Александр Маркьянов - Сожженные мосты

• Название: Сожженные мосты
• Автор: Александр Маркьянов
• Жанр: Альтернативная история

Третья часть «Бремени Империи». Судьба народов и империй решается не во дворцах и не на дипломатических раутах. Тегеран и Багдад, Варшава и Вашингтон, Вена и Санкт-Петербург — везде идет невидимая и жестокая тайная война, в которой каждый вынужден отстаивать свое право на дальнейшее существование. И в этой войне нет непобедимых!

Все семь частей в одном файле.

Сетевая публикация

---

Серб думал долго. Оно и понятно — за ним, в отличие от того же сотника — не натасканные на боевую работу волки. За ним — местное ополчение, которому еще здесь жить. У каждого сербского четника здесь дети жена, семья — и ему, командиру, если он потеряет своих людей, подставит их под огонь ради непонятно чего — потом жить рядом с ними, с семьями, потерявшими отцов, мужей, кормильцев. Жить рядом с немым укором в глазах, с немыми вопросами — за что, почему? Сербы — не казаки и тем более не русские, их мало и каждый — на счету. Они — все что осталось от некогда большого и сильного южнославянского народа — изгнанники с родной земли, живущие милостью на чужой. Но если ты живешь на чужой земле достаточно долго — она становится твоей, не правда ли? А не защитить родную землю — грех.

— Добре — окончательно решил серб — командуй. С нами Бог.

Дневниковые записи 17 июня 2002 года Афганистан

Интересно было бы знать — а дяде тогда так же было страшно? Или нет? Может, майор и в самом деле прав и героев не существует? Или он просто циник и уставший от войны человек?

Плохо жить в мире где нет героев…

Вчера у нас случилось летное происшествие — зависший над полосой Харриер рухнул на нее. Я помогал тушить огонь, потому что оказался недалеко и потому что должен был это сделать. Потом майор отругал меня — мог рвануть боекомплект, тогда бы нам всем была крышка. Но я понял, что часто майор ругается просто потому что у него плохое настроение. Ведь он сам полез, чтобы вытащить пилота.

Кормят здесь плохо, все продукты размороженные и какие-то водянистые. Хоть это и запрещено — мы скидываемся и покупаем местные продукты, бесхитростные и свежие. Считается что они могут быть отравлены — но никто не помнит кто и когда последний раз так отравился. Майор сказал, что для местных жителей отравить врага — это бесчестие, надо его застрелить или взорвать. Видимо, и у местных есть какие-то понятия о чести.

Национальностей здесь очень много и самых разных. Вообще Афганистан — это страна пуштунов, но здесь их не так много. Есть хазарейцы, есть таджики, есть узбеки, есть какие-то нури. Я начал зарисовывать их, пока получается плохо.

Сегодня был мой первый боевой выход. Говорят, что дворянин не должен показывать страха — но мне так было страшно, что я едва не обделался. Нас подняли утром, раньше всех посадили в вертолет. Две группы — наведение и прикрытие. Наведение — это мы пятеро, прикрытие — взвод капрала Фрезера-Стокса. Этот взвод — на случай, если все пойдет совсем уж хренов, он должен будет находиться на некотором удалении от нас и нанести удар, если нас будут окружать.

Утром в горах бывает ужасно холодно. Здесь вообще чудовищный климат тот, кто говори, что в метрополии отвратительный климат — должен побывать здесь. Ночью температура на камнях падает до нуля, днем же бывает за тридцать и даже за сорок. Воздух очень чистый, но нечем дышать — не хватает кислорода.

Мы зависли над горой — черт, я смотрел на эти горы издали, а вблизи они еще более красивые. Выпрыгивая, я едва не подвернул ногу, если бы такое произошло — это был бы позор — но нет, обошлось. Потом на тросе спустили аппаратуру — она тяжелая и устаревшая, как и многое другое в британской армии. Я читал про североамериканцев, у них аппаратура наведения пусть и не такая мощная как у нас — зато она настолько легкая, что крепится на винтовке и ей может воспользоваться каждый солдат. А у нас — ее надо тащить в рюкзаке, она не терпит ударов и весит не меньше тонны под вечер.

Мы долго шли по осыпям, по тропинкам. Здесь очень опасно, мои ангелы-хранители постоянно проверяли дорогу, нет ли мин. Потом мы поползли…

Осыпь казалась словно живой. Одно неверное движение — и ты потревожишь камень. Один — но за ним полетит еще один, потом еще и еще. Будет настоящий обвал. А если и не обвал — то шорох даже одного потревоженного камня может привлечь внимание духов. Пуштунов — местных жителей, воинов гор. Воинов, у которых дети в качестве первой игрушки получают кинжал, и которые могут добыть мясо выстрелом из БУРа[259] метров с восьмисот. И ладно бы, если только БУРа — а если вон там, на склоне затаился пулеметчик, и в руках у него пулемет, который ему любезно предоставили русские, чтобы он с его помощью убил как можно больше бедных Томми? Чтобы выковырять его из-за тех валунов — потребуется миномет, а сам он может остановить продвижение роты на время, пока не кончатся патроны.

