Филипп Александр - Королева Виктория

• Название: Королева Виктория
• Автор: Филипп Александр
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02973-6

Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу Страстная натура, она почти до безумия любила своего Альберта и, овдовев в сорок два года, до самой смерти слепо следовала лютеранским принципам своего немецкого принца.

Это биографическое повествование без всяких прикрас рассказывает о пылкой и неистовой Виктории.

Перевод осуществлен по изданию:

Alexandre F., de L 'Aulnoi В

La Derniere Reine. Victoria 1819—1901.

Paris: Robert Laffont, 2000

---

Пока шла избирательная кампания, Гладстон воздерживался от каких бы то ни было разговоров о своих планах в отношении Ирландии. Вся Англия с нетерпением ждала его речь, которую он должен был произнести в палате общин

8 апреля. Парламентарии начали съезжаться туда с самого раннего утра, чтобы занять места, а на галерке цена за аренду кресла поднялась до тысячи фунтов стерлингов. Премьер-министр, которому было почти восемьдесят лет, уже плохо видел, но не утратил своих пророческих интонаций. Его речь длилась три часа двадцать минут — настоящий подвиг, восхитивший весь мир.

«Ирландия не может больше подчиняться закону, навязанному ей другим государством. Как только закон станет ирландским, Ирландия вновь начнет ему подчиняться!» — чуть ли не в трансе прокричал он. Гомруль предусматривал создание в Ирландии независимого двухпалатного парламента и независимого правительства. В компетенции Великобритании оставались вопросы внешней политики, внешней торговли и обороны.

Неделю спустя появился проект следующего закона, согласно которому английским землевладельцам предлагалось вернуть принадлежащие им ирландские земли за соответствующую компенсацию. Этот документ вызвал такое негодование в парламенте, что Гладстону пришлось тут же отозвать его. Через три месяца при голосовании по гомрулю во втором чтении премьер-министр превзошел самого себя: «Ирландия ждет вашего вердикта, ждет, надеясь, почти моля... Подумайте, прошу вас, подумайте как следует, подумайте спокойно, подумайте о том, что ваше решение имеет не сиюминутное значение, от него зависит будущее». Но даже внутри его правительства не было единства по этому вопросу. В результате он проиграл.

Не собирающийся сдаваться прорицатель распустил парламент. Во время избирательной кампании он критиковал систему распределения мест в палате общин между правящими классами и «народными массами», существовавшую уже полвека. Его собственные друзья считали, что он заходит слишком далеко и требует слишком многого. А он собственноручно писал письма тем из них, кто сомневался, стоит ли принимать его сторону.

В Тауэре и Вестминстере кто-то взорвал по бомбе. И избиратели стали винить в этом поборников демократии. На выборах консерваторы одержали внушительную победу. Королева была в Осборне. Гладстон прислал ей лаконичную телеграмму: «Ваш смиренный слуга и его кабинет просят отставку».

Через три недели королева собрала свой новый Тайный совет. Она была «цветущей и веселой». 23 ноября Беатриса произвела на свет своего первенца, мальчика. Как это было с другими ее дочерьми, а теперь и внучками, Виктория все время находилась рядом с роженицей, чтобы подбодрить ее и подержать за руку: «Всю ночь провела у постели дорогой Беатрисы». Она сильно переживала и замучила врачей советами. В пять часов утра ей подали новорожденного внука, завернутого во фланелевую пеленку: Александра, которого будут звать Дрино, чтобы не путать с его дядей Сандро, и который был вылитым Баттенбергом. Вернувшись в свою спальню, Виктория залюбовалась «великолепным восходом солнца». Она была счастлива. Когда она была еще совсем юной королевой, ничто не доставляло ей большую радость после бала в Букингемском дворце, нежели картина восходящего солнца, отбрасывающего на Темзу свои первые золотые лучи.

Глава 23

В детской в Осборне стояло в ряд сразу несколько колыбелей. Они никогда не пустовали. После рождения своего последнего ребенка, новой маленькой Виктории, прозванной Патси, жена Артура Луизхен уехала к мужу в Индию, оставив своих троих детей на попечение «бабули». Самые старшие во время обеда сидели на маленьких стульчиках с высокими спинками, с написанными на них именами их родителей и разрисованными Альбертом в немецком стиле.

В свои шестьдесят восемь лет королева «забавлялась», наблюдая за играми внуков, слушая их смех и забавные словечки. Она даже не думала жаловаться, когда двое детей покойного Леопольда, Алиса и Чарли, возводили вокруг ее ног картонные стены, пока она сидела за своим письменным столом. Ей нужно было попросить у них разрешения, чтобы встать. После смерти Брауна дисциплина при дворе упала. Дети Виктории стали охотнее приходить к матери на обед, а внуки, избавленные от традиционного: «Дорогой, поздоровайся с Брауном», безбоязненно входили в рабочий кабинет королевы.

Особенно она отличала старшую дочь Артура Маргарет: в свои четыре года девочка была страшно непослушной, но очень забавной. Ее кузины Шлезвиг-Гольштейнские, наоборот, были образцовыми юными леди. Их отец, принц Кристиан, не имевший никаких официальных обязанностей, занимался с ними немецким языком. Гувернантка-францу-женка учила их французскому языку, а мадам де Гонкур приходила два раза в неделю, чтобы давать им уроки французской литературы и французской истории. Они сами убирали свои постели и носили простые и строгие платьица из темно-синей саржи.

Дочерям Алисы Виктория почти ежедневно писала письма, полные нежности, но также советов, а порой и упреков. Ей не нравилось, что Элла вышла замуж за великого князя Сергея, брата царя Александра III. Но та была очень счастлива со своим русским мужем. На ее свадьбе малышка Алики, которой было всего двенадцать лет, привлекла к себе внимание шестнадцатилетнего царевича Николая. Что до Ирены, то она собиралась замуж за своего немецкого кузена Генриха Прусского, сына Вики. В день их свадьбы на всех принцессах были бусы от их щедрой бабушки, которая на каждый день рождения дарила каждой внучке по крупной жемчужине, как раньше поступала со своими дочерьми.

Лишь у Луизы не было детей. После двухлетнего пребывания на американском континенте они с супругом вернулись в Англию. На поезде они проехали через все Соединенные Штаты до Сан-Франциско с его Чайна-тауном и поднялись вдоль западного побережья до Канады, где им устроили триумфальную встречу в городе Виктория. Пока де Лорн наблюдал за тем, как продвигается строительство тихоокеанской железной дороги, принцесса посещала школы и матчи по крикету и рисовала пурпурные деревья этой великолепной Британской Колумбии. Отпраздновав Рождество в Калифорнии, они вновь расстались. Луиза отправилась на Бермуды, а де Лорн в Вашингтон. Вернувшись в Европу, Луиза возобновила свои занятия живописью и скульптурой и путешествовала по Италии, а ее муж писал «Историю Канады». Ходили слухи, что де Лорн гомосексуалист, и этим никого нельзя было удивить. В 1872 году самый знаменитый преподаватель Итона Уильям Кори был со скандалом выдворен из этого престижного учебного заведения. Поэт и автор гимна «Eton Boating Song»[127], он не любил женщин, а приглашал на пикники на природе своих самых блестящих учеников. Среди его любимцев были лорд Галифакс и его брат по прозвищу «Mouse»[128], лорд Роузбери, будущий премьер-министр и поклонник Оскара Уайльда, а также белокурый и утонченный маркиз де Лорн, все это были достойные джентльмены, ни одному из которых не суждено было составить счастье женщины.

Но королева, верная принципам Альберта и англиканской церкви, даже слышать не хотела о разводе. Она поселила молодую пару в Кенсингтоне. Луиза сопровождала Викторию в художественные мастерские, где та заказывала статуи Брауна и Леопольда или очередной портрет кого-нибудь из внуков.

Королевская коллекция неуклонно пополнялась. Виктория завесила все стены портретами и пейзажами, заставила каминные доски фигурками из бронзы и фарфора, а покрытые скатертями столы — шкатулками и статуэтками собак и лошадей. К многочисленным подаркам, которые ей присылали к праздникам, дню рождения и Рождеству, добавлялись всевозможные трофеи, свозимые со всех уголков империи. Как и во времена Альберта, каждую вещь снабжали ярлычком, описывали и вносили в каталог. В Виндзорском дворце десятки шкафов ломились от ее сокровищ, большинство из которых были произведениями того стиля, который не отличался тонким вкусом и который навсегда станет символом эпохи, получившей название «викторианской».

На улицах выросли ряды похожих друг на друга домов из кирпича, более комфортабельных, но менее красивых, чем старинные особняки из тесаного камня, которые методично сносили. В моду вошла дубовая мебель, и в каждом доме непременно стоял столик, уставленный драгоценными вещицами в подражание королевским дворцам. И как в Бальморале, в интерьере домов для создания уюта стали использовать ковры с цветочным рисунком и шторы из «шотландки». На кресла начали надевать чехлы, а столы покрывать тяжелыми скатертями темных расцветок, ниспадавшими до самого пола. Стены, оклеенные обоями, тесно увешивали картинами поучительного содержания и семейными фотографиями. Королева проявляла к фотографии особый интерес. Она сильно изменилась со дней своей юности. Когда-то она вскрикивала от ужаса при взгляде на первые дагеротипы, на которых она выглядела совсем не так, как на портретах придворных художников, изображавших ее красавицей. Артур и Лео учились искусству фотографии у лучших мастеров этого дела. Она привыкла к своему «гнусному старому лицу» и не позволяла детям рвать фотографии, на которых она выходила не слишком привлекательно. «Я здесь такая, как есть на самом деле», — говорила она. Кстати сказать, она считала, что с возрастом ее лицо даже похорошело, что отметила и газета «Фигаро» во время ее визита в Париж в августе 1868 года: «Внешне королева выглядит гораздо симпатичнее, чем в молодости. У нее полное, слегка красноватое лицо. Ее нижняя губа, когда-то некрасиво оттопыренная, сейчас подобралась и стала изящнее. Она часто улыбается, хотя и сохраняет серьезный взгляд».