Григорий Кисунько - Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

• Название: Секретная зона: Исповедь генерального конструктора
• Автор: Григорий Кисунько
• Издательство: Современник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5–270–01879–9

Мало кто знает, что еще в 1961 году у нас был успешно испытан первый образец противоракетной системы, из которой могла бы вырасти мощная и надежная система ПРО для всей нашей страны. Почему спустя тридцать пять лет мы так и не имеем ее, рассказал в своих воспоминаниях генеральный конструктор этой системы Григорий Васильевич Кисунько.

Сын «врага народа», а в сущности просто рабочего-машиниста, расстрелянного в 1938 году якобы за подготовку вооруженного восстания против советской власти, он с юных лет жил, учился, воевал и работал под тяжким гнетом «разоблачения», не теряя при этом достоинства, принципиальности и не жалея здоровья и сил на создание надежного оружия для защиты своей Родины от ракетно-ядерного нападения.

Из этой книги читатель узнает не только о трудной судьбе строго засекреченного в недавнем прошлом талантливого ученого и организатора, но и много интересного об известных и малоизвестных людях, с которыми он работал и встречался — в том числе и в кремлевских кабинетах, — Сталине, Берия, Рябикове, Ванникове, Куксенко, Королеве, Устинове и других, ставших неотъемлемой частью нашей истории.

---

Особенно заметным был нездоровый, землистый цвет осунувшегося лица. На столе — неизменный стакан боржоми с плавающей в нем долькой лимона. Мне рассказывали, что и в президиуме партсобрания Елян часто запивал водой какие-то таблетки. Сейчас, здороваясь со мной, Амо Сергеевич пошутил:

— Ого, как загорели! Вам бы еще усы — и настоящий Кисуньян.

— А я ведь за этим и ездил в Сочи. Готов без моторов, вручную, крутить обе антенны.

— Насколько я знаю, вам теперь предложат крутить нечто большее.

— Кто предложит?

— Главный инженер КБ-1 Сергей Михайлович Владимирский.

— Тот самый, что был помощником у Берия? Который тогда прищучивал меня в связи с шифровкой Калмыкова и Расплетина насчет негодных антенн?

— Тот самый, но вы ему об этом никогда не напоминайте. Делайте вид, что все это забыто. Насколько я знаю, вам предложат должность начальника отдела по разработке зенитно-ракетных систем. Советую соглашаться. У вас все должно получиться хорошо, и я заранее рад за вас…

Вскоре стало известно о назначении Еляна на должность главного механика одного из подмосковных заводов. Там этот талантливый инженер, знаток и организатор производства, Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии, генерал-майор инженерно-технической службы, депутат Верховного Совета СССР, будет отвечать за вентиляцию в цехах, нестандартное оборудование и такелажные работы.

Но Елян недолго будет исполнять свои новые обязанности. Последуют три тяжких инсульта, после чего он на многие годы, пока не остановится его на редкость выносливое сердце, будет обречен на существование в полной беспомощности и неподвижности, при полном отсутствии функций сознания, мышления и памяти. Это будет живое существо с функциями новорожденного младенца.

Хоронить Еляна будут без воинских почестей, положенных при его воинском звании генерал-майора. Отдание почестей будет запрещено завотделом ЦК КПСС И. Д. Сербиным. За гробом Амо Сергеевича будет идти маленькая группа людей, которых успеют оповестить родные и близкие. И среди них будет член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР Василий Михайлович Рябиков.

Но все это будет очень не скоро, а пока что «ставленника Берия» в кабинете начальника КБ-1 сменил бывший помощник Берия С. М. Владимирский, а освободившуюся при этом должность главного инженера КБ-1 стал исполнять главный конструктор С-25 А. А. Расплетин.

Такая расстановка сил в КБ-1, плюс Калмыков В. Д. в должности главного инженера в Главспецмаше, которому подчинено КБ-1, — все это ставило меня, как и тогда, в кабинете Берия, в положение пешки, находящейся под ударом сразу трех — причем тех же самых — фигур. Мне стало ясно, что действия этих трех фигур в реорганизационной партии, проведенной ими на доске КБ-1, были на редкость четко продуманы и взаимосогласованы ради «заманчивых служебных перспектив», на которые мне намекал в Сочи воркутянин. И я не сомневался, что игра будет вестись до тех пор, пока пешка не будет снята с доски, так же как были сняты более мощные фигуры Куксенко и Еляна. И дело здесь не только в спортивном азарте, но и в психологии гомопакостникуса: ненавидеть того, кому напакостил, и еще более ненавидеть того, к кому не пристала подстроенная ему пакость. Да и сам я не смогу сколько-нибудь долго находиться в служебной зависимости от этого злокозненного трио.

