Алексей Ремизов - Том 2. Докука и балагурье

• Название: Том 2. Докука и балагурье
• Автор: Алексей Ремизов
• Издательство: Русская книга
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-268-00484-0, 5-268-00482-Х

Во 2-й том Собрания сочинений А. М. Ремизова «Докука и балагурье» включены основные сборники и циклы его сказок. Для Ремизова мир сказки — отражение народного миросозерцания. Открывает том сборник «Посолонь», где по ходу солнца сменяются времена года, а вместе с ними — фольклорные обряды, сохранившиеся в сказках, загадках, считалках и детских играх. Разные грани народного взгляда на мир отражены в сборниках «Русские женщины», «Докука и балагурье» и др. Ремизова по праву считали лучшим сказочником начала XX века. Его сказки высоко ценили А. Блок, М. Волошин, Андрей Белый и другие писатели Серебряного века.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Увидала старуха, обрадовалась.

— Где, дочка, поживаешь?

Марья ей все и рассказала о пруде, о Змее и как живет она ладно, ни в чем горя не видит, и одно скучно — по родному дому.

Пришел с поля старик, занялся внучатами. Угостили дочку.

Стала мать пытать у ней о Змее.

— Когда приходишь, разговариваешь с ним?

— Как же! Вот вернусь и скажу: «Змей, Змей, отвори мне двери!» Вода раздвоится, окажется коридор, лестница крутая…

Полегли спать.

А старуха не спит, думает все, жалко ей дочери.

До свету взяла она саблю старикову — воевал когда-то старик — да с саблей на пруд, да голосом дочерьным, по-марьиному, и кличет над водой:

— Змей, Змей, отвори мне двери!

Услышал Змей — Марьин голос! — пошел, отворил двери.

А старуха саблей на него, — все головы и снесла прочь.

И замутился пруд кровью.

3

Бежит старуха с пруда — чуть заря играет — машет саблей.

Проснулась Марья: что такое?

— Ну, молись, — шепчет старуха: — освободила тебя от напасти! Никогда туда не вернешься.

Догадалась Марья — Змей не жив! — ничего не сказала, взяла детей и вышла из дому, а идти уж некуда — не вернуться в пруд.

Обняла она сына:

— Ой, сынок, навек я несчастна! Ты ударься о землю, сделайся раком, до века ползай.

И ударила мальчика о землю и пополз он к пруду.

Обняла она дочь:

— Ой, дочка, навек я несчастна! Ты ударься о землю, сделайся пташкой, летай до веку.

И ударила девочку о землю и полетела она синичкой к пруду.

— А я, ой, навек я несчастна, полечу я кукушкой, буду век куковать.

И ударилась Марья о землю — и слышно, там за прудом по заре закуковала.

Вот почему кукушка так горько кукует.

Сибирский пряник Большим и для малых ребят сказки*

Посвящаю С.П. Ремизовой-Довгелло

Сибирские сказки

Про крота и птичку*

Якутская

Положили уговор крот и птичка: крот обещался пустить зимою птичку в свою нору и поделиться от своих запасов, птичка обещалась, когда по весне вода зальет кротову нору, пустить к себе крота в гнездо на корм и отдых.

Пичужка сдержала слово. И крот из всей ее добычи выбирал только то, что по душе ему было. Так дружно провели они весну и лето.

Осенью, еще до снега, крот, по уговору, пустил птичку в свою нору, но кормил ее отбросом, больше корешками, и изголодавшейся птичке грозило помереть бедной смертью.

В отчаянии, не видя выхода, воскликнула несчастная птичка:

— Как это так! Я тебе отдавала одно только лакомое, а ты — что негоже. На будущий год — врозь!

— Тварь неблагодарная! Ты расточала всю зиму мои запасы и ты еще смеешь!

И крот когтями ударил по темени птичку.

С той поры и летает над землею птичка — кровавый королек, а крот каждую весну, как только вода зальет его нору, выходит на холмик и сидит под ивой, дрожа.

Стожары*

Якутская

Говорит однажды богатый Кудунгса, по прозвищу Огненный рот, старому своему шаману Чакхчыгыстаасу, что значит Трескучий камень.

— Эй, ты, старый хрыч, откуда берется зимняя стужа?

— А! — отвечает шаман, — это дыхание той вон звезды, что огнем бороздит небеса.

— Эй, ты, ну, конечно, надо разрубить ее нить.

— А! — отвечает шаман, — конечно, я постараюсь, только надо мне два хороших топора.

И по слову Кудунгса дали шаману два крепких роговых топора.

* * *

Пятого дня новой половины месяца Сосны, по-нашему на Ивана Купалу, шаман камлает.

Он велел закрыть окна и двери, строго-настрого запретил, — даже носа не смей высовывать наружу! Двум крепким детинам приказал попеременно разжигать огонь. А сам надел волчью доху, шапку с рогом, туго завязал себе рот.

