Григорий Кисунько - Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

• Название: Секретная зона: Исповедь генерального конструктора
• Автор: Григорий Кисунько
• Издательство: Современник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5–270–01879–9

Мало кто знает, что еще в 1961 году у нас был успешно испытан первый образец противоракетной системы, из которой могла бы вырасти мощная и надежная система ПРО для всей нашей страны. Почему спустя тридцать пять лет мы так и не имеем ее, рассказал в своих воспоминаниях генеральный конструктор этой системы Григорий Васильевич Кисунько.

Сын «врага народа», а в сущности просто рабочего-машиниста, расстрелянного в 1938 году якобы за подготовку вооруженного восстания против советской власти, он с юных лет жил, учился, воевал и работал под тяжким гнетом «разоблачения», не теряя при этом достоинства, принципиальности и не жалея здоровья и сил на создание надежного оружия для защиты своей Родины от ракетно-ядерного нападения.

Из этой книги читатель узнает не только о трудной судьбе строго засекреченного в недавнем прошлом талантливого ученого и организатора, но и много интересного об известных и малоизвестных людях, с которыми он работал и встречался — в том числе и в кремлевских кабинетах, — Сталине, Берия, Рябикове, Ванникове, Куксенко, Королеве, Устинове и других, ставших неотъемлемой частью нашей истории.

---

С такими мыслями я выслушал приказ министра и обмен репликами между Марковым и Минцем, который увидел в приказе административный диктат над собой по научным вопросам «со стороны Григория Васильевича». И я подумал: «Мне бы ваши заботы, уважаемый Александр Львович! Вы по-прежнему остаетесь полноправным директором НИИ и генеральным конструктором выполняемых институтом разработок. И никто не собирается расчленять ваш НИИ на части и «разгружать» вас от административных дел путем отстранения от директорского поста. И ваш «конфликт» с Марковым не разыгран ли по сговору специально для меня?»

Вскоре после объявления приказа о создании ЦНПО Марков в дополнение к другим должностям подмахнул у министра приказ о назначении себя техническим руководителем ЦНПО «Вымпел».

На предприятиях, вошедших в ЦНПО, началась стремительная «реорганизация» путем чисток и перетасовок кадров, в процессе которых Марков насаждал на ключевые посты лично обязанных и преданных людей — не сведущих в области ПРО и СПРН. Устранялись строптивые и приручались страхом и подачками менее стойкие, подверженные шкурническим соблазнам, выдвигались явные бездарности и изгонялись творчески активные кадры, несогласные с новшествами Маркова. О всесилии Маркова говорили шепотом, повторяя им же распускавшиеся слухи о том, что у него наверху — «рука» в лице члена Политбюро К. Т. Мазурова, с которым Марков якобы дружен с партизанских времен.

Вот пример распространения этого мифа: Марков вызывает к себе Курышева, скажем, к 15.00, но за полчаса раньше приказывает подать машину и просит секретаршу от его имени извиниться перед Курышевым, когда тот явится, но при этом никому не сообщать, что Маркову пришлось срочно выехать к Мазурову. Ясно, что этот «секрет» получает идеальные каналы для своего распространения в виде слухов, обрастающих подробностями, передаваемых «по секрету».

И хотя эти слухи были блефом — им верили, когда видели, что академик Минц вынужден был уйти из своего института, видели, как в открытую травят членкора Кисунько, как сняли члена коллегии МРП Васюкова. Марков запросто то разделял главки, то упразднял, то снова создавал, кого хотел — выводил в генералы, а кого — за ворота предприятия: так было с Сидоровым — главным инженером НТЦ: за время отпуска его уволили из армии и из НТЦ, а после отпуска просто отобрали у него пропуск, когда он, ничего не подозревая, явился на работу.

В то же время Марков не упускал возможности продемонстрировать, что умеет оценить сговорчивость и приспособленчество: он мог запросто прямо в ресторане достать из кармана орден Октябрьской Революции или орден Ленина и тут же на банкете вручить его имениннику. Можно себе представить, с какой легкостью управлялся Марков с людьми меньших рангов, особенно из бывших моих сотрудников.

Интересен эпизод, в котором Марков привел к повиновению группу ученых НТЦ, по совместительству во времена ОКБ-30 преподававших на спецкафедре МФТИ. Занятия этой кафедры происходили на территории предприятия в рабочее время. Узнав о негативном отношении этих бывших моих сотрудников к марковским новациям, он издал приказ об учете часов преподавания в рабочее время и вычете соответствующих сумм из основной зарплаты преподавателей.

Этим нехитрым приемом ученая оппозиция не только была приведена к удобному Маркову виду, но и возжелала иметь его во главе своей кафедры. Это и было немедленно оформлено с присвоением ему звания «доцент», которое сотрудники стали применять с иронией наподобие паханской клички. С привлечением ученой верноподданнической команды Марков тасовал людей как хотел не только в подразделениях, но и особенно в НТС и в секциях НТС.