Но вот вопрос: куда и как я могу уйти из КБ-1, если в моем ордере на квартиру написано: «В связи с работой в КБ-1»? К тому же я — военнослужащий и не могу просто, найдя новое место работы, подать заявление об увольнении из КБ-1 по собственному желанию. Ибо в этом случае меня не уволят, а откомандируют в распоряжение Главного управления кадров Министерства обороны «для дальнейшего прохождения службы», и тогда вместо интересной творческой работы по созданию новой техники я окажусь где-нибудь на подполковничьей ступеньке военно-чиновничьей иерархии с ее железным правилом: «Ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак, будь ты хоть трижды ученый». Нет, не доставлю я такого удовольствия моим недоброжелателям! Да и не так уж они страшны теперь, лишившись такого ужасного орудия в их интригах, как Лаврентий Берия и его команда! Тем более что вскоре Владимирский ушел начальником Главспецмаша, а на должность главного инженера КБ-1 и исполняющим обязанности начальника КБ-1 (пока подбиралась постоянная кандидатура) был назначен Федор Викторович Лукин. Очень правильно говорил Пьер Безухов: «Если люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое». Но как это сделать?

Увы! — мои наивны были представленья,
что только от годов седеет голова,
что подлость можно отвратить щитом презренья,
что клевета, обман и зависть — трын-трава

и что косить ее — не наше, дескать, дело:
сама собой засохнет в праведных лучах.
А ведь она посевы глушит так умело! -
и не один полезный злак под ней зачах…

Еще совсем недавно Федор Викторович Лукин работал в номерном НИИ, где начинал инженером, потом прошел через все ступени институтской лестницы, был главным конструктором, потом стал главным инженером института. Он никогда не задумывался над тем, что многие из окончивших с ним МЭИ давно уже стали известными докторами наук, даже академиками, между тем как он, едва ли не самый способный из них, с трудом выкроил время, чтобы написать и защитить полгода назад кандидатскую диссертацию. Зато с гордостью мог издали распознать силуэты радиолокационных систем на военно-морских кораблях, созданных под его руководством. С ним советовались в ЦК и Совмине.

Но вот его вызвали в ЦК, сообщили как о не подлежащем обсуждению назначении его в КБ-1, охарактеризовав эту организацию как гнездо бериевских ставленников, которые якобы за спиной у военных, под крылышком Берия построили совершенно негодную зенитно-ракетную систему.

— А кто сказал, что система негодная? — спросил Лукин.

— Таково мнение многих видных военных и специалистов ряда ведущих институтов, в том числе и вашего института.

— В нашем и в других НИИ не мало недовольных этим КБ. Одни до сих пор не могут забыть, как у них бесцеремонно забирали и переводили в КБ-1 лучших специалистов. А иным было завидно и обидно, что их не взяли в КБ, сочли за второй сорт. В КБ-1 собраны специалисты экстра-класса, они просто не в состоянии делать негодную вещь.

Тщательно изучив состояние дел в КБ-1, Федор Викторович счел возможным доложить в ЦК свои выводы о том, что система С-25 очень толковая, ее надо вводить в строй такой, как ее задумали. В принципе она готова, отлично стреляет на полигоне, осталась валовая работа по вводу боевых объектов. Однако совсем другой подход к системе был у председателя Государственной комиссии по испытаниям и приемке системы С-25.

Николай Дмитриевич Яковлев в годы войны с Германией и после войны занимал высокий пост в Министерстве обороны, на котором ему довелось постоянно общаться с Верховным Главнокомандующим. Редко выпадал день, когда его не вызывал бы Сталин, а ежедневные телефонные звонки от Сталина стали для маршала артиллерии обычным делом. Сталин хорошо знал его и высоко ценил. Но во время войны в Корее в судьбе маршала произошла катастрофическая перемена, совершенно неожиданная и для него самого, и для тех, кто его знал.

Из Кореи начали поступать донесения, что в зенитных пушках, недавно принятых на вооружение, противооткатные пружины ломаются, не выдерживая заданного по ТУ количества выстрелов. Николай Дмитриевич распорядился в качестве временной меры немедленно снабдить войска увеличенным количеством запасных пружин, пока в промышленности разберутся и устранят причины выявившегося дефекта. Но личные недоброжелатели раздули эту историю перед Сталиным. Маршал был отстранен от должности и арестован. Освободили его после ареста Берия, и ему было поручено председательствовать в Государственной комиссии по испытаниям системы С-25. В его назначении угадывался намек на то, что эту систему, созданную под непосредственным началом Берия за спиной и без участия военных, можно даже забраковать, а впустую затраченные средства вменить в вину тому же Берия, от которого пострадал и сам Николай Дмитриевич. Но и без этого глубоко подспудного смысла его миссии положение маршала как председателя Госкомиссии оказалось очень трудным. Арест и все, что за ним последовало, надломило его, превратило в «решениебоязненного» человека. Он стал воспитывать и насаждать вокруг себя перестраховщику, прежде всего — в аппарате заказывающего главка, который начал формировать из числа офицеров, ранее работавших у Рябикова в ТГУ. Его девиз для работников нового главка гласил:

— Прежде чем подписать какую-нибудь бумагу, убедись, что если за нее начнут сажать в тюрьму, то ты будешь в конце списка, а первые номера уступи разработчикам.