Марек Краевский - Призраки Бреслау

• Название: Призраки Бреслау
• Автор: Марек Краевский
• Издательство: «Фантом Пресс»
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 5-86471-411-9

Одним ласковым сентябрьским утром 1919 года в городке Бреслау находят тела четырех матросов. Рядом с ними – таинственная записка, адресованная инспектору Эберхарду Моку, в которой убийца предлагает ему поиграть в странную и опасную игру. Ставка в этой игре – жизнь тех, кто находится рядом с Моком. Чтобы найти эксцентричного убийцу, инспектору Моку придется погрузиться в лабиринт из тайных сект, запрещенных удовольствий и призрачных теней.

Слабость к алкоголю и рыжеволосым женщинам, ночные кошмары и экстраординарный дар сыщика – таков Эберхард Мок, один из самых необычных и обаятельных героев-сыщиков. В своем темном и таинственном детективе Марек Краевский рисует красочное полотно из жизни начала века, на котором в странном хороводе соединились развращенные аристократы, безжалостные преступники, революционеры, маньяки и рыжие красавицы. Читая детектив Краевского, словно заглядываешь в другую эпоху – так ярко описаны все исторические детали, но все-таки главное в нем – завораживающая детективная история, от которой буквально захватывает дух.

---

Мок оглядел полицейских за столом. Все как один уткнулись в стаканы с чаем. Что такое субординация, они знали не понаслышке, никогда не возражали начальству, их не мучило чувство вины, в их накрахмаленные воротнички не плакали маленькие дети. «Только не жалей себя, Мок. Ты недостоин даже капельки жалости».

– Мы все знаем, – произнес Мок, не поднимаясь с места, – что убийца начал с преступления напоказ, а потом умертвил еще двоих. Их допрашивал я. Выслушайте меня, господа! Я вот что предлагаю…

– Ваши предложения нас не интересуют, Мок, – прервал его Мюльхаус. – Дайте нам работать. Приказать вас вывести? Назначить дисциплинарное взыскание?

Мок встал и приблизился к Мюльхаусу.

– Лучше подумайте о взыскании вашему секретарю фон Галласену. Он тоже совершил промах, принес два лишних стакана. Ведь вас семеро. Смолора еще нет, меня уже нет. – Подойдя к столу, Мок сбросил два пустых стакана, которые со звоном разбились о каменный пол, поклонился и вышел из кабинета шефа комиссии убийств.

Бреслау, пятница, 5 сентября 1919 года, половина десятого утра

Окна обширного кабинета советника Йозефа Ильсхаймера выходили на Уршулинштрассе, а точнее говоря, на двускатную крышу гостиницы «Штадт Лейпциг». Ильсхаймеру нравилось наблюдать за одним клерком, который развлекался тем, что в одинаковом порядке складывал в ящик цветные карандаши, закрывал глаза, наобум вытаскивал один карандаш и проводил линию на листке бумаги. Надо было угадать цвет.

Вот и сейчас Ильсхаймер подсматривал, как клерк подвергает испытанию свою зрительную память. Однако сегодня это занятие надоело шефу отдела нравов быстрее, чем обычно, и он вспомнил, что перед ним за круглым столом уже несколько минут сидит Эберхард Мок в ожидании указаний и распоряжений.

Ильсхаймер обвел взглядом свой кабинет, до потолка заваленный папками с делами, которые под его руководством вел отдел нравов бреславльского полицайпрезидиума на протяжении двадцати лет. Все содержалось в полнейшем порядке, чем Ильсхаймер очень гордился. Нет, не зря он не позволял – вопреки пожеланиям сменяющих друг друга полицайпрезидентов – перенести материалы в главный архив, расположенный на первом этаже.

– Мне очень неприятно, Мок, – начал Ильсхаймер, – что вы больше не занимаетесь «делом четырех матросов». Думаю, вы также не испытываете радости по этому поводу.

– Благодарю за слова утешения.

– Тем не менее вас не отстраняют от следствия полностью. – Ильсхаймера неприятно поразило, что Мок не употребил слов «герр советник». – Вы должны будете побеседовать с доктором Казничем. Он выудит из вас информацию, которая поможет Мюльхаусу поймать убийцу.

– Я уже прошел один сеанс психоанализа с доктором Казничем, это ничего не дало.

– Наберитесь терпения, Мок.

Ильсхаймер наклонился к собеседнику поближе, но его ждало разочарование. Запаха перегара не чувствовалось. Заложив руки за спину, Ильсхаймер принялся расхаживать по кабинету.

– А теперь внимательно выслушайте меня. Я даю вам служебное поручение. Завтра вы отправляетесь в Кудова-Бан[39] вместе с доктором Казничем. Там вы пробудете сколько будет нужно…

– Я не хочу иметь ничего общего с доктором Казничем. – Мок заранее предчувствовал, что разговор предстоит тяжелый. – Герр советник, ну что из меня может вытянуть человек, которому я не доверяю и который мне не нравится?

– Прекрасно вас понимаю, Мок. – Ильсхаймер даже порозовел, услышав наконец, что к нему обращаются как положено. – Доктор сам знает, что вы к нему не питаете симпатии. Поэтому он решил сменить метод…

– Любопытно, – хмыкнул Мок. – Неужели он не будет меня расспрашивать, как я в детстве воровал с лотков яблоки и что испытывал в возрасте шести лет, когда обливал из сифона прохожих?

– Не будет. – Слова Мока явно позабавили советника. – Доктор Казнич подвергнет вас гипнозу. В этой области он прекрасный специалист.

