Ким Сатарин - Вторая радуга

• Название: Вторая радуга
• Автор: Ким Сатарин
• Жанр: Фэнтези

Однажды люди, проживающие между 80-м и 100 меридианами обнаружили, что отгорожены от остального мира преградой неведомой природы. Жизнь на этом участке несколько изменилась, и не к худшему, но тайна всегда требует разгадки…

---

Через несколько часов они убедились, что так оно и есть. На перекатах и порогах речка бурлила, накрытая облаком пара. Обходить приходилось то по одному, то по другому берегу. Хорошо, что они оба умели точно определять толщину льда, и могли переходить с берега на берег без риска. Водопады следовали один за другим, и возле каждого приходилось снимать лыжи и карабкаться по скалам вверх. Так они и шли — три шага на лыжах по сугробам, затем снимали лыжи и карабкались по камню — а там вновь надевали лыжи. Когда стемнело, Ермолай остановился, отдышался и принялся запускать астральный глаз.

Ольга спросила мысленно, справится ли он, и он вместо ответа поднял астральный глаз над облаками пара. Скалы, пороги… Супруга видела то же, что и он, и оттого предложила на сегодня закончить. Как Харламов ни устал, но в столовую всё же отправился. Подруга сказала, что есть ей сегодня не хочется, и осталась дома. А командир группы с удовольствием хлебал кислые щи со сметаной и размышлял, отчего при такой сумасшедшей усталости мяса ему совершенно не хочется.

Чжань Тао задумчиво прогуливался по двору. Не обладай юноша ночным зрением, он бы мастера даже не заметил — мысленный отпечаток того выглядел полустёртым, как будто мастер был без сознания.

— Здравствуй, молодой мастер. Я вижу, ты добился успехов со времени нашей встречи. У тебя есть ко мне вопрос?

— Рад вновь вас видеть, мастер Чжань. Спасибо, что уделили мне время. Вопрос у меня такой…

Мастер Радуги тоже умел видеть в темноте, и то, что нарисовал молодой человек на снегу, было для него понятно.

— Для сточеров, на самом деле, весьма неплохая схема. Только прямое чувствование — это на самом деле два различных процесса. На Камете они становятся схожими, не удивительно, что разницу не смогли уловить не только сточеры. Я нарисую тебе другую схему, — мастер изобразил на снегу несколько витков спирали, как бы план раковины улитки.

Он носком сапога указал на выход спирали и прилегающий к нему участок:

— Вот это зона ограничения. В ней внешний мир воспринимается без искажений, но он неполон — можно различить только то, что перед входом в раковину. Мой учитель, известный под прозвищем Хромой Воевода, называл этот участок так: лягушка сидит на берегу пруда. — Мастер повел ногой внутрь раковины. — Это зона искажения. Сюда образы большого мира попадают, пройдя через зону ограничения. Название — лягушка сидит.

Ермолай слушал, улавливая общую идею — образы искажаются, проходя внутрь раковины, и чем дальше от входа, тем сильнее искажение.

— Дальше — искажение с ограничением. У лягушки четыре лапы. Дальше следует неполное изменение. Мой учитель называл это так: нечто, похожее на лягушку, сидит и оно зелёное.

Сапог мастера уже преодолел полностью внешний виток раковины и сейчас указывал на первую половину второго витка.

— Участок наложения. Уже не лягушка, но мы пока уверены, что это и не цветок лотоса. Дальше, — нога мастера сдвинулась к концу второго витка, — хаос. За ним зона, в которой хаос перемешивается с отражением. Дело в том, что дойдя до конца спирали, до Завитка, образы отражаются назад. Возникает обратное движение, которое содержит в себе искажённое смешение образов. Используя обратное движение, наш разум способен построить из этого материала упорядоченную конструкцию. Так создаются приват-миры…

Значит, обратное движение отражения настоящего мира было всей основой искусства Мастеров Радуги. Преобразуя реальные, но утратившие форму сущности, мастера создавали вокруг себя то, к чему тяготело их сознание. Но к какому месту на раковине мироздания относились тогда Камет и расщеп?

— Хромой Воевода подал общую мысль. Он был великим мастером, но ошибаются даже великие. Думай сам, молодой мастер. Может, из нескольких десятков таких упрощений ты сумеешь сделать верный вывод. Я могу только посоветовать не спешить, — невозмутимо произнёс Чжань Тао.

Что же, подобные советы приходилось получать не раз. Но была в схеме Хромого Воеводы некая подкупающая логичность, и Ермолай сразу в неё уверовал. Чем-то эта раковина сильно напоминала Край — его образы тоже менялись от вполне адекватных до совершенно невообразимых в данном месте.