И семь дней и семь ночей без устали камлает шаман.

Нечем дышать от жары, а нет места на нем — весь покрыт инеем, и сосульки текут, леденея. На руках его рукавицы из передних лапок волка, а палец мерзнет, как сук. Топоры же его, роговые, от лезвия и до проуха, затупляясь, стираются.

И каждый раз, как ударит шаман топором, огонь звезды с шумом и брязгом рассыплется.

Семь дней и семь ночей рубил шаман и расколол большую звезду на семь звезд.

* * *

Стуча громко в бубен, шумно нисходит шаман на землю.

И ропщет, указывая на хлевное окно:

— Негодная баба высунула харю, и потому не осилил звезду. Однако ж месяца на два я убавил морозу.

С той поры студеные стожары из звезды, подобной луне полнолунной, на семь звезд раскололись, как огни из большого огнива.

Серкен-Сехен*

Якутская

    Вещун земли и мира,
    добрый советчик богатырей,
  сын старой царицы Тынгырыын,
  а по отцу из рода Одун, — Ревущий.
  Штаны на нем — брюшко синей белки,
  шуба — беличья спинка,
  пояс — бельи обрезки,
  шапка — белий затылок,
  навески — бельи ушки,
  шейный кушак — бельи хвосты,
  сапоги — бельи задние лапки,
  рукавицы — передние беличьи лапки,
  посох — костяная трава.
А дом его — на росстани дорог — пень дуплистый.
А жена его старуха — от уха до брыл семь заплатков.
      Сам с ноготок,
      борода по пупок.
      голени — деньги,
      руки-ноги — усики.
     А звать-позывать вещуна:
       Дедко
        Серкен-Сехен!

Судьба*

Карагасская

Жил в своей юрте один бедняк Тутарь. Оленей у него было мало, юрта старая, и ни одна кыс (девушка) не хотела выйти за него замуж.

Горько задумался Тутарь о своей горькой доле и решил продаст он оленей, юрту и займется торговлей.

И распродал Тутарь добро, выехал к русским в деревню, купил три коня и товару на три коня. Навьючил коней и назад в тайгу торговать.

Первую ночь заночевал Тутарь в тайге. А ночью волк задавил коня и разбросал товар. Встает поутру Тутарь: конь задавлен, товар испорчен, и тут же волк стоит, смотрит.

Рассердился Тутарь, взял ружье, застрелить хотел волка. А волк стоит, зубы оскалил, хвостищем машет, смотрит.

«Нет, не буду стрелять!» — подумал Тутарь.

И собрал он остальных коней и поехал дальше.

На вторую ночь волк опять задавил коня и товар испортил, а сам не уходит.

Еще больше рассердился Тутарь, прицелился в волка. А волк стоит, зубы оскалил, хвостищем машет, смотрит.

«Нет, не буду стрелять!»

И поехал Тутарь дальше уж с одним конем.

А в третью ночь волк задавил последнего коня и весь остальной товар испортил.

Тут уж Тутарь себя не помнит, схватил ружье, прицелился, только вот собачку нажать. — А волк стоит, зубы оскалил, хвостищем машет.

И опустил Тутарь ружье.

«Нет, не буду стрелять!»

Тогда волк подошел совсем близко и говорит по-человечьи:

— Ты — добрый человек, Тутарь, иди назад в свою юрту, будет у тебя всего много — и оленей и зверя много добудешь.

И пошел.

А был этот волк сама судьба: не хотел, видно, Бог, чтобы Тутарь купцом стал.

Бросил Тутарь торговлю и стал жить опять в своей юрте, и всего у него стало много — богатым человеком сделался Тутарь.

Три брата*

Карагасская

На Уде реке, повыше Буртуш-айа, есть небольшое озеро — есть ли оно там еще или нет, не знаю. А когда ни души еще не было на белом свете, вышли из озера три брата. И стали братья подумывать, чего бы себе промыслить для корму — не было тогда ни ловушек, ни капканов, ни ружей.

Вот собрали братья в лесу хмелю, сплели из хмеля сети и стали сетями рыбу ловить. Наловили рыбы много и насытились.

Так и жили братья.

Стал большой брат упрекать братьев, что работают плохо.

— Едят много, а работать не хотят. И повздорили братья.

— Не хочу с вами жить! — сказал середний брат и ушел в лес и там обернулся медведем.

— И я вас не хочу больше видеть! — сказал меньшой и ушел в землю, такой черный: обернулся в корень медвежий.

Остался один большой брат, он и был карагас. И живет человек на земле, убивает брата медведя, а медведь ест корень медвежий — брата.

Люди и звери*

Манегрская

Прежде были огонь и вода.

Огонь и вода опустошили всю землю.

Потом Бог дал двух людей, брата и сестру, в тех самых землях, где живут теперь орочоны, далеко от китайцев.