановить, хмуря брови.

– У нас детей нет.

– А ты хочешь этих детей?

– Нет. Но...

– Нет детей, нет мужей... Никаких сирот после себя не оставим... Ну подумай, чего мы так тут перепугались? Потом, хотели бы убить – давно бы уже убили, и нечего было проссеко на нас переводить!

– Это да! – Она кивнула и вылила остатки в свой стакан.

Когда вернулся Лоренцо, мы хохотали уже искренне и махали проезжающим в такси людям. Он вынул из пакета пухлый багет, бумажные тарелки с сыром и ветчиной, банку оливок и две бутылки вина.

Дальше было просто весело. Помню, как танцевали, как Лоренцо поднимал и кружил нас обеих одновременно, помню, как мы учили его гадать, капая расплавленной свечой в воду, помню, как он поцеловал меня в ухо и голова закружилась с необыкновенной скоростью. Помню какой-то коньяк... И разговор про судьбу... Которая всеми нами руководит. И что от нее никуда не деться. Мы с подругой дурачились и спорили с ним, а он пытался нам что-то доказать и потом вдруг сказал абсолютно серьезно странную фразу: «Охотника собаки еще играют во двор, но дичь от них не уйдет, сколько бы уже сейчас ни металась она на лес...»

На мою просьбу повторить он опять ответил непонятным: «Рука крепко держит камень – и все для того... Швырнуть – как можно больше дальше. Но дорога приведет и в эту даль...»

* * *

Утро постучалось в мозг головной болью. Я открыла глаза и увидела профиль спящего мужчины. Смуглая рука уползала под мою подушку. Плечо выворачивалось крупной мышцей. Грудь ровно поднималась и опускалась. Я безуспешно пыталась вспомнить, как оказалась здесь, и не могла. Нужно было тихо уйти. Я откинула одеяло. Ужас. Я была абсолютно голой. Неподалеку валялось полотенце. Я осторожно потянулась, достала его и неслышно встала, набросив его на себя. Я находилась в квартире наверху. И совсем недалеко от меня под водой... Я быстро пошла вниз. На лестнице валялись брошенные как попало юбка, свитер и белье... Собирая все это в охапку, я умирала от стыда.

Подруга спала в нашей комнате. Я приняла душ, все еще пытаясь припомнить, что случилось и как... Ничего после коньяка не помню. Выудила из чемодана пижаму, разобрала постель и нырнула в кровать.

Проснулась от табачного дыма. Подруга курила на балконе – было видно, как в полуоткрытое окно затягивает зигзаги лилового дыма. Блямкала о камень вода.

Я вышла к ней, закутавшись в плед.

– Ты мою зубную щетку не видела?

– Не-а... Может, ты ее в ванну с утопленником уронила – ты, я помню, звонить с ней пошла...

– Зачем?

– Не знаю, может быть, для самозащиты захватила... Сбегай посмотри... Только потом прокипятить не забудь...

– Прекрати...

– Тут твой завтрак принес!

Она откусила от багета с сыром. По-моему, я покраснела. Лицо вспыхнуло. Нужно объяснять ей то, что я не могу объяснить самой себе...

– Но ша-моэ ужаш-ное... – Подруга замолчала, дожевала и проглотила. – Я ни черта не помню... Как я спать легла и все такое... Помню, ты пела... Потом кричала всем, что, не почистив зубы, спать никогда-никогда не ляжешь... А потом – не помню. – Она засмеялась. – Проснулась, голова – во! Но внутреннее благородство не позволило тебя разбудить! Ешь, он, когда это притащил, волновался, как школьник. Влюбился, наверное...

– Да ладно, у него таких приезжих знаешь сколько?

– Сколько?

– Полно.

– Не знаю.

– Зажигалка у тебя?

Я закурила и уставилась на воду. В голове моей заворошились разные картинки. Как лет через пять я иду по площади святого Марка, ведя за руку хорошенького кудрявого мальчика с карими глазами... Как мы заходим в остерию «Аl Bacaretto», заказываем «Seppie alia Vneziana»[2], и как я прошу сына запомнить это все, и как подходит ко мне Лоренцо и, не узнавая, протягивает счет. А потом говорит что-то общепринятое ребенку. Может быть, приносит ему карандаши, или мелки, или что там дают маленьким детям в ресторанах...

– Тоже голова того? – Подруга участливо смотрит на меня. – Вот «нурофен» – выпей, будет получше...

В аптеке пришлось купить щетку «Reach» – электрических «Braun» не было. Потом мы гуляли и спорили по поводу работ Макса Эрнста – в музее его жены Пегги Гугенхейм. Подруга подозревала в них желание понравиться зрителю, а я настаивала на божественном прозрении. Вечером уличные зазывалы затащили нас на концерт виртуозов Венеции слушать «Времена года» Вивальди.

После музыки шли молча. На улицах светились витрины. Блики от воды ласкали животы арок. Гондолы, как усталые лошади, качали попонами, привязанные к набережным. Везде появились мостки, предвещая «высокую воду».

Ужинать сели в ресторане со старым залом в деревянных панелях. По стенам висели гравюры парусников, куски морских узлов, макеты шхун и всевозможные старые фотографии матросов, офицеров и портовых служащих. Еда была так себе. Пить я отказалась.

Ключ с трудом повернулся в замке ажурных ворот. Кто-то живет в доме с привидением, а мы в доме с мертвым человеком. Почему-то сейчас это меня не испугало и даже не было противно. Мысль о том, что, может быть, во мне уже начал завязываться в небольшой клубочек ребенок от совершенно неизвестного мне человека, была гораздо сильнее, а в том, что это именно так, я почему-то совсем не сомневалась.