Хорошо что МакКлюр посоветовал нашить на локти и колени нашивки из толстой и плотной буйволиной кожи. Пусть не по уставу — зато форму не изгваздаешь вконец за два полевых выхода. Камни здесь какие-то своеобразные, очень прочные, на сколах острые — как кварцитовые.

Кто-то — возможно Уорхол, возможно МакДональд легонько хлопнул по ноге — вперед. МакКлюр ушел вперед, как самый опытный он разведывал что творится впереди, проверял тропу на отсутствие мин и саперных зарядов. Снова надо ползти…

Руку вперед. Закрепиться. Подтянуться, подтянуть ноги. Снова вперед. Рюкзак с аппаратурой смертельно давит на спину, в глазах какие-то круги от усталости и недостатка кислорода. Господи, прошли то…

Мак ждал впереди, прислонившись к валуну — тут можно было не лежать, а сидеть.

— Немного еще — одними губами ответил он на незаданный вопрос — через перевал, и все.

— Духи!

Все припали к земле, затаились. МакКлюр так и остался сидеть, чтобы не привлекать внимание движением. Валун надежно скрывал его от посторонних глаз.

Уорхол пальцами указал, откуда ждать атаки и куда в случае чего стрелять. МакКлюр кивнул, чуть склонившись в сторону.

Два ишака, тяжелогруженых, в сопровождении погонщиков поднимались по едва заметной тропе. Если бы они не остановились передохнуть — то вышли бы как раз им навстречу. Погонщиков было пятеро, у каждого было по автомату. Несмотря на смертельную опасность, принц чуть поднял голову…

Это были его сверстники. Молодые, усатые, с загорелой до черноты под горным солнцем кожей. На них была типичная для здешних мест одежда — широкие шаровары, безрукавка, чалма. На всех — ботинки, армейские, британские или русские, ботинки — вот что всегда пользовалось спросом у местных, на пару ботинок можно было выменять все что угодно. Они шли, особо ничего не опасаясь, переговариваясь на своем гортанном отрывистом языке. Потом один забежал вперед и начал изображать что-то похожее на танец — к удовольствию и смеху остальных. Один осел заупрямился — и его начали подталкивать тычками и уколами острых палок.

Зачем они воюют? Почему они не хотят покориться Британской Короне? Что им нужно? Почему они злоумышляют против нас с русскими?

Они прошли так близко от пятерки британцев, что до них можно было докинуть камнем. Все — а принц в первую очередь, превратились в соляные столбы, боясь даже дышать. Все знали, что на склонах мало что можно рассмотреть — и поэтому у местных, у жителей гор очень развита реакция на движение. Стоит только пошевелиться — и тебя сразу засекали, иногда с дистанции недоступной винтовочному выстрелу.

Смех и говор затихли вдали. Майор приложил палец к губам — тихо! Потом покачал что-то условным, принятым в САС жестом.

Они прождали пять минут, потом еще пять. Потом еще. МакКлюр готов был лежать до темноты — но приказ есть приказ и его надо исполнять.

Далекий разрыв бросил их на землю, когда они подошли к самому гребню перевала (ползти тут было невозможно, не проползешь). Через несколько секунд раздался еще один.

— Миномет. Похоже, Стокса накрыли.

Уорхол согласно кивнул…

— Левее. Вон там смотри. Левее от ориентира метров на пятьсот и чуть выше. Видишь?

— Да… — потрясенно выдохнул принц.

У себя, в училище, как то раз он задал вопрос — а зачем нужны авианаводчики? Зачем ползать на пузе, подставляясь под пули? Сейчас, когда любой ударный самолет, тот же Харриер, может нести на себе контейнер с аппаратурой наведения и разведки. Не проще ли использовать связку «разведывательный-ударный» или «разведывательный — три ударных»?

Преподавал у них кавалер креста Виктории, подполковник Баркхэм. Суровый, седой старикан, у которого вместо одной ступни — биомеханический протез, и у которого невозможно было получить зачет по его предмету автоматом. Он сурово посмотрел на принца и сказал: молодые люди, вы слишком много полагаетесь на технику и слишком мало — на человека. На свете есть истинные мастера маскировки, они могут упрятать все что угодно, и ты не то, что с нескольких сот километров в час это не увидишь. Иногда ты не увидишь это, даже если будешь стоять прямо на нем! Только человек, опытный и надежный, может точно распознать, что и где находится и дать точную наводку, ибо загадка, загаданная одним человеком, может быть разгадана другим. Не машиной, не автоматом — но человеком.