Василий Джелдашов - Карлос Кастанеда. Расколотое знание

• Название: Карлос Кастанеда. Расколотое знание
• Автор: Василий Джелдашов
• Жанр: Философия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-42552-5

Карлос Кастанеда – человек-легенда и самый мистический писатель ХХ века. Учение Дона Хуана, удивительное и многогранное, как и сама жизнь, настолько сильно повлияло на миллионы людей по всему миру, что представить современную цивилизацию без культурного феномена Карлоса Кастанеды невозможно.

Перед вами – непростая книга. Она – плод фундаментального исследования матрицы образов Учения Кастанеды и их влияния на каждого из нас. Путь Знания и точка сборки, реальность и Творец, смысл жизни и перерождения, иные миры и многие другие грани Расколотого знания Карлоса Кастанеды.

---

«Прогоняют» или стараются «увидеть». Или, как говорили в «раньшее» время: «Очерти круг, да чурайся!», то есть ори благим матом – «чур меня, чур!», то есть «спаси меня, союзник, спаси!»

Но – наконец-то допустим всё-таки – вы всё же прошли стража. В какой из многих миров нагваля вы можете попасть?

Образ 7. Красный мир

«Он вылил то, что было в миске, в старую глиняную чашку, похожую на цветочный горшок. Питьё было очень горячим, поэтому он сперва на него подул и попробовал на вкус, а затем протянул мне:

– Теперь пей.

Я механически взял чашку и залпом выпил. На вкус питьё слегка отдавало горечью. Примечательным был запах: пахло тараканами.

Почти сразу я начал потеть. По телу разлился жар, кровь прилила к ушам. Перед глазами появилось красное пятно, и мышцы живота стали судорожно сокращаться. Немного погодя, хотя я уже совсем не чувствовал боли, стало холодно, и я буквально обливался потом. Дон Хуан спросил, нет ли у меня перед глазами черноты или чёрных точек. Я ответил, что вижу всё красным.

Я стучал зубами от приступов накатывающей волнами неконтролируемой нервной дрожи, исходящей откуда-то из центра груди.

Потом он спросил, не страшно ли мне. Его вопросы показались мне бессмысленными. Я сказал, что, конечно, страшно. Но он опять спросил, боюсь ли я «травы дьявола». Я не понял, о чём он говорит, и ответил «да». Он засмеялся и сказал, что ничего я не боюсь. Он спросил, по-прежнему ли я вижу красное. Я только и видел, что стоявшее перед глазами громадное красное пятно.

Немного погодя мне стало лучше. Нервные судороги постепенно прошли, оставив лишь чувство приятной разбитости и невероятной сонливости. Глаза слипались, хотя издалека всё ещё доносился голос дона Хуана. Я заснул, но всю ночь чувствовал себя погружённым в глубокий красный цвет. Даже сны были красные» (К-1).

Отражение

Но необязательно пить «траву дьявола» или какое-то другое зелье, иногда бывает достаточно занятий цигуном. (Нижеследующий фрагмент вроде бы находится не на своём месте, раз в нём говорится о «чёрном мире», но следующая за ним цитата из Кастанеды подтверждает её уместность, так как цвета ада – чёрный и красный.)

«Когда Оуян Хуэй и Тянь Мин-мин подошли к храму, Цюй Сяолун занимался уже со второй группой. Они встали в последний ряд, закрыли глаза. Оуян Хуэй сразу ощутил, насколько сильным было поле ци: в теле появилось покалывание. Скоро он уже не чувствовал тела. Он не знал, сколько времени прошло, но вот песня стихла. Откуда-то издалека донёсся голос мастера: «Занятия окончены». Оуян Хуэй открыл глаза. Многие стоявшие впереди него вдруг стали поднимать головы и смотреть на солнце. Он и сам неожиданно поднял лицо к солнцу. Почему он это сделал, он не знал, а только ощутил желание смотреть на солнце и был уверен, что сможет выдержать его ослепительный блеск.

Удивительная, фантастическая картина открылась его взору! Ослепительное белое солнце, в которое он пристально вглядывался, вдруг стало чёрным, как во время полного затмения. Приглядевшись, Оуян Хуэй понял, что это чёрное солнце вовсе не похоже на то, каким оно бывает при затмении. Скорее так бывает, когда смотришь на него через солнечные очки.

Оуян Хуэй долго не отрывал взгляда от солнца, когда же минут через двадцать он наконец отвёл глаза и посмотрел вокруг, то взору его представилась страшная картина, как во время Судного дня человечества: мир был чёрным, будто выжженным гигантским пламенем». (Кэ Юньлу // Цигун и спорт. Новый век, 1993, № 4.) (Однако откуда у китайца представление о европейском Судном дне?)

А если у вас под рукой есть хороший сильный учитель, то достаточно просто пройтись рядом с ним, чтобы попасть в другой мир. «Взгляд мой следовал за каждым движением Хенаро. Появилось такое ощущение, будто я иду вместе с ним. Я даже запыхался. Потом я осознал, что уже вовсе не сижу на прежнем месте, а действительно иду вслед за Хенаро.