– Не сомневаюсь. Только пусть он пробует свои методы на ком-нибудь другом. Я – полицейский и хочу вести нормальное расследование. – С каждым словом Мок все более одушевлялся. – Гибнут люди, которых я допрашивал по ходу «дела четырех матросов». Мне нельзя ни с кем разговаривать лично, нельзя никого допрашивать… Хорошо. Этим может заняться кто-то другой. Я же могу вести допрос по телефону… У меня есть прекрасная идея, очень простая…

– Мок, как вы не понимаете, что с вами никто не собирается обсуждать этот вопрос? Повторяю: я дал вам служебное поручение и меня совершенно не интересует, что при виде Казнича вы плачете и топаете ногами со злости.

Наступила пауза. Ильсхаймер глянул в окно на клерка, тренирующего память, и решил дожать подчиненного. Подперев кулаком подбородок, он впился глазами в Мока. Бывало, под взглядом Ильсхаймера трепетали закоренелые преступники.

– Вы очень много пьете. Полицейские нередко злоупотребляют спиртным, а их начальники смотрят на это сквозь пальцы. Но только не я! – гаркнул вдруг Ильсхаймер. – Я не выношу алкоголиков, Мок! Из-за пьянства вы потеряете работу! Понимаете, черти бы вас разодрали?

Черные глаза советника горели дьявольским огнем. Когда-то этот огонь пробуждал страх у отъявленных бандитов. Но ироническое выражение на лице Мока говорило Ильсхаймеру, что эти времена давно миновали.

Мок встал. Его медленно охватывал гнев, и он вовсе не собирался скрывать свои эмоции. Впервые за многие годы он почувствовал свое преимущество перед Ильсхаймером. Ведь достаточно одного его слова – и шеф городской полиции нравов погиб. Мок подошел к окну. «Не выйдет, ничего-то у меня не получится», – как мальчишка повторял он про себя, боясь спугнуть удачу. От окна Мок направился к вешалке, взял в руки котелок шефа. Шляпа была новехонькая, производства фабрики Хитце, о чем информировала ленточка с внутренней стороны.

– Новый котелок купили? – Мок сознательно опустил «герр советник». – А старый где?

– А вам-то что, Мок? С ума сошли? Мы здесь о деле говорим! – Ни один мускул не дрогнул на лице Ильсхаймера.

– Ваша старая шляпа у меня. – Мок торжествовал. – Я обнаружил ее в комнате Августа в гостинице «Южный парк».

– Не понимаю вас. – Глаза Ильсхаймера подернулись дымкой. – Как шеф комиссии нравов я допрашивал Августа Штреля, который занимается проституцией, это правда… Наверное, оставил у него свой котелок…

– Не только котелок. Вы, герр советник, оставили неизгладимые воспоминания в его сердце. До того неизгладимые, – блефовал Мок, повторяя про себя «не получится, не получится», – что Август их записал. Любопытные, доложу я вам, мемуары. – Мок оперся руками о письменный стол Ильсхаймера и задумчиво произнес: – Не кажется ли вам, герр советник, что у доктора Казнича и без меня забот хватает? К тому же известно ли вам, что я не слишком податлив на гипноз?

Ильсхаймер смотрел в окно на клерка. На этот раз болван вытащил не тот карандаш и со злости швырнул скоросшивателем в стену.

– А ведь правда, – кивнул Ильсхаймер, нимало не меняя выражения лица, – у доктора Казнича действительно накопилось много дел…

Бреслау, пятница, 5 сентября 1919 года, полдень

«Хорьх» Вирта и Цупицы остановился возле кондитерской неподалеку от университета. Дружки рэкетиры вышли из машины и направились к старинному зданию полицайпрезидиума. По дороге Цупица завернул в пивную, где купил сигареты «Силано».

Вход на лестницу в полицейском управлении перегораживал массивный барьер. Стрелка на нем самым недвусмысленным образом направляла всех посетителей в дежурку. Дежурили двое, сегодня это были Хандке и Бендер. Один сообщал о появлении незнакомых ему людей по телефону, другой сверлил посетителей подозрительным взглядом, словно рентгеновскими лучами просвечивал.

Вирта и Цупицу никто не останавливал и не просвечивал. Об их появлении Бендер и Хандке были предупреждены начальством и теперь, глядя на невысокого щеголя и мрачного верзилу, лишь убедились, что советник Ильсхаймер час назад сообщил их приметы совершенно верно.

– Откуда мне знакомы эти морды? – пробурчал Хандке, провожая взглядом парочку, исчезающую за стеклянной дверью главного вестибюля.

– Как попадется поганая харя, так уже и кажется, что кто-то знакомый, – обронил Бендер. – Работа такая…

Вирт и Цупица пересекли внутренний двор и вошли под арку. В ворота с Уршулинштрассе как раз въезжал арестантский фургон. Охранник с прищуром оглядел приятелей. По винтовой лестнице Вирт и Цупица поднялись на третий этаж и остановились перед солидной дверью. Табличка на двери разъясняла: «Отдел III-б. Начальник: советник уголовной полиции доктор Йозеф Ильсхаймер. Полицейские: ассистент уголовной полиции Эберхард Мок, секретари уголовной полиции Герберт Домагалла и Ганс Мараун, вахмистры уголовной полиции Франц Лембке и Курт Смолор».

Цупица громко постучал. Появился плешивый человек средних лет и, ни о чем не спрашивая, провел их по узкому коридорчику в большой кабинет, где стояли три письменных стола. За одним развалился заспанный Эберхард Мок, другой стоял пустой, за третий – расположенный ближе всего к двери с надписью «Доктор Йозеф Ильсхаймер» – сел встретивший их полицейский и продолжил разговор по телефону. Мок указал прибывшим на два массивных стула. Вирт и Цупица молча сели.