* * *

Они вновь карабкались по склонам, с которых каскадом водопадов падала вниз речка, на которой они когда-то встретили медвепута. Самый трудный участок пути удалось пройти неожиданно быстро. Снег значительно сгладил рельеф, позволяя в некоторых местах совершать обходы — летом они замучились бы продираться сквозь цепкий кустарник, начисто утонувший сейчас в сугробах. Последний крупный водопад они обошли прямо по наклонной скале — снег на ней не удерживался, а подошвы ботинок цеплялись за камень достаточно прочно.

Встав на лёд довольно широкой здесь реки, они внимательно исследовали окружающую обстановку. Здесь уже можно было встретить снежных пауков. Тварь эта гораздо больше походила на громадного таракана, только ноги были непомерно длинными, отчего её и обозвали пауком. Никто не знал, способен ли снеговой паук телепатически чуять людей. Не знали и земляне, смогут ли они вовремя обнаружить довольно быстрое создание.

Они неспешно шли по льду. Впереди уже виднелось озеро — расширение в долине, окаймлённое крутыми лесистыми склонами.

— Не чувствуешь?

Ольга помотала головой. Ветер порывом ударил им в лицо, едва они достигли озера. Они укрыли шарфами лица, и пошли вперёд ровным широким шагом. Ветер сдувал снег, и лёд покрывала только тонкая корочка обветренного наста.

— Солматрцы зимой куда спокойнее, — заметил Ермолай.

— Будешь спокойнее, когда горкозов нет.

— Летом их медвепут защищает, а они всё равно взбудораженные.

— Медвепут на самом деле не их защита, а их проблема. Он ведь сам по себе: ушёл, пришёл. Приручить его они так и не смогли, — рассудила супруга.

Наконец, заметили они и снежного паука: стремительная тень пронеслась впереди них поперёк озера. Мысленный отпечаток твари был невероятно мал — как будто нервная система этого создания осталась на уровне примитивного земного насекомого. Ермолай полагал, что законы биологии диктуют что-то иное.

— А причём здесь законы? Если ты веришь в схему Хромого Воеводы, перед тобой организованная чьей-то волей окрошка из образов истинного мира. Может, Лёнька совсем не силён в биологии. Я уж не говорю про приват-миры, там чаще наука вообще неприменима.

Оля впервые упомянула вопрос, сильно озаботивший молодого мастера. Получалось, их могущество росло по мере приближения к внутреннему завитку раковины мироздания, а чем ближе они подбирались к Материнскому Миру, тем в большей степени становились самыми обычными людьми. Однако место, где мог находиться расщеп, он из этой схемы вывести не мог. Любой образ мог оказаться как порождением истинного мира, его прямым и неискажённым отражением, так и порождением обратного отражения, организованным человеческим — или иным — сознанием.

— Раньше, Оленька, я от тебя ссылок на науку не слышал, — улыбнулся ласково командир.

— Так с кем поведешься, Ерёма… — подмигнула спутница жизни.

Снежный паук на насте почти не оставлял следов. Они сумели найти только один, наполовину чёткий отпечаток. Размером он был с большую тарелку. Озеро довольно быстро кончилось, но почти сразу началось следующее. Здесь долина свернула влево, но ветер без изменений продолжал дуть им в лицо. Они вообще закрыли лица шарфами, положившись полностью на мысленную и прочую паранормальную чувствительность. Оба прекрасно чувствовали и толщину льда и глубину воды под ним. Дочь шамана прослеживала даже плавающих в глубине рыб. До наступления темноты они преодолели почти два десятка озёр, и ещё несколько раз встречали проносящихся по льду снеговых пауков.

— Мне кажется, это весьма недолговечные создания. Они убивают одно теплокровное существо, быстро насыщаются и приступают к размножению. Яйца они откладывают в другом мире, и до взрослого состояния вырастают тоже не здесь, — сказала Ольга, сосредоточившись на одном из пауков.

Молодой мастер чувствовал только то, что их пауки считают плохой пищей, предпочитая зайцев или оленей. На человека паук мог напасть только в крайнем случае, или в том случае, если человек был сильно голоден. Отощав, он становился для снеговых пауков намного привлекательней.

— Ты знаешь, я уже ощущаю Край, — сказал Харламов, когда перед ними открылось очередное длинное озеро.

— Тогда возвращаемся в расщеп, — решила супруга. — Незачем туда идти голодными.

Времени оставалось немного. Они вернулись в расщеп, поели, отдохнули, и продолжили путь. Озеро пересекли в темноте — а когда солнце осветило вершины сопок, они уже примеривались к подъёму. Здесь река уходила влево, а Край виднелся совсем рядом, за вершиной второй от озера сопки. Они выбрали короткий и по возможности пологий маршрут подъёма и выбрались на берег. Снега было по грудь, он временами сползал под лыжами на несколько шагов вниз по склону, плавно опуская и лыжников. Мимо них стремительно пронёсся между лиственницами паук, оставляя за собой вихри снежной пыли.