Хенаро всё тем же странным образом шёл впереди меня. Мы шли уже много часов подряд. От усталости у меня разболелась голова, и неожиданно меня стошнило. Хенаро остановился, потом подошёл ко мне и встал рядом. Всё вокруг нас было залито ярким сиянием, свет которого отражался в чертах лица Хенаро. Глаза его светились. Вдруг в ушах моих зазвучал голос:

– Не смотри на Хенаро! Взгляни вокруг!

Я подчинился. Я подумал, что попал в ад! Шок от того, что я увидел, был настолько силён, что я вскричал, ужаснувшись. Но не издал при этом ни звука. То, что я видел вокруг, как нельзя лучше соответствовало картине ада, запечатлённой в моём сознании католическим воспитанием. Я видел красноватый мир, жаркий и гнетущий, тёмный, испещрённый пустотами, в мире этом не было неба и отсутствовал какой бы то ни было свет, кроме зловещих отражений красноватых огней, метавшихся вокруг с немыслимой быстротой» (К-7).

Образ 8. Белый мир

«Потом он приказал мне выключить внутренний диалог и погрузиться в безмолвие. Потом он встал и пошёл прочь с площади, знаком велев мне следовать за ним. Мы пошли в пустынную боковую улочку. Я узнал её – это была та самая улица, на которой Хенаро демонстрировал мне настройку. Едва я это вспомнил, как тут же обнаружил, что шагаю рядом с доном Хуаном по пустынной равнине с жёлтыми дюнами из чего-то похожего на серу. Место это к тому времени уже было мне хорошо знакомо.

Я вспомнил, что дон Хуан заставлял меня воспринимать этот мир много-много раз. И ещё я вспомнил, что за пустынными дюнами есть ещё один мир, сияющий дивным, ровным, чистым, белым светом.

Когда в этот раз мы с доном Хуаном вошли в белый мир, я ощутил, что свет, исходивший отовсюду, не прибавляет сил, но успокаивает настолько, что производит впечатление священного.

Священный свет омывал меня, и тут вполне рациональная мысль пришла мне в голову. Я подумал, что мистики и святые, должно быть, совершали это путешествие точки сборки. В человеческой матрице они видели Бога, в серных дюнах – ад, а в дивном прозрачно-белом свете они видели райское сияние небес.

Рациональная мысль немедленно сгорела под натиском того, что я воспринимал. Моё осознание было привлечено огромным количеством фигур мужчин, женщин, детей всех возрастов и других непостижимых образов. Всё это ослепительно сияло лучистой белизной.

Я увидел дона Хуана. Он шагал рядом. Он смотрел не на явившиеся образы, а на меня. В следующее мгновение я увидел его иначе – теперь это был шар светимости, качавшийся вверх-вниз в футе от меня. Неожиданно шар резко приблизился, и я увидел то, что было внутри.

Я ощутил, что мы все втроём вдруг встали и пошли с площади, причем они шли по обе стороны от меня.

Продолжая идти, я обнаружил, что утратил периферийное зрение. Я не различал ни домов, ни улиц. Я не видел также ни гор, ни растительности. В какой-то момент я осознал, что потерял из виду дона Хуана и Хенаро. Вместо них рядом со мной покачивались два светящихся пучка чего-то.

Я видел всем своим существом: всё то, что в нормальном состоянии осознания я назвал бы своим телом, было способно воспринимать. Оно словно превратилось в один гигантский глаз, который видел всё. Первое, что я обнаружил сразу же после того, как увидел два сгустка света, был острый фиолетово-пурпурный мир, составленный чем-то похожим на цветные панели и навесы. Плоские, экраноподобные панели неправильных концентрических окружностей заполоняли всё вокруг.

Я ощутил огромное давление, сжимавшее меня со всех сторон, я затем услышал голос. Я видел, голос объяснил, что давление обусловлено тем, что я двигаюсь. Я двигался вместе с доном Хуаном и Хенаро. Я ощутил слабый толчок, словно прорвался бумажный барьер. Я оказался в светящемся мире. Свет исходил отовсюду, но не слепил. Это было похоже на то, как светит солнце, готовое вот-вот пробиться сквозь толщу полупрозрачных облаков. Я смотрел вниз на источник света. Было очень красиво. Земли не было – только белые пушистые облака и свет. И мы шли по этим облакам» (К-7).

Отражение

Ради чего всё-таки монахи-отшельники занимаются аскезой и самоистязаниями? Ведь, как нам открыл Кастанеда, и голод, и усталость, и боль, и страх могут сдвигать точку сборки. Чем же всё-таки занимаются отшельники? Святым делом или точкой сборки?

«Дон Хуан выразил своё убеждение в том, что христианские идеи об изгнании из райского сада представляются ему аллегорией утраты нашего безмолвного знания, нашего знания намерения. Следовательно, магия – это возвращение к началу, возвращение в рай» (К-8).

В данном случае будет уместно напомнить о том, что видят люди, находящиеся в состоянии комы.

«После описания последней агонии своей физической смерти и ужасной тяжести, прижимающей его к земле, автор рассказывает, что вдруг почувствовал, что стало легко.

Я увидел, что стою один посреди комнаты; справа от меня столпился весь медицинский персонал.

Я подвинулся и глянул, куда глядели все они: там на койке лежал я.