Филипп Александр - Королева Виктория

• Название: Королева Виктория
• Автор: Филипп Александр
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02973-6

Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу Страстная натура, она почти до безумия любила своего Альберта и, овдовев в сорок два года, до самой смерти слепо следовала лютеранским принципам своего немецкого принца.

Это биографическое повествование без всяких прикрас рассказывает о пылкой и неистовой Виктории.

Перевод осуществлен по изданию:

Alexandre F., de L 'Aulnoi В

La Derniere Reine. Victoria 1819—1901.

Paris: Robert Laffont, 2000

---

В разгар избирательной кампании, в День святого Валентина, Виктория послала ему открытку, на которую он ответил следующим образом: «Ах, как бы он хотел подобно этому юному Валентину с очаровательной картинки, упавшей на него сегодня утром с розового облака, растянуться на солнечном пляже! Валентин, должно быть, мечтает о будущем, мечтает о своих юных возлюбленных... А граф Биконсфилд находится даже не на закате своего существования, а уже в сумерках после заката. Он ведет беспокойную жизнь, полную забот. Однако эта жизнь не лишена романтического очарования, поскольку он посвящает ее служению существу, которое более всего на свете достойно любви».

Какое счастье для государыни, когда ее так любят, нежат и всячески поддерживают. И какая деликатность в тот самый момент, когда в Глазго ужасный мистер Г провозгласил наступление новой эры социальной справедливости и независимости народов! Восторженная толпа собралась послушать его при свете факелов. «Темные люди думают, что смена правительства принесет им хорошие урожаи и подъем производства», — горячилась Виктория в письме к Вики.

Увы, со всех концов империи поступали тревожные новости! После зулусов афганцы вырезали английский гарнизон в Кабуле, одним из первых пустив в расход представителя ее величества в Афганистане Луи Каваньяри. И опять за афганцами стояли русские! И многие англичане стали думать, что у Лондона иссякли силы и он не в состоянии уже играть роль эдакого нового Рима, за что всегда боролся Пальмерстон. Имперская политика обходилась слишком дорого, она требовала больших человеческих жертв и денег налогоплательщиков.

В отличие от Гладстона постоянно болевший Дизраэли не мог уже подниматься на трибуны, чтобы защищать империю. А Виктории нужно было отбыть в Дармштадт на конфирмацию Виктории и Эллы, старших дочек Алисы. Она чувствовала себя обязанной заменить в этот день девочкам мать. И в Баден-Бадене, где она выкупила шале Феодоры, Браун принес ей телеграмму, сообщавшую «ужасную новость»: либералы одержали победу с самым большим перевесом голосов за все время ее правления. В своем дневнике она записала: «Я рассматриваю падение нынешнего правительства как огромное несчастье для общества». Дизраэли писал ей: «Расставание с Вашим Величеством вещь для меня почти невыносимая». В порыве чувств Виктория попросила его перестать обращаться к ней как к величеству и во множественном числе: «Я не знаю, как отблагодарить вас за ваше трогательное письмо, излишнюю формальность которому придает лишь обращение в третьем лице... я очень рассчитываю на то, что вы останетесь моим другом, к которому я всегда смогу обратиться и на которого всегда смогу положиться. Надеюсь, что в воскресенье утром вы приедете в Виндзор, проведете там весь день, отужинаете с нами и останетесь ночевать во дворце».

Но кем заменить этого незаменимого друга? Лордом Грэнвиллом, который голосовал против ее титула императрицы? Лордом Хартингтоном, лидером либеральной партии? Напрасно Диззи называл его «Харти-тарти», именно ему она отдавала предпочтение. Но Гладстон не соглашался на другой пост, кроме поста премьер-министра. Королева ссылалась на расстроенные нервы, уверяла, что окончательно сляжет, даже грозила отречением от престола, все было напрасно. Ей пришлось смириться не только с назначением этого «полусумасшедшего», но и с введением в правительство двух ярых республиканцев: Дилка, который заявлял, что Англия прекрасно может обойтись без монархии, и Чемберлена, демонстрировавшего не меньшую враждебность к короне. Чемберлен был сыном богатого промышленника и мэром Бирмингема. Королева потребовала от обоих письменных извинений за их дерзкие высказывания. А затем, сочтя это недостаточным, повторного покаяния. В этом правительстве ее «единственным, непредвзятым и искренним другом» был герцог Аргайлл, свекор Луизы.

Гладстон немедленно пошел в наступление. Во время избирательной кампании он обещал провести реформу избирательной системы. Солсбери, лидер консерваторов, требовал перераспределения мест в парламенте, чтобы его партия не растворилась в огромной массе либералов или радикалов. Но перепуганные члены палаты лордов отклонили закон о реформе. «Пэры идут против народа! — кричали рабочие и предлагали: — Разгоните их или заставьте подчиниться». В своей «Иоланте», принесшей им очередной успех, Гилберт и Салливан заставляли смеяться переполненные залы над словами: «Палата лордов ничего не делает, но делает это хорошо». Вышедший на улицы народ ополчился против этой палаты с передававшимися по наследству местами, которую называл «памятником древности» и «музейной рухлядью». Виктория напомнила Гладстону, что социализм совсем не означает революцию: «Положение монарха было бы абсолютно невыносимым, если бы не существовало равновесия сил и сдерживающей власти! Королева никому не собирается уступать... и она требует, чтобы мистер Гладстон обуздал, как он умеет это делать, своих слишком рьяных и агрессивных коллег».

Чтобы пополнить государственный бюджет, Гладстон решил ввести налог на пиво. По мнению Брауна, это было жуткой глупостью, поскольку в первую очередь ударило бы по малоимущим гражданам. Королева не могла своей властью запретить это шаг, но была согласна с аргументами ее верного шотландца, отнюдь не лишенными здравого смысла: «Состоятельные классы, которые, как правило, пьют вино, могут предаваться этому удовольствию без ограничений, и у них достаточно денег, чтобы позволить себе это. Но бедняки не могут платить лишнего за напиток, который в большинстве районов страны является единственным доступным им».

Через несколько недель она писала Вики: «Все идет как нельзя хуже, и меня не покидает чувство отвращения и унижения». Вторая дочь Вики, Моретта, влюбилась в Сандро Баттенбергского, в двадцать два года взошедшего на болгарский трон. Сандро был молодым и симпатичным государем с либеральными взглядами, и королева с благосклонностью отнеслась к этой трогательной любовной истории, вызвавшей у нее сладкую ностальгию. Одной из главных забот Виктории было назначение в правительстве такого министра иностранных дел, который был бы готов поддержать Сандро. Русская царица писала своему брату, отцу Сандро: «Виктория очень расположена к твоему сыну, и Джон Браун соблаговолил одобрить этот союз».

Королева только что подарила новый дом по соседству с Бальморальским замком человеку, который в течение четырнадцати лет служил ей поддержкой и опорой. Над его дверью был прибит герб со знаками отличия королевского дома. С возрастом характер Брауна так и не смягчился. Шотландец вечно придирался к прислуге, постоянно конфликтовал с курьером королевы Каннэ и даже с Грантом и другими бальморальскими гилли не мог найти общего языка.

Приход к власти Гладстона, этого «паписта», который хотел предоставить независимость Ирландии, сделал Брауна еще более ворчливым и угрюмым. Всюду ему мерещились фении. В палате общин их насчитывалось около шестидесяти человек во главе с Парнеллом, мрачным типом с бледным лицом в обрамлении темных волос. Его мать, американка ирландского происхождения, привила ему ненависть к Англии. Правительство предложило принять закон о возмещении убытков ирландским фермерам, согнанным с их наделов английскими землевладельцами. Получив одобрение в палате общин, этот «Land Bill»[121] был отвергнут палатой лордов, где как раз и заседали нынешние хозяева большей части ирландских земель. Один из них, герцог Аргайлл, свекор Луизы, даже вышел из правительства в знак протеста против принятия этого оскорбительного закона. Гладстон в очередной раз схлестнулся с этой палатой лордов с ее правом передачи мест по наследству, что он считал анахронизмом.

В Ирландии Парнелл создал «Land League»[122] для борьбы с злоупотреблениями там английских лордов. И придумал «boycott»[123]. Одного английского офицера, капитана по фамилии Бойкот, местное население подвергло обструкции за то, что он по приказу крупного землевладельца лорда Эрна согнал с земли ирландских фермеров. После этого Бойкот не мог ни рубашку отдать в стирку, ни письмо отправить. Подобному наказанию по указке Парнелла систематически подвергали всех «гонителей». Членов Земельной лиги арестовали. Но все суды Дублина отказались выносить им приговор. У Гладстона не было другого выхода, как применить решительные меры, создав чрезвычайные суды.

Депутаты от Ирландии столь буйно вели себя во время голосования по этому «дискриминационному закону», что их пришлось удалить из парламента, «только на один вечер», из-за устроенной ими беспрецедентной потасовки. Ненависть между ирландцами и англичанами достигла апогея.

Как и многие ее подданные, Виктория была убеждена, что «паписты» действуют по указке кюре, находящихся на службе у римско-католической церкви. Альберт ненавидел католиков. Она считала их «несносными». Равно как и предавшего интересы Англии Гладстона с его возмутительно проирландской политикой.