Это давало ему возможность штамповать от имени «научной общественности» любое нужное ему решение, которое затем становилось основой для подготовки директивных документов для представления на утверждение вышестоящих директивных органов. Но, поскольку эти решения заимствовались из тупиковых идей, подкинутых из США, мне ничего не оставалось, как писать на них особые мнения и сложить с себя должность зама по научной работе генерального директора ЦНПО.

А Марков изображал меня как упрямца, игнорирующего научно-техническую общественность, устраивал проработки и взыскания на поддакивающем партбюро с участием прирученных моих «учеников» типа Пугачева В. Н. и «орденоносца» Голубева О. В., заранее подготовленные выступления которых Марков комментировал в том смысле, что вот, мол, от Кисунько отшатнулись даже его ученики. Кстати, Марков не случайно скомпоновал карликовую «головную организацию ЦНПО» в виде НТЦ с присоединением к нему небольшой группы бухгалтерского и диспетчерского аппарата: по численности коммунистов это предприятие «не тянуло» на организацию парткома. Из наличных коммунистов с трудом наскребли состав «карманного» (для Маркова) партбюро.

И все же большинство кадровых специалистов, сформировавшихся на первопроходческих работах бывшего состава ОКБ-30, находилось в состоянии глубоко спрятанного глухого недовольства «марковскими процессами», и даже спустя 5 лет существования ЦНПО возникла реальная угроза того, что коммунисты «прокатят» своего «доцента» на очередных выборах в партийные органы. Выход из положения был найден в том, что столы выдачи бюллетений и сразу же рядом с ними стол с урной для тайного голосования были выставлены в узком проходе между сценой и первым рядом кресел.

А на сцене над всем этим конвейером стояли Марков и секретарь Ленинградского РК КПСС Репников, так что люди голосовали под их прямым наблюдением: получил бюллетень — сразу же бросай его в урну. Если кто пройдет мимо урны, чтобы даже только прочитать бюллетень, будет сразу же взят на заметку, а потом еще раз при вторичном прохождении через конвейер, чтобы опустить бюллетень в урну. Таким образом, Марков прошел «единогласно» и в партбюро, и на районную партконференцию, а дальше — и на съезд КПСС.

Характерно, что Марков был делегатом всех съездов КПСС, начиная с Двадцать третьего, причем из-за особых отношений его с Репниковым (сложившихся еще в период их совместной работы в КБ-1) ЦНПО «Вымпел», территориально находясь во Фрунзенском районе, «в порядке исключения» оказалось в ведении Ленинградского райкома партии (впрочем, Репников не удержался от соблазна подстроить себе единогласное избрание делегатом съезда на ленинградской партийной конференции и за это впоследствии был бесшумно «освобожден» от кресла секретаря райкома и получил убежище в одном из главков Минрадиопрома).

Позднее я случайно узнал, что Марков и его команда, третируя и «выдавливая» меня от противоракетных дел, не гнушались использовать мою фамилию вне ЦНПО в своих целях. Приведу два примера.

Пример первый. У меня в кабинете раздается звонок кремлевской «вертушки». Снимаю трубку, а из нее — грубая словесная тирада: «Слушай, по-хорошему предупреждаю: не лезь на мои заводы. Туполев говорит». Я отвечаю, что не лезу ни на какие заводы, стараюсь спокойно выяснить, о чем идет речь, но Андрей Николаевич не дает сказать слово, продолжает: «Не валяй ваньку, будто ничего не знаешь. Не прекратишь — буду жаловаться Косыгину». И после этого — короткие гудки в телефонной трубке. Оказалось, что на заводы Минавиапрома ЦНПО «Вымпел» (при посредничестве «сталинского пенсионера» М. 3. Сабурова) начал выходить с заказом на изготовление антенн для РЛС «Неман» с комментарием для пущей важности: «Это по заданиям главного конструктора Кисунько». А ведь «Неман» — это измененный шифр уже известной читателю забракованной мною «Программы-2»!

Пример второй. В ученом совете МАИ защищается докторская диссертация секретаря парткома ЦНПО «Вымпел» Валерия Васильевича Сычева. На защите присутствует и выступает замминистра радиопромышленности В. И. Марков, специально подчеркивая, что диссертант — «один из ведущих сподвижников и учеников нашего генерального конструктора Григория Васильевича Кисунько» (впоследствии, в связи с обнаружившимся в диссертации плагиатом, на мой вопрос академику В. П. Мишину об общем его впечатлении о диссертации по результатам ее защиты Василий Павлович сказал, что у него лично были серьезные сомнения, но он проголосовал в ученом совете «за», «учитывая ссылку на твою фамилию»).

Между тем внутри режимного пространства, ограниченного ширмой секретности, вовсю и довольно открыто велась травля и вытеснение меня как главного конструктора. Дело дошло до того, что 26 мая 1971 года Марков в присутствии своего первого зама Заволокина заявил мне:

— Сейчас вам самый удобный момент уйти по-хорошему из ЦНПО с сохранением всех чинов и регалий, например, главным конструктором в ЦКБ «Луч». В противном случае ваш авторитет в ЦНПО будет постепенно падать, и вам все равно придется уйти, но уже не по-хорошему, а по-плохому.