Лидия Чуковская - Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966

• Название: Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966
• Автор: Лидия Чуковская
• Издательство: Время
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9691-0209-5, 978-5-9691-0213-8,978-5-9691-0201-9

Третий том «Записок» Лидии Чуковской охватывает три года: с января 1963 – до 5 марта 1966-го, дня смерти Анны Ахматовой. Это годы, когда кончалась и кончилась хрущевская оттепель, годы контрнаступления сталинистов. Не удаются попытки Анны Ахматовой напечатать «Реквием» и «Поэму без героя». Терпит неудачу Лидия Чуковская, пытаясь опубликовать свою повесть «Софья Петровна». Арестовывают, судят и ссылают поэта Иосифа Бродского… Хлопотам о нем посвящены многие страницы этой книги. Чуковская помогает Ахматовой составить ее сборник «Бег времени», записывает ее рассказы о триумфальных последних поездках в Италию и Англию.

В приложении печатаются документы из архива Лидии Чуковской, ее дневник «После конца», её статья об Ахматовой «Голая арифметика» и др.

---

Об Ю. Г. Оксмане см. также «Записки», т. 2, «За сценой»: 103. – Примеч. ред. 1996.

173 Основные сведения о В. Друзине – см. «Записки», т. 1, «За сценой»: 3S. Эпиграмма же вызвана тем, что в 1957 году Друзин был переведен в Москву и назначен заместителем главного редактора «Литературной газеты». Впоследствии, в шестидесятые годы, он – один из главных деятелей Союза Писателей РСФСР: один из секретарей Правления Союза, заместитель председателя Комиссии по приему в члены Союза и по работе с молодыми – и пр. и т. д. Одновременно он заведовал кафедрой советской литературы в Литературном Институте им. Горького.

Разумеется, и свою критическую деятельность В. Друзин продолжал в полном соответствии с очередными указаниями начальства. См., например, его статью, опубликованную б сентября 1959 года в газете «Литература и жизнь» – «Жить и работать для партии, для народа».

«Пристрастие к будничной бытовщине убивает революционно-романтический пафос», – написано в этой статье. Или: «Важно, чтобы автор занимал в своем творчестве правильные идейно-политические позиции». Остальное не так важно…

174 Желание, чтобы люди, защищавшие Сталина, испытали на себе хотя бы часть страданий, на которые он щедро обрекал других, – высказывалось Ахматовой не только в разговорах, но и в стихах. Например, в стихотворении «Защитникам Сталина»:

Это те, кто кричали: «Варраву
Отпусти нам для праздника», те,
Что велели Сократу отраву
Пить в тюремной глухой тесноте.

Им бы этот же вылить напиток
В их невинно клевещущий рот,
Этим милым любителям пыток,
Знатокам в производстве сирот.

(«Двухтомник, 1990», т. 1, с. 353.)

175 Основное примечание об Ивинской – см. «Записки», т. 2, «За сценой»: 97. Что же касается Авдотьи Панаевой, «обворовала – не обворовала» – см. специальное исследование Я. 3. Черняка «Огарев, Некрасов, Герцен, Чернышевский в споре об огаревском наследстве. Дело Огарева – Панаевой. По архивным материалам» (М. – A.: Academia, 1933); а также: К. Чуковский. Жена поэта. – в его книгах: «Рассказы о Некрасове» (М., 1930) или во 2-м томе Сочинений в двух томах (Москва.: Правда, 1990).

176 к этому времени Д. А. Поликарпов (1905–1965) – заведующий Отделом культуры ЦК КПСС. О Д. А. Поликарпове и его роли в «деле Пастернака» см. «Записки», т. 2, «За сценой»: 196.

177 Привожу отрывки из стихотворения Сергея Васильева «Как с Прокофьевым купался», напечатанного в «Литературной России» б ноября 1964 года.

Сколько б лет не пролетело —

буду

чувствовать спиной,

как с Прокофьевым купался

я в купели ледяной.

Ветер

дул на всю катушку,

в рваной пене от гульбы

оловянной масти волны

подымались на дыбы.

……………………………

Ну а мы?

А мы разделись,

извините, догола.

И-

с разбегу бух в пучину,

закусивши удила!

Что там думать,

мять куделю!

Вплавь,

чтоб пенилась душа!

Ты на Ладоге смолился,

я дублен у Иртыша!

Норови

волне под брюхо!

Мы ж родились,

черт возьми,

не котятами на вате,

а железными людьми!

– Режь,

Сережа,

бога нету!

– Режу,

Саня,

как ножом!

Хорошо бороть стихию,

бога нету, нагишом!

178 О нашей куоккальской жизни см. мою книгу «Памяти детства» (М.: Моск. рабочий, 1989). Дача, о которой идет речь, сгорела дотла в 1986 году.

179 О первой своей поездке в Италию А. А. рассказывала:

«В 1912 году [я] проехала по Северной Италии (Генуя, Пиза, Флоренция, Болонья, Падуя, Венеция). Впечатление от итальянской живописи и архитектуры было огромно: оно похоже на сновидение, которое помнишь всю жизнь» (см. автобиографию «Коротко о себе» – «Двухтомник, 1990», т. 2, с. 267).

180 «Коноша – это большая станция и маленький городок, до Норинской от нее около 30 километров. Добираться надо было на попутном грузовике, которых за день проходило пять-шесть, из них верный – один, почтовый, по закону никого перевозить не имевший права, по безвыходности же положения странников подхватывавший. Приехав, я пошел наугад и в первой же избе по левую руку увидел в окне блок сигарет «Кент". Бродский снимал дом у хозяев, мужа и жены Пестеревых, кажется, за десять рублей в месяц. Пестеревы жили рядом, в другой избе, более новой и крепкой. Люди были добрые, участливые, к Бродскому расположенные, называли его Ёсиф-Алексаныч. Дом был покосившийся, с высоким крыльцом, с дымовой трубой, половина кирпичей которой обвалилась, а железо, когда топилась печь, раскалялось, в темноте светилось красным, и Пестеревы каждый день ждали пожара. Вокруг деревни были поля, голые к тому времени, близко подступал лес, невысокий, сырой, дикий. На другом конце деревни протекала речушка, над ней стоял клуб, он же начальная школа, мы в нем посмотрели фильм с Баталовым в главной роли… Иногда можно было дозвониться до Ленинграда с почты в соседнем сельце Данилове. Сутки я провел в одиночестве, потому что его командировали в Коношу на однодневный семинар по противоатомной защите. Он вернулся с удостоверением и с фантастическими представлениями о протонах и нейтронах, равно как и об атомной и водородной бомбах… Когда я уезжал, он проводил меня до Коноши и, всовывая рубль в руку шоферу, молодому парню, который отказывался брать деньги, произнес с напором, картаво: «Алё, парень, не затрудняй мне жизнь!»» («Рассказы…», с. 138–139).

181 «Ахматова собирала мнения о Поэме, сама писала о ней», – сообщает А. Найман. Затем пересказывает ту самую свою статью, которую я услышала 14 ноября 1964 года в Будке. – «Уже после ее смерти, – продолжает Найман, – выяснилось, что она записала… мое наблюдение в самый день нашего разговора, и вот в каких словах: «Еще о Поэме. Икс-Игрек сказал сегодня, что для поэмы всего характернее следующее: еще первая строка строфы вызывает, скажем, изумление, вторая – желание спорить, третья – куда-то завлекает, четвертая – пугает, пятая – глубоко умиляет, а шестая – дарит последний покой, или сладостное удовлетворение – читатель меньше всего ждет, что в следующей строфе для него уготовано опять только что перечисленное. Такого о поэме я еще не слыхала. Это открывает какую-то новую ее сторону» («Рассказы…», с. 128–129).

182 Цитирую те строки из книги Шкловского, которые так возмутили Анну Андреевну:

«Мы уже говорили, что эпиграф к III главе: «Старинные люди, мой батюшка» («Недоросль»), – взят из Фонвизина; слова эти принадлежат Простаковой. Таким образом Пушкин неожиданно сближает семейство Мироновых и семейство Простаковых. Чем это вызвано?.. Комендантша по своему отношению к мужу напоминает у него Простакову» (Виктор Шкловский. Заметки о русских классиках… Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Сов. писатель, 1955, с. 77).

183 Мать Натальи Ивановны Столяровой – Наталия Сергеевна Климова (1885–1918) до революции, курсисткой, была членом партии эсеров (максималистов). Она участница покушения на председателя Совета Министров Петра Аркадьевича Столыпина (12 августа 1906 года на Аптекарском острове). Столыпин остался невредим, пострадали – убиты и ранены – около ста человек. Эсеры, подготовившие этот взрыв, арестованы, среди них и Наталия Сергеевна Климова. Все – приговорены к смертной казни. Наталье Климовой из Петропавловской крепости удалось передать на волю письмо (опубликованное впоследствии в 1908-м в газете «Образование», № 8, под названием «Письмо перед казнью»). Однако смертная казнь была заменена ей пожизненной каторгой, а в 1909 году Климова с каторги сбежала за границу (знаменитый «побег тринадцати»).

Мать Анны Андреевны – в девичестве Инна Эразмовна Стогова (1856–1930) – в молодости, курсисткой, была членом народовольческого кружка. «…Ахматова с оттенком удовольствия, – сообщает в своем эссе Лидия Гинзбург, – рассказывала мне… что ее мать… любила говорить про какой-то кружок. Выяснилось потом, что этот кружок – Народная воля. Мама очень гордилась тем, что как-то дала Вере Фигнер какую-то свою кофточку – это нужно было для конспирации» (Лидия Гинзбург. Человек за письменным столом. Л.: Сов. писатель, 1989, с. 297).

Наталья Ивановна Столярова (1912–1984) родилась в Италии, близ Генуи и получила образование в Париже. В 1934-м она приехала в Советский Союз, а весною 1937-го – арестована. Провела восемь лет в лагере, а затем – с 1945 года – в ссылке. В 1956 году Наталья Ивановна вернулась в Москву, работала секретарем у И. Г. Эренбурга, переводила для заработка с французского. Встретившись и подружившись в середине шестидесятых годов с А. И. Солженицыным, она многое рассказала ему о жизни женщин-лагерниц и кое-какие из сообщенных ею фактов попали на страницы «Архипелага ГУАаг». В своих «очерках литературной жизни» А. И. Солженицын посвятил Н. И. Столяровой, одной из его многолетних помощниц, специальную главу (БТД//НМ, № 12, с. 22–31).

Что касается мужа Цветаевой, Сергея Яковлевича Эфрона, то приведу сведения о нем, сообщаемые в докладе Р. Кембалла ««Ни с теми, ни с этими» – тернистый путь Марины Цветаевой» – докладе, сделанном им на симпозиуме в Женеве в 1